Ленинград, 1960 Лирика (1965) Родная деревня Хотя проклинает проезжий Дороги моих побережий, Люблю я деревню Николу, Где кончил начальную школу! Бывает, что пылкий мальчишка За гостем приезжим по следу В дорогу торопится слишком: – Я тоже отсюда уеду! Среди удивленных девчонок Храбрится, едва из пеленок: – Ну что по провинции шляться? В столицу пора отправляться! Когда ж повзрослеет в столице, Посмотрит на жизнь за границей, Тогда он оценит Николу, Где кончил начальную школу… 1964
«Загородил мою дорогу…» Загородил мою дорогу Грузовика широкий зад. И я подумал: «Слава Богу! Село не то, что год назад!» Теперь в полях везде машины, И не видать худых кобыл. И только вечный дух крушины Все так же горек и уныл. И резко, словно в мегафоны, О том, что склад забыт и пуст, Уже не каркают вороны На председательский картуз. Идут, идут обозы в город По всем дорогам без конца, — Не слышно праздных разговоров, Не видно праздного лица. Ленинградская обл., пос. Невская Дубровка, 1959 Русский огонек Погружены в томительный мороз, Вокруг меня снега оцепенели! Оцепенели маленькие ели, И было небо темное, без звезд. Какая глушь! Я был один живой Один живой в бескрайнем мертвом поле! Вдруг тихий свет-пригрезившийся, что ли? Мелькнул в пустыне, как сторожевой… Я был совсем как снежный человек, Входя в избу (последняя надежда!), И услыхал, отряхивая снег: – Вот печь для вас и теплая одежда… — Потом хозяйка слушала меня, Но в тусклом взгляде жизни было мало, И, неподвижно сидя у огня, Она совсем, казалось, задремала… Как много желтых снимков на Руси В такой простой и бережной оправе! И вдруг открылся мне И поразил Сиротский смысл семейных фотографий! Огнем, враждой Земля полным-полна, И близких всех душа не позабудет… – Скажи, родимый, будет ли война? И я сказал: – Наверное, не будет. – Дай бог, дай бог… Ведь всем не угодишь, А от раздора пользы не прибудет… — И вдруг опять: – Не будет, говоришь? – Нет, – говорю, – наверное, не будет! – Дай бог, дай бог… И долго на меня Она смотрела, как глухонемая, И, головы седой не поднимая, Опять сидела тихо у огня. Что снилось ей? Весь этот белый свет, Быть может, встал пред нею в то мгновенье? Но я глухим бренчанием монет Прервал ее старинные виденья… – Господь с тобой! Мы денег не берем. – Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья! За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью… Спасибо, скромный русский огонек, За то, что ты в предчувствии тревожном Горишь для тех, кто в поле бездорожном От всех друзей отчаянно далек, За то, что с доброй верою дружа, Среди тревог великих и разбоя Горишь, горишь, как добрая душа, Горишь во мгле, и нет тебе покоя… 1964 Сенокос С утра носились, Сенокосили, Отсенокосили, пора! В костер устало Дров подбросили И помолчали у костра. И вот опять Вздыхают женщины — О чем-то думается им? А мужики лежат, Блаженствуя, И в небеса пускают дым! Они толкуют О политике, О новостях, о том о сем, Не критикуют Ради критики, А мудро судят обо всем, И слышен смех В тени под ветками, И песни русские слышны, Все чаще новые, Советские, Все реже – грустной старины… «Помню, как тропкой, едва заметной…» Помню, как тропкой, едва заметной, В густой осоке, где утки крякали, Мы с острогой ходили летом Ловить налимов под речными корягами. Поймать налима непросто было. Мало одного желания. Мы уставали, и нас знобило От длительного купания, Но мы храбрились: – Рыбак не плачет! В воде плескались до головокружения, И наконец на песок горячий Дружно падали в изнеможении! И долго после мечтали лежа О чем-то очень большом и смелом, Смотрели в небо, и небо тоже Глазами звезд на нас смотрело… Утро утраты
Человек не рыдал, не метался в это утлое утро утраты. Лишь ограду встряхнуть попытался, Ухватившись за копья ограды… Вот пошёл он. Вот в чёрном затоне Отразился рубашкою белой. Вот трамвай, тормозя, затрезвонил: Крик водителя: – Жить надоело?! Было шумно, а он и не слышал. Может, слушал, но слышал едва ли, Как железо гремело на крышах, Как железки машин грохотали. Вот пришёл он. Вот взял он гитару. Вот по струнам ударил устало. Вот запел про царицу Тамару И про башню в теснине Дарьяла. Вот и всё… А ограда стояла. Тяжки копья чугунной ограды. Было утро дождя и металла. Было утлое утро утраты… |
