Несмотря на то, что создание Академии бесспорно было задумано для того, чтобы повысить умственный и художественный престиж Франции, оно имело также и политический подтекст. По свидетельству Шаплена, Ришелье был убежден, что лишь его известные слуги должны быть членами Академии. Некоторым он поручал править его речи, другим — проверять теологические сочинения, третьи — писали памфлеты в его защиту. Подобное использование Академии встречало критику в обществе, а парламент выразил свою обеспокоенность по этому поводу, отложив регистрацию патента о ее учреждении. Правительство отрицало, что, учреждая Академию, оно имело в виду какие-то политические arriere-pensee (дивиденды), но общество осталось скептически настроено относительно этих утверждений. Было широко распространено мнение о том, что академики получают плату за поддержку действий кардинала. Самым ранним критиком политической роли Академии был Матье де Морг: «Воистину, — писал он, — я никогда не видел человека более несчастливого в его панегириках, чем Его Высокопреосвященство, которого никогда не уважал ни один честный человек и не хвалил ни один способный и знающий писатель. Он признавал свою бедность в этом отношении и, чтобы справиться с ней, учредил школу, или скорее птичник Сапфо, Академию… Там собралось великое множество нищих, научившихся сочинять фальшивки, маскировать отвратительные поступки и изготовлять бальзамы, чтобы утишить боль от ран, нанесенных обществу и кардиналу. Он сулит продвижение по службе и раздает мелкие подачки этому сброду, который искажает истину из-за куска хлеба».
При всей своей чрезмерности, эта критика была, безусловно, справедлива в той ее части, которая указывала на использование Академии Ришелье в политических целях. К числу основателей Академии относились Поль Э дю Шастеле, Жан Сирмон, Жан де Сильон и Гез де Бальзак, каждый из которых выступал в поддержку Ришелье во время собраний Академии. Прием в ее члены, осуществленный некоторое время спустя, показывал, что кардинал продолжал вплотную заниматься вопросами ее формирования.
1630-е годы ознаменовались также созданием официальной прессы. Французский журнал «Lе Меrcure françois» уже существовал к тому моменту, когда Ришелье пришел к власти. Будучи основан в 1605 году, он представлял собой официальное собрание новостей, относящихся к придворной жизни и к особе короля. С 1624 года вплоть до своей смерти в 1638 году журнал возглавлял отец Жозеф. Но его возможности влиять на общественное мнение были ограничены тем, что журнал появлялся лишь один раз в год. Необходимость в газете, которая бы выходила регулярнее и чаще, привела к созданию «Gazette». Ее издателем был врач и филантроп Теофраст Ренодо, как и Ришелье, родом из Пуату. «Gazette» не была первой французской газетой. Еще прежде нее стал выходить еженедельник «Notivelles ordinaires», издаваемый тремя членами Корпорации печатников и книготорговцев. Они возбудили иск против Ренодо, который обратился за помощью к Ришелье, в результате чего 18 ноября он получил исключительное право на публикацию новостей. Его привилегии были затем подтверждены в феврале 1635 года. Он и его наследники получили право издавать «Gazette» в полном объеме, миролюбиво, постоянно, без страданий или какого-либо беспокойства либо препятствия, вопреки сделанному, напечатанному или нанесенному им ущербу.
По своему масштабу Ренодо был самым значительным издателем в Париже между 1633 и 1644 годами. Его «Gazette» выходила в свет каждую субботу. Первоначально она состояла из четырех страниц, затем выросла до восьми и даже до двенадцати. По своему содержанию и цене (двенадцатистраничный номер стоил четыре су) она не была предназначена для большинства французов, но читатели могли, уплачивая ежемесячный взнос, читать ее в магазине или же в киоске на Пон-Нев. В 1631 году Ренодо предпринял издание Recueil (Сборники), в которых были собраны воедино все номера прошедшего года. Это издание оказалось столь удачным, что стало выходить ежегодно. В марте 1634 году он приступил к публикации Relations extraordinaires, где помещались экстренные сообщения о происшествиях. Это издание выходило чаще одного раза в месяц, иногда даже каждую неделю. К 1644 году Рено до был владельцем по меньшей мере четырех типографий. С тремя из них, работавшими на полную мощность, он мог издавать от 1 200 до 1 500 экземпляров «Gazette» каждый день.
Ренодо рассматривал себя лишь как простого собирателя новостей. Пресс времени не позволяет ему, объяснял он, проверять достоверность каждой из новостей, полученной им. Все, что преподносилось в качестве действительного факта, подчас оказывалось просто слухом. Ему нравилось представлять себя объективным, но, отбирая статьи для публикации, он старался прославить монархию. «Gazette» была полна новостями о королевской фамилии и происшествиях при дворе. Депеши из тех мест, где в это время мог находиться король, постоянно печатались в газетах. Жизнь Людовика XIII представляла некий длинный перечень всех рыцарских и христианских добродетелей, которым его подданные намерены подражать. Ришелье также изображался в качестве сверхъестественного существа.
Как бы Ренодо ни стремился к объективности, новости, которые он делал достоянием общественности, безусловно, были на руку правительству: например, новости о бедах, сопровождавших жизнь Марии Медичи в изгнании, находились в явном противоречии с теми описаниями, которые она составила сама. Вслед за объявлением Фраццией войны Испании и мае 1635 года «Gazette» оказала помощь в мобилизации страны. О плохих новостях либо не сообщалось вовсе, либо сообщение о них задерживалось. Так, после захвата Испанией Корби 15 августа 1636 года воцарилось двухмесячное молчание, в то время как по прошествии всего лишь трех дней с момента его освобождения, 17 ноября, об этом было сообщено в печати. Хотя у армий XVII века дела с дисциплиной обстояли из рук вон плохо, зверства, согласно «Gazette», совершались лишь противниками Франции, но никогда ее собственными войсками или же войсками ее союзников. В равной степени пристрастным было отношение Ренодо к экономическим проблемам. «Gazette» постоянно напоминала своим читателям о том вызове, который бросили голландцы экономическим интересам Франции. Во многих ее статьях нашел отражение интерес Ришелье к заграничной торговле. Одна из самых длинных статей на экономическую тему была посвящена восторженному описанию французской колонии в Акадии. «Это предприятие, — гласила статья, — должно цениться более чем что-либо, так как освободит нас, мы надеемся, от всех трудоспособных нищих во Франции».
Влияние Ришелье на «Gazette» простиралось от формулировки теоретических положений до поручений написать особые статьи определенным лицам, а также написания и редактирования целых официальных донесений им самим. Его — критики были убеждены, что «Gazette» «корректировалась и приобретала нужную остроту согласно вкусам Его Высокопреосвященства». Это было преувеличением, но он бесспорно уделял столь же пристальное внимание участию в газете, как и всем другим своим писаниям. Так, в августе 1642 года он писал Сюбле де Нуайе и Шавиньи, которых он часто использовал как посредников в своих связях с «Gazette»: «Чрезвычайно важно передать г-ну Ренодо письмо, которое вы направили местным чиновникам и посланникам. Я умоляю вас передать ему это письмо, так хорошо написанное и со столь хорошо расставленными акцентами, что он сможет напечатать все необходимое, не допустив ни единой ошибки». 15 сентября 1635 года после морской битвы близ Генуи Ришелье советовал Шавиньи: «Я прошу вас передать Ренодо не печатать ничего об этом деле до тех пор, пока я не пришлю ему реляцию. Я уже видел одну, совершенно неудовлетворительную, ибо она оскорбляет всех наших капитанов галер». Двумя днями позже он прислал обещанный отчет: «Я посылаю вам отчет о битве между галерами в том виде, в каком его следует передать Ренодо. Я исправил кое-что в содержании, задевающее всех капитанов, в том числе и тех, кто проявил себя Наилучшим образом».
