Насколько Ришелье преуспел в оживлении торговли Франции с заокеанскими странами? Ответ должен быть определенным. Подготавливая почву для работы, Кольбера[73] позднее, в конце столетия, кардинал не мог за короткое время превратить Францию в торговую державу первой величины. Он сделал несколько больше, чем просто указал путь, по которому его соотечественники должны были идти, если они всерьез хотели бросить вызов экономическому превосходству Голландии. Только чудо могло в корне изменить их отношение к торговле. Даже во времена Людовика XIV огромная пропасть разделяла Францию и Объединенные Провинции как торговые державы. К 1661 году все торговые компании, о которых мечтали при Людовике XIII, либо прекратили свое существование, либо умирали. Что касается французской заокеанской империи, то она едва существовала. Все, что от нее осталось, были несколько сотен поселенцев в Канаде и немногим более в Вест-Индии.

Как мы теперь знаем, в начале XVII века промышленности во Франции не было. Не было даже самого этого слова. Употреблялось выражение arts et manufactures, подразумевавшее близкий союз между художником и ремесленником. Фабрики современного типа появились только в XVIII столетии. Предварительная работа выполнялась мастеровыми, работавшими во многих небольших цехах. Ремесленники, которым они принадлежали, были либо свободными, либо зависели от правил гильдии (metiers jures). Но в XVI веке король поддерживал создание мануфактур. Они состояли из большого количества мастерских, которые нанимали сотни, даже тысячи изолированных мастеровых, работавших на одного предпринимателя. Он распределял между ними сырье и продавал их продукцию.

Основной причиной, по которой Франциск I и его наследники проявляли интерес к промышленному производству, была их забота о прекращении вывоза из Франции монет в обмен на иностранные предметы роскоши, как, например, фламандские гобелены или изделия из венецианского стекла. Однако королевские мануфактуры были незначительными вплоть до царствования Генриха IV. Из сорока восьми мануфактур, существовавших в 1610 году, только восемь появились до этого времени. Сначала королевские мануфактуры были сконцентрированы в районе Парижа или долине Луары. Лион, второй промышленный центр после Парижа, ревностно оберегал свою экономическую независимость. С течением времени частными лицами были созданы другие мануфактуры, поддерживавшиеся королем, которые обыкновенно принимали форму монополии. По словам одного историка, между 1589 и 1660 годами появилось 260 мануфактур, но многие из них вскоре разорились.

Ришелье, как уже говорилось, был намного меньше заинтересован в промышленности, чем в торговле. Но все же он не совсем пренебрегал ею. Он особенно интересовался шелковой мануфактурой Тура, который находился поблизости от его герцогских владений. Он заказывал на этой мануфактуре меблировку для своей резиденций в Париже и в провинции и хвалил качество ее продукции в своем «Политическом завещании».

Однако такую поддержку французской промышленности необходимо сравнить с ущербом, нанесенным излишним контролем правительства. С конца XVI столетия и далее французская королевская власть пыталась контролировать все существовавшие гильдии ремесленников с разной степенью успеха. Причины такой политики были чисто финансовыми. Когда создавалась гильдия (communaute de metiers), нужно было заплатить налог королю. Подобным образом, ни один ремесленник не имел права работать мастером, если не имел соответствующего диплома (lettres de maitrise), который также облагался налогом. При Ришелье правительство ввело еще больший промышленный контроль. Например, в 1625 году были учреждены должности королевских инспекторов пива только потому, что считалось, будто плохое пиво вызывало простуду и другие болезни. В следующем году были назначены инспекторы в каждый судебный округ для проверки качества железа. Так как эти должности были продажными, король хотел извлекать финансовую выгоду из их создания и увеличения их числа. Однако такой политикой сильно возмущались в промышленных кругах. В 1639 году в Руане началось восстание «босоногих», которые убили государственного инспектора текстильных изделий. В 1643 году жители Руана возмущались тем, что королевские чиновники в любое время осматривали их цехи и портили товары.

Однако внешняя политика Ришелье и войны требовали денег, и контроль за промышленностью был одним из способов увеличения доходов. Отсюда мнение Хойзера, что достижения кардинала в промышленности были «уничтожены фискальными интересами». Другой историк, Джон Неф, заявлял, что контроль правительства затруднял технологические перемены и частично был причиной индустриальной отсталости Франции в сравнении с Англией во времена Людовика XIII. С населением в три раза больше, чем в Англии, Франция имела в три раза меньше шахт и небольших фабрик; только в изготовлении предметов роскоши, таких как шелковые ткани и гобелены, она была впереди. Ришелье также должен взять на себя часть вины за ее отсталость.

Политическая значимость общественного мнения высоко оценивалась во Франции начала XVII века. Признанным правилом считалось, что государь в той же степени управляет умами подданных, как и их телами. Как писал Коломби в 1631 году: «Для государей недостаточно быть Божьими помазанниками, необходимо убедить в этом подданных». Для достижения этой цели королю требовалось привлечь проповедников и писателей, которые бы защищали его политику и служили бы его интересам. По мнению другого писателя, Ноде, двенадцать проповедников представляли большую ценность в деле обретения повиновения подданных своему государю, нежели две армии. Никто не понимал этого лучше, чем Ришелье, который возможно занимался пропагандой больше любого другого государственного деятеля своего времени. С начала своей карьеры Ришелье пытался по мере возможностей выяснить, что люди говорят и думают относительно государственных дел. В 1614 году собрал он памфлеты, вышедшие к созыву Генеральных Штатов, и приказал их переплести, чтобы ими было удобнее пользоваться. В качестве министра он накопил обширные личные архивы и оказывал покровительство архивным исследованиям таких экспертов-специалистов как Дюпюи и Годфруа. В политическом завещании Ришелье упоминает о своей привычке «много выслушивать» и «чудовищной осведомленности». По словам де Реца[74], он был самым осведомленным министром в мире. Достигнув власти, он оказался в том положении, где ему было еще лучше собирать всевозможные сведения и пропагандировать свои собственные идеи. Обер утверждает, что кардинал постоянно посылал книгопродавцев за границу, чтобы выяснить, кто сочиняет памфлеты против него. Во время своего lever[75] он принимал курьеров из различных частей Франции и Европы, а затем вызывал секретаря, с тем чтобы набросать текст меморандума, который передавался типографам. Он обрабатывал новости, которые, будучи должным образом подправлены, публиковались на Пон-Нев. Участие Ришелье в издании памфлетов приобретало различные формы. Иногда он высказывал общую идею памфлета, в других случаях правил текст, написанный по его же наущению. В пропаганде не было ничего случайного: она была тщательно продумана, как по форме, так и по содержанию с тем, чтобы содействовать распространению идей или создавать нужное настроение. Кардинал полагал, что этих целей лучше достичь посредством издания множества мелких памфлетов, нежели путем издания одной большой книги. Большая часть памфлетов, изданных при его поддержке, была нацелена на разжигание антииспанских настроений. Контроль над общественным мнением был, конечно, обоюдным. Чтобы обеспечить всеобщую поддержку своей политике, Ришелье было необходимо задушить критику, и это он осуществил с большим успехом.