Продажа должностей была весьма выгодной и использовалась французской королевской властью еще в средние века для увеличения доходов. Должность была больше, нежели пост в королевской государственной службе. По определению юриста Луазо, жившего в XVII веке, это было «обычное звание в сфере государственной власти». Под «обычным» он подразумевал «постоянное», в отличие от временного» или «чрезвычайного» чина; под «званием» — социальное положение, так как должности позволяли получить дворянство. Высшие государственные чины (например, канцлерство) давали наследственное дворянство, в то время как меньшие должности давали его только на время жизни самого чиновника. Однако семье чиновника могло быть навсегда пожаловано дворянство, если три последующих поколения удерживали эту должность в течение двадцати лет. Это стало возможным благодаря тому, что чиновник мог купить право передавать свою должность кому-либо еще. Ведь она также считалась одним из предметов частной собственности, которая могла быть куплена, продана или передана. Таким образом, рядом со старым дворянством (nobless d’epee) появлялось чиновное дворянство (noblesse de robe). Жалованье у этих должностей обычно было невысоким; однако они имели много льгот. Поэтому многие хотели получить их, и король учредил их больше, чем было необходимо для удовлетворения все увеличивающегося спроса той части людей, которые хотели улучшить свое социальное положение или увеличить доход.

С политической точки зрения, продажа должностей была опасна, так как король терял контроль над частью своей власти. Ведь у чиновников появилось групповое самосознание и коллективные интересы, которые не обязательно совпадали с тем, чего хотел или в чем нуждался король. Так, существовала тенденция сохранения должностей за относительно немногими семьями, которые стали чем-то вроде четвертого сословия в королевстве. Тот факт, что должности продавались, означал, что они могли легко попасть в руки людей, которым не хватало знаний или способностей, необходимых для выполнения таких функций. Короче говоря, к началу XVII века сложилась ситуация, когда король больше не мог быть уверен, что чиновники, для которых он первоначально создал должности, будут выполнять его волю. Другими словами, продажные должности стали препятствием на пути создания сильного правительства. Так как правительство постоянно нуждалось в финансах, особенно после начала Тридцатилетней войны, появилась необходимость в обходе чиновников посредством должностных лиц, находившихся под непосредственным контролем королевской власти. Это были интенданты (intendans).

Учреждение должности интенданта не было неожиданностью. Появление этой должности в начале XVII века ознаменовало собой кульминационный пункт долгого процесса, при котором центральное правительство рассылало комиссаров в провинции для выполнения определенных специфических задач. Это происходило в XVI веке. При Генрихе III, например, чиновники при Королевском совете (maitres des requetes) отправлялись в поездки с инспекциями, называвшимися chevauchees. Во время правления Генриха IV центральное правительство несколько раз рассылало комиссаров, как, например, в 1598–1599 годах для регулирования сбора налогов (taille). Ими постоянно руководили и поддерживали из Парижа, и их полномочия постоянно расширялись для решения любого рода дел в провинциях. Однако, если интенданты Людовика XIII появились в XVI веке из большого числа комиссаров, по-разному называвшихся, то можно сказать, что в настоящем своем виде они появились в 30-х годах XVII века. Они просто прекратили надзирать за существующими финансовыми чиновниками, — tresoriers de France et elus — и фактически взяли на себя их функции.

Как видим, внешняя политика Ришелье оказалась крайне дорогой. Различными средствами правительство пыталось увеличить свои доходы. Однако ему пришлось преодолеть недостатки своих финансовых чиновников. В мае 1635 года Людовик XIII выразил сильное недовольство тем, что они препятствуют выполнению королевских указов и поручений. Например, в 1630 году казначеи Франции (tresoriers de France) в Бордо протестовали против сбора налогов, пока соответствующие королевские указы не были утверждены местным парламентом. Они действовали правомерно, но во время войны король не мог терпеть такого обструкционизма. Чиновники также были во многом виноваты и в других бедах, с которыми сталкивалось правительство. Как мы видим, налоги были основной причиной народных беспорядков, но более непопулярной была несправедливость при распределении налогов и злоупотребления при их сборе. Так, посланный в Бордо в 1634 году интендант увидел казначеев, которые не имели понятия о налоговой платежеспособности определенных приходов и не меняли распределение налогов в течение шестидесяти лет. Финансовая эксплуатация чиновников правительством в начале XVII века имела катастрофические последствия для их надежности в качестве официальных лиц в финансовой сфере. К 1635 году сборщики налогов выражали недовольство тем, что последующее создание новых должностей вдвое уменьшило ценность существовавших. Они пытались компенсировать убытки, занимаясь казнокрадством, сокращая, таким образом, доходы короля от налогообложения. Сопротивление крестьян налогообложению использовалось королевскими судебными исполнителями как предлог для отказа от сотрудничества с правительством. Это было достаточно плохо в мирное время, а во время войны грозило катастрофой. Королю необходимо было искоренить такие злоупотребления, чтобы получить причитавшиеся ему деньги, уменьшить слабость и беспомощность государства и избежать риска восстаний.

В декабре 1633 года король решил отправить в провинции комиссаров для того, чтобы обеспечить справедливое распределение налогов среди приходов и налогоплательщиков. Комиссары были посланы во все финансово-податные округа, однако правительство пока не намеревалось заменить ими чиновников, даже на время. Оно просто хотело, чтобы они лучше ему служили. Это стало ясно после указа в мае 1635 года, который учредил четыре должности председательствующих и главных интендантов (intendants presidents et generaux) в каждом финансовом бюро (bureau des finances). Их задачей было обеспечивать полное выполнение королевских указов без каких-либо задержек. Казначеи (tresoriers) не были лишены своих функций. Однако этот шаг оказался недостаточным: год спустя беспорядки стали происходить чаще, и виной тому были злоупотребления чиновников. В 1637 году правительство приняло решение ввести принудительный заем с городов. Предполагая, что они будут сопротивляться, правительство возложило это на комиссаров; вновь они действовали лишь временно. В ноябре 1641 года король снова выразил недовольство неспособностью казначеев Франции (tresoriers de France) и сборщиков налогов (elus) справедливо распределять и собирать налоги. Однако на этот раз он пригрозил заменить их комиссарами, если они не удовлетворят его в отношении сбора налогов в 1642 году. 22 августа 1642 года правительство официально поручило распределение и сбор основного (taille) и других налогов интендантам, тем самым действительно понизив в должности существовавших чиновников. Они потеряли свои права в отношении налогообложения, за исключением тех случаев, когда интенданты использовали их в качестве помощников. Это был поистине важный шаг: он превратил интендантов в налоговых управляющих в провинциях, которые были напрямую подчинены королю и могли быть легко уволены.

Обычный интендант был из парижской новой знати (noblesse de robe). Изучив юриспруденцию, он занимался ею несколько лет до вступления в верховный суд в молодом возрасте или в двадцать с лишним лет. Он покупал должность королевского следователя (maitre des requetes), заплатив большую сумму (обычно 150 000 ливров), которая давала ему право председательствовать в различных судах и в королевских судебных комиссиях. Традиционно maitre des requetes получали прошения, которые подданные присылали королю. К 1610 году они приобрели монополию на представление дел в Тайном совете (Conseil prive). Однако их обязанности значительно расширились. Должность интенданта не была их конечной целью; обычно это была подготовка в долгой карьере в Королевском совете. Интенданты разделяли определенные идеи и взгляды. Они твердо придерживались принципа, провозглашенного ле Бре в его работе «De la souverainete du гоу», что «необходимость не знает закона». Это правило использовалось во время войны, чтобы оправдать увеличение налогов и различные деспотические мероприятия.