В булле папы о походе 1256 года сообщалось следующее:

«Из писем дражайшего во Христе сына нашего Вальдемара, прославленного короля Швеции, стало известно неприятнейшее для нашего слуха и души сообщение о тягчайших и жестоких нападениях, которые очень часто переносят верноподданные этого королевства от врагов Христа, называемых обыкновенно карелами, и от язычников других близлежащих областей. Действительно, среди всех прочих опасностей, которые причинили названному государству коварства и жестокость этого племени, особенно в этом году, когда оно, неистово вторгнувшись в некоторые части данного государства, свирепо убило многих из его верноподданных, пролило множество крови, много усадеб и земель предало огню».

Тавастландия была освобождена от шведских рыцарей, шведский оплот у русских рубежей уничтожен. Войско вернулось в Новгород без потерь, с пленными и добычей. И «славен же бысть приход его страхом и грозою», — завершает свой рассказ летописец.

Так Александр Невский еще раз проявил себя как выдающийся полководец и политический деятель.

Новая страшная беда, словно черная туча, нависла над Русью. Татары потребовали огромную дань с покоренной страны.

Поручив Новгород своему сыну князю Василию, великий князь Александр поехал в Орду. К тому времени уже умер хан Бату (1255), был отравлен своим дядей сын Бату Сартак (1256) и на ордынском престоле сидел третий сын Бату Улагчи (1257). На Руси его звали Улавчий. Он потребовал подтверждения покорности и обновления ярлыков на княжения. Великий князь согласился. Вместе с ним в Орду поехали его братья — Андрей Ярославич Суздальский и Ярослав Ярославич Тверской, с которыми Александр успел примириться, а также князья Борис Василькович Ростовский и Глеб Василькович Белозерский.

Выполнив положенные по монгольскому обычаю обряды поклонения хану, князья преподнесли ему богатые подарки — огромные мешки серебра, серебряные сосуды и кубки, украшения из драгоценных камней. Улавчий сменил гнев на милость, и князья Андрей и Ярослав были прощены. Получили подарки и ближайшие вельможи и родственники хана. Улавчий объявил волю великого хана Мункэ, который еще в 1253 году повелел упорядочить сбор даней на всей территории Империи, а в 1257 году назначил главного баскака улуса Джучи — Китата. А это означало, что на территории Руси будут действовать особые военные отряды, частью из местного населения, частью — из татар, а командовать ими будут нойоны, темники, мурзы, наместники. Отряды эти поступали в распоряжение баскаков, которые сидели в главных городах — Владимире, Суздале, Ростове, Ярославле, Угличе, Костроме, Переяславле, Твери, Рязани, Муроме, Курске, Смоленске. Во Владимире при великом князе находился великий баскак, которому подчинялись все другие баскаки. Власть его была безгранична. По сути баскаки и их отряды заменяли собою оккупационные войска монголов.

Русским князьям в Сарае было объявлено, что они обязаны принять на Руси чиновников из Орды для поголовной переписи населения (на Руси эту перепись называли «число»). Эти меры были приняты для того, чтобы наилучшим образом обеспечить повсеместное и ежегодное собирание даней — «тамги» и «туски»[13]. Позднее прибавились и другие виды поборов.

Систему даней, закрепляющих порабощение покоренных Империей народов, придумал китаец Елей Чуцзы, советник Чингисхана, еще в 1230—1240-е годы. Именно с введения этой системы на Руси началось «настоящее» порабощение Руси татарами.

Чиновники появились на Руси вместе с князьями уже в феврале и 4 марта 1257 года начали свою работу в Суздальском, Ростовском, Рязанском и Муромском княжествах. По большей части люди не оказывали им сопротивления, ибо хорошо помнили Батыево и Неврюево нашествия. Переписав жителей поголовно, монгольские чиновники поставили над ними десятников, сотских, темников и наместников или мурз для собирания даней. Освобождались от даней только представители духовенства и все церковные люди.

Но кое-где баскаки встречали ожесточенное сопротивление. 3 июля 1257 года на Туговой горе, близ Ярославля, произошло сражение княжеской дружины с отрядом татарских грабителей. В нем был убит ярославский князь Константин Всеволодович, позднее причтенный к лику святых.

Спустя несколько месяцев, в 1258 году, великому князю в сопровождении тех же родичей вновь пришлось отправиться в Орду. Здесь была объявлена новая воля великого хана Мункэ: Новгород и Псков, не подвергшиеся разорению и не завоеванные татарами, также должны были платить поголовную дань, а для этого дать «число» — то есть пройти перепись всего населения.

Невский герой, всегда бывший ревностным поборником соблюдения русской чести и вольностей новгородских, теперь был вынужден взять на себя тяжелейшую и неприятнейшую обязанность: склонить к рабству новгородцев, народ гордый и пылкий, всегда славившийся исключительным свободолюбием. Вместе с татарскими численниками он сам отправился в Новгород «в силе тяжце», то есть с большим войском.

Когда до новгородцев дошла весть о намерении татар взять «число» с их родного города, они пришли в великое смятение. Тут же на вече был схвачен и убит посадник Михалка. Напрасно он упрашивал новгородцев подчиниться, уверяя, что воля сильных есть закон благоразумия для слабых. Посадничество вручили Михаилу Федоровичу из Ладоги. А тысяцким выбрали Жироху, который понимал, что численникам надо уступить, иначе — беда.

Все лето 1258 года кипело народное негодование. В городе царили смятение и хаос. Даже юный наместник князь Василий, по внушению бояр, говорил, что не хочет повиноваться отцу, который якобы везет с собой оковы и стыд для людей вольных. Узнав о приближении отца с войском, он бежал во Псков.

Наконец собралось роковое вече. Татарские численники по вечевым ступеням взошли на помост и объявили свои требования: «числу» быть!

— Вольные мужи новгородцы! — гремел на вече голос князя Александра. — В чем упорствуете? Жизнь братий гибнет, а вы жалеете золота и серебра! Смиримся, укрепимся Богом и Святой Софией, верою и единодушием, покорностью и смирением!

— Нет, нет! — бушевало вече. — Не быть Новгороду под погаными!

Новгородцы отклонили требование численников и согласились только послать подарки хану. С тем и отпустили послов.

Позднее русский поэт Аполлон Майков так напишет про Александра Невского, вспоминая его труженичество за землю Русскую и за Новгород:

Послы уехали во Владимир, возложив исполнение ханской воли на великого князя. Тяжело пришлось Александру, однако иного выхода, кроме как добиться повиновения, не было, иначе Руси грозило новое нашествие и уничтожение народа. Уж лучше платить гривнами, чем жизнями людей. Князь ввел войска на Славно и Торговую сторону и приготовился силой выбить из новгородцев покорность. Но те уже не могли сопротивляться ему. Князь жестоко расправился с ослушниками. Сына он велел схватить во Пскове и под стражею и в оковах доставить в Суздальскую землю. Так князь Василий Александрович сошел с политической сцены. Он умрет в изгнании в 1271 году в возрасте тридцати одного года.

Мятежных бояр, тех, кто науськивал сына на отца, в том числе некоего воеводу Александра, князь казнил, других ослепил, третьим повелел урезать носы. Однако после этого новгородская беднота, голь кабацкая, продолжала бесчинствовать, убивая княжеских людей. Так погиб боярин Миша с Прусской улицы, герой Невской битвы.