В 1634 году правительство создало комиссию для исследования регулирования сбора налога, что предвещало скорое появление интендантов, на которых будет возложена ответственность за финансы. В августе 1642 года они получили полномочия на установление суммы налогообложения. Каждому интенданту должен был помогать один казначей и три сборщика налогов, выбранные им самим. Он должен был обеспечить справедливое распределение налогов и назначение в каждом приходе сборщиков налогов. Интендант также был обязан расследовать случаи подделок документов и казнокрадства и обеспечивать выполнение сборщиками своих обязанностей. Введение нового режима не было, естественно, поддержана везде. Во многих местах бывшие там чиновники препятствовали интендантам, но те работали, не обращая на это никакого внимания. С 1636 по 1640 год они изучали области, где взималась талья. В целом, они пытались поддерживать те приходы, которые по крайней мере старались платить свои долги. Их деятельность была более результативной, а следовательно, хотя и проводилась с хорошими намерениями, — более непопулярной, как и вмешательство центрального правительства в дела крестьян.
Сопротивление налогообложению было таково, что правительству приходилось прибегать к силе, чтобы собрать налоги. Это принимало различные формы: конфискация имущества, заключение в тюрьму, ввод войск и создание специальных военных подразделений. Для короны было обычным делом конфисковать движимое имущество и животных задолжавшего налогоплательщика. Имущество продавали с аукциона за пределами церковного прихода и в течение нескольких дней хранили на складе, чтобы дать владельцу возможность выкупить его и возместить расходы на конфискацию. Чиновники, проводившие такие конфискации, иногда ждали несколько лет, прежде чем вернуться в деревню и действительно разграбить ее. Жители, найдя свои дома и хлева пустыми, уходили со своих земель. Одни низшие местные чиновники не могли взять на себя задачу принуждения налогоплательщиков. Король использовал для этого и войска. Они расквартировывались в препятствовавших сборам налогов приходах за их же счет и не уходили, пока налоги не были заплачены. Солдаты, конечно, вели себя ужасно, вызывая тем самым сильное возмущение народа. В ноябре 1638 года представители общин Гиени, встретившись в Бордо, умоляли правительство взимать налоги в соответствии со старым обычаем и не использовать войска «из-за разорения и расходов, причиняемых ими народу». Прибегая к насилию, государство отказывалось от векового принципа «никакого налогообложения без согласования». Это было одно из самых отрицательных проявлений абсолютной монархии.
При Ришелье специально предназначенные для помощи финансовым чиновникам войска располагались в большинстве провинций. Это была легкая кавалерия, из которой формировались роты, в 50—100 человек, каждая под командованием офицеров. Их обязанностью было сопровождать правительственных чиновников в поездках для сбора налогов и расквартировывать войска в неплативших приходах. Их набирали и платили им traitants (откупщики), а контролировали местные интенданты, войскам хорошо платили, чтобы обеспечить их лояльность. Первая рота fusiliers pour les tailles была создана в Ангумуа в мае 1636 года, но вскоре была расформирована из-за своих преступлений. Однако между 1640 и 1644 годом множество таких рот были прикомандированы к интендантам. Как это ни странно, фискальные войска существовали во Франции вплоть до февраля 1877 года!
Косвенные налоги были отданы на откуп: это значит, что финансисты взяли на себя управление ими, а в обмен обязались платить королю каждый год определенную сумму. Однако налогами, которые были в основном на потребление, все труднее становилось управлять во время войны. Прекращение торговли между Францией и Испанией, а также разорение приграничных провинций привело к уменьшению потребления, в результате чего снизилось поступление сельскохозяйственных налогов. Другая трудность, с которой сталкивались контрагенты, заключалась в отказе верховных судов утвердить некоторые финансовые законопроекты. В результате крестьяне не могли платить определенные налоги. Даже там, где не возникало препятствий, доходы государства от косвенного налогообложения были намного меньше, чем ожидалось.
Таким образом, по множеству причин доход как от прямых, так и косвенных налогов был недостаточным, чтобы покрыть все расходы правительства в военное время. Поэтому оно было вынуждено обратиться к необычным доходным статьям, как, например, продажа рент и должностей, что осуществлялось посредством отдельных контрактов, или traites. Контрагент (traitant, или partisan) являлся либо частным финансистом, либо финансовым консорциумом. В любом случае платеж установленного процента оговаривался в контракте. Государственные rentes чрезвычайно увеличились с тех пор, как их пустили в оборот в 1522 году. Каждому рантье (rentier) государство обещало в обмен на сумму капитала платить ежегодные проценты или ренту (rente). Продажа таких рент, несомненно, была легким способом быстрого получения правительством больших сумм наличными, но в то же время это увеличивало его долгосрочные расходы. Это было возложено на налогообложение, от которого правительство могло ожидать соответственно меньше средств на другие цели, хотя и срочные. Правительство попыталось предотвратить катастрофу путем создания новых рент, чтобы заплатить проценты по старым, но это только частично помогло погасить долг по его долгосрочным обязательствам. Во время правления Людовика XIII вся эта система серьезно вышла из-под контроля: в феврале 1634 года были учреждены ренты стоимостью 41 миллионов ливров. Но рынок вскоре был насыщен, и ценность рент резко упала. К январю 1639 года ренты стоимостью 600 000 ливров остались непроданными.
Ренты эксплуатировались финансистами, которые продавали их для правительства, для получения личной спекулятивной прибыли. Большинство из них были французами, чьи конторы находились в Париже. Обычно это были должностные лица и, следовательно, дворяне. Ришелье характеризовал их как «отдельную часть, наносящую вред государству, но все же необходимую». Они были «необходимы» государству так ростовщики, но «наносили вред», потому что всеми силами стремились извлекать прибыль для самих себя. Спекуляция была их опорой в торговле. Постоянной заботой правительства был вопрос, как остановить их; было нелегко придумать такие рычаги регулирования, которые не разрушили бы доверия к ним. Министры тоже были виноваты в частной спекуляции и поэтому боялись любого расследования, которое могло бы раскрыть и их сомнительные дела. Как написал один историк, «взаимосвязь государственных и частных финансовых операций в среде правительства означала, что существовали дела, которые нужно было скрыть от глаз общественности».
В большинстве случаев контракты были действенны в отношении: продажи должностей. Ришелье видел вред, приносимый такой практикой, однако она слишком укоренилась, чтобы можно было легко ее упразднить. В любом случае, правительство не имело средств, чтобы компенсировать чиновникам отмену их должностей. Оно могло прекратить создавать новые должности, но как всегда ему были нужны доходы от их продажи. Это был заколдованный круг, из которого, казалось, не было выхода. Как в случае с рентами, продажа должностей была прибыльной в короткие сроки, но влекла за собой долгосрочные расходы. Ведь чиновникам платило жалованье государство. В 1639 году Ришелье составил счет на 34 миллиона ливров. Это также должно было финансироваться налогообложением. К 1640 году платежи рантье и, чиновникам составили около 48,8 миллиона ливров, и Буйон был вынужден сократить их. Непопулярность правительства от этого неизбежно возросла. Когда Буйон умер, его пришлось хоронить тайно, чтобы избежать бурного всплеска народного веселья.
Управление Буйона финансовыми делами привело в целом к печальным последствиям. Почти единственным, что он сделал хорошего, было проведение девальвации валюты в 1636 году, что укрепило валютное положение Франции: испанские монеты хлынули в королевство, чтобы быть затем переплавленными во французские деньги. Девальвация также помогла французской торговле стать более конкурентоспособной, путем стимулирования экспорта; она поощряла частное вкладывание средств в королевские финансовые сделки и уменьшала действительные расходы на субсидии союзникам Франции. Но во всех других отношениях Буйон нанес неисчислимый ущерб финансам государства. Его чрезмерное использование рент сыграло на руку частным финансистам. Буйон, пишет Бонни, создал «самый плохой из всех миров: нелогичную и непопулярную систему, которая работала к выгоде немногих за счет многих без какой-либо реальной выгоды королевству». Его смерть, к сожалению, не привела к каким-либо, изменениям. Преемник, Бутийе, ратовал за увеличение королевских займов. Были заключены договоры о займах на сумму 15,9 миллиона ливров в 1639 и 37,6 миллиона ливров — в 1640 году. В то же время доходы от всех видов налогообложения должны были поступить, по крайней мере, не раньше, чем через год, в рамках договоров о займах с финансистами. К тому времени, когда Людовик XIII умер, доходы последующих двух лет ожидались в размере 12 миллионов ливров. Это было банкротство.
