Достаточно нескольких статистических данных, чтобы показать, насколько Ришелье преуспел, пытаясь обеспечить Людовику XIII «господство на море». В 1625 году на Атлантике не было постоянного флота, а на Средиземном море была всего дюжина галер. Десять лет спустя на Атлантике было уже три эскадры крупных кораблей и одна на Средиземном море, в дополнение к галерам. С начала своего пребывания у власти Ришелье признал необходимость увеличения военно-морских сил на обоих морях. В конце 1626 года он распорядился о строительстве восемнадцати кораблей, а в феврале 1627 увеличил их количество до двадцати четырех. Так как адмиралтейство не имело собственных лесных складов, использовались частные, большей частью находившиеся в Нормандии и Бретани.

Чтобы ускорить дело, Ришелье нанял трех капитанов: Разильи и Дюме в Нормандии и А. де Болье в Бретани. Кардинал ждал от них быстрой работы. «Хотя я знаю, что нет никакой нужды давить на вас, — писал он, — я все-таки прошу вас поспешить с проверкой кораблей». Ришелье думал, что Франция сможет сама себя обеспечить необходимыми для кораблестроения материалами, но вскоре обнаружилась необходимость ввозить строевой лес из Германии, железо с побережья Бискайского залива и из Швеции, а пеньку из Риги. Это требовало денег и времени. Франция также страдала от недостатка квалифицированной рабочей силы. В результате вновь построенные корабли часто оказывались ненадежными. Как сообщал де ла Порт в 1634 году, «многие корабли, построенные Вашим Величеством в этом королевстве, не были хорошо укреплены или построены. Некоторые развалились на части под тяжестью собственного веса, не выходя в море, в то время как другие вышли в море с недостаточным количеством моряков и товаров… Все это из-за нехватки знаний, и учений со стороны строителей».

В 1627 году Ришелье разработал план набора пятидесяти искусных плотников для строительства кораблей и проверки их мореходных качеств, но из этого ничего не вышло. Поэтому ему пришлось нанять иностранных рабочих и построить корабли за границей.

Несмотря на эти недостатки, Ришелье все-таки смог дать Франции значительный военный флот.

Он включал 41 судно в 1633 году и 46, — в 1635. Флот, с которым Сурди вышел в Средиземное море в 1636 году, был самым большим, который когда-либо собирался там, но ему недоставало однородности. Английские и голландские военно-морские эскадры состояли, главным образом, из кораблей водоизмещением 500 тонн и одного более крупного флагманского корабля. Атлантический флот Ришелье состоял в основном из небольших кораблей водоизмещением около 300 тонн. Он скорее предназначался для молниеносных ударов, чем для ведения сражений. Заметным исключением был «Соurоnnе», военный корабль водоизмещением в 2000 тонн, вооруженный 72 пушками и имевший команду в 600 человек. Он был построен во Франции, и им восхищались Даже иностранцы. На Леванте продолжали господствовать галеры. В 1635 году Ришелье отдал приказ построить одиннадцать галер, чтобы довести их общее число до двадцати четырех. Он также создал эскадру крупных кораблей, которая со временем насчитывала восемнадцать единиц. Морские нововведения также интересовали кардинала: он разработал использование брандеров, распорядился о создании чего-то вроде барж, намереваясь «произвести значительный эффект в море», а также дал двенадцатилетнюю привилегию изобретателю подводной лодки.

В своей, «Hydrographie» 1643 года отец Фурньо заявлял в предисловии, обращенном к королю: «Море никогда не было так обязано кому-либо из королей, как оно обязано вам; никогда оно не было Таким богатым и славным, как во время вашего правления. Никогда Франция так мало не заслуживала упрека в том, что она пренебрегала морскими делами (la navigation) в ущерб своему положению».

Хотя Фурнье не упоминал Ришелье в своем панегирике, кардинал все же заслужил больших похвал за быстрое усиление могущества Франции на море.

Имея в своем распоряжении более хороший флот, Ришелье мог ожидать улучшения положения Франции в качестве мировой торговой державы. Он был заинтересован в развитии торговли на Средиземном море и на Атлантике. Мы знаем, что он изменил свое мнение касательно направления торговли Франции. Колеблясь вначале из-за существовавшего мнения, что торговля с Левантом лишала королевство денег просто потому, что закупались ненужные предметы роскоши, он пришел к пониманию того, что оно было ошибочным. Как объяснил анонимный житель Марселя в докладе, затребованном кардиналом в 1628 году, Франция не могла обойтись без товаров из Леванта. Если французы не покупали их, то это делали иностранцы и тогда уже приходилось покупать товары у них, что приносило иностранцам доход, который могли бы иметь французы. Торговля с Левантом также давала работу многим французам и обеспечивала рынок сбыта для их промышленных товаров. Она способствовала кораблестроению и приносила прибыль королевской казне от таможенных пошлин. Такие аргументы склонили Ришелье на свою сторону. Поэтому он написал в своем «Политическом завещании»: Я признаю, что долго ошибался насчет торговли Прованса с Левантом. Я считал, как и многие другие, что это было вредно государству, разделял общую точку зрения, что эта торговля лишала королевство денег, только для того чтобы ввозить в страну несущественные предметы роскоши. Но, получив точные данные об этой «плохой» торговле, я передумал по тем причинам, которые являются настолько обоснованными, что всякий, кто постарается узнать их, поймет, что я прав.

Ришелье стремился установить прямые сношения с Персией, которую он оценивал как потенциального поставщика сырого шелка для промышленности Тура, который он взял под свое покровительство. В 1626 году он послал Луи Дезая де Курменена в Турцию в надежде оживить торговлю с этой страной. Кардинал хотел восстановить доброе имя французских купцов, которое они запятнали из-за разных нечестных поступков. К несчастью, одним из самых больших обидчиков был Арле де Сизи, французский посол в Константинополе, который сильно задолжал многим иностранным торговцам. Он возмущался поездкой Курменена и мешал ему. В конце концов Курменену пришлось отказаться от своего путешествия в Персию, тем самым разрушив надежды Ришелье на более близкие коммерческие отношения с шахом. Однако Турция не была единственным путем, идя по которому французские коммерсанты могли достичь Персии. Возможный альтернативный путь лежал через Московию. В XVI столетии англичане основали в Архангельске факторию, из которой они путешествовали на юг, с разрешения царя, до самого Каспийского моря. Ришелье надеялся, что французам позволят делать то же самое, используя Нарву как отправной пункт.

В 1626 году Курменен получил новое задание, на этот раз он должен был отправиться в Данию и Московию. Ему вручили инструкции провести переговоры с датчанами о снижении пошлин на товары, проходящие через пролив, а с Московией — о получении права на сухопутный транзит в Персию. 14 июля 1629 года торговое соглашение с Данией уменьшило пошлину на проходящие через пролив французские товары. Но в Московии Курменена ожидал резкий отказ. Царь Михаил Романов был рад посещению французами его страны, но отказался дать им разрешение на транзит в Персию. Он пообещал продавать им шелк так дешево, что им не понадобится туда ехать. Таким образом, «великий проект» Ришелье французско-персидского прямого торгового пути через Балтику и Московию никогда не был осуществлен. Однако полезным побочным продуктом миссии Курменена было оживление торговли Франции с балтийскими странами. В 1628 году ни один французский корабль не проходил через пролив. К 1630 году их число достигло двадцати, и к 1631 году — семидесяти двух. Но это оживление было недолгим. Вслед за вступлением Франции в Тридцатилетнюю войну ее торговля на Балтике прекратилась.

К началу XVII века Атлантика догнала Средиземное море в качестве основного центра международной торговли. Несмотря на возраставшую зависимость от Голландии, французские порты на Атлантике поддерживали высокий уровень экономической деятельности. Однако каждый из них функционировал на свой страх и риск, не учитывая национальные интересы. Любые действия правительства в направлении развития колониальных и морских активов Франции на коллективной основе наталкивались на упорное сопротивление коммерческих групп. Они мало были заинтересованы в долгосрочных проектах, предпочитая быструю прибыль от рыболовства или торговли мехом. Они были готовы воспользоваться планами правительства, если только это помогало им соревноваться со своими французскими конкурентами. Именно против этих предпосылок местного партикуляризма и меркантильной близорукости боролся Ришелье, пытаясь создать компании, сравнимые с английскими и голландскими[72].