Уэйд сделал шесть снимков. Они явились в редакцию не с пустыми руками.

Блэйн восседал за своим столом.

Кейси всю дорогу беседовал с Уэйдом, здесь, в редакции, пора сменить тему.

— Послушай, друг, я понимаю, что ты сейчас переживаешь. Готов признать, что я ошибался, как и все мудрецы. Она вовсе не преступница — ну, просто спуталась с бандитами. Не повезло ей во многом, и с Нюбергом в особенности. Не ее вина. И не твоя.

— Но если бы я ей помог…

— Понимаю, понимаю. Мы делаем то, что можем. Конечно, она тебя подставила уже тем, что позвонила тебе. Но она с тобой поступала честно, насколько могла…

— Ладно, ты прав, конечно, — пожал плечами Уэйд. — Только… у меня к ней душа лежала…

Блэйн откинулся на спинку стула и сурово уставился на Кейси.

— Поттер звонил? — спросил Кейси.

— Звонил.

— У меня куча дополнительного материала…

— А у меня для тебя только одна новость. Ты уволен.

Кейси разинул рот, а Уэйд замер с выпученными глазами.

— Уволен?

Удивление Кейси быстро уступило место злости. Он едва не выругался. Не потому, что его выкинули, не впервой. Но Блэйн задавил его наступательный порыв, перехватил инициативу, и это раздражало сильнее новости об увольнении.

— Уволен. Одна из твоих гениальных творческих находок, Блэйн?

— Не моих. Это Фессендон. Он случайно обнаружил твой снимок. Тот самый, который он уже уничтожил. Выходит, ты его надул. Какому боссу это понравится…

— Надул — и слава богу.

Кейси оперся о стол Блэйна обеими руками и стоял так, пока не вывалил все о снимке, о его значении для полиции и для суда, а также о мотивах своих благородных и оправданных действий. Весьма собою удовлетворенный, Кейси оттолкнулся от стола и выпрямился.

В глазах Блэйна он заметил какой-то непонятный блеск. Какую-то искорку юмора, что ли… Но юмора мрачного.

Кейси отмахнулся от впечатления, и это мысленное усилие несколько его успокоило. Он почти перестал злиться, более трезво оценил ситуацию и снова разозлился.

На этот раз гнев его получил логическое обоснование и окрасился усталым разочарованием. Странное ощущение, но вполне понятное. С половины пятого такой ритм, такие нагрузки… Бешеная активность, близость смерти, постоянное напряжение, беспокойство за жизнь Тома Уэйда…

Саднила рана в боку, раздражало сознание того, что Блэйн, несимпатичный, но несгибаемый Блэйн выдал его руководству.

— Да и ладно, — равнодушно проронил Кейси, не заботясь даже, чтобы голос звучал презрительно. — Я работал здесь, потому что ты, Блэйн, играл по правилам и казался мне справедливым парнем. Потому что ты печатал новости, не прислушиваясь к кваканью толстых кошельков. Но если Фессендон положил тебя в карман… Что ж, тогда мне здесь делать нечего. Не готов я работать с брехуном.

— Кто брехун? Я брехун? — взвился Блэйн.

— Джадсон не звонил в редакцию. Я его спросил.

— Он не… — Блэйн побагровел и поднялся из-за стола.

— Очевидно, этот юбочник Ли Фессендон…

Блэйн резко развернулся и направился к двери. Кейси последовал за ним, продолжая излагать свою версию. За компанию поплелся за ними и Уэйд. Блэйн подошел к кабинету Фессендона, распахнул дверь.

Фессендон, завидя Блэйна, улыбнулся, но улыбка его увяла, когда Блэйн открыл рот:

— Ты сказал, что Джадсон запретил печатать снимок Кейси.

— Да, запретил… — подтвердил Фессендон, избегая взгляда Блэйна.

— А Кейси утверждает, что Джадсон здесь ни при чем.

— Значит, ты Кейси веришь, а мне нет?

— Естественно. И сейчас, и когда угодно. Когда я согласился остаться в редакции, я поставил условием, что веду газету так, как считаю нужным. И на ваши жульнические махинации я согласия не давал.

— Что за тон! — возмутился Фессендон.

— А что, плохо слышно?

Фессендон шагнул вперед с угрожающим видом:

— Я руковожу газетой, и, когда Ли о чем-то меня просит, мое дело, выслушать его или нет. Если мне будет нужно, я обращусь к вам за советом.

— Значит, я выполнил пожелание вашего слабого в коленках братика, — усмехнулся Блэйн.

— Вы уволены! — крикнул ему Фессендон.

— Что ж, нас двое…

— Трое! — крикнул сзади Уэйд.

— Трое, — повторил Блэйн. — Я у народа не слишком популярен, меня считают чем-то вроде бездушного погонялы, надсмотрщика на плантации. Но у меня сложилась репутация, которой я дорожу. Все знают, что я играю по правилам. Кейси первый смог меня упрекнуть в нарушении правил, и не без основания. И его упрек я переадресую вам, мистер Фессендон. Вы лжец, лицемер…

Фессендон оскалил зубы и ударил Блэйна в ухо, тот покачнулся. Кейси рванулся вперед, но Блэйн сдержал его:

— Нет, это мой вопрос.

Фессендон замахнулся снова, но на этот раз Блэйн был начеку. Он уклонился и погрузил левый кулак в живот главного редактора. Тот согнулся, и Блэйн выпрямил его правой в челюсть. Фессендон рухнул, закрыв лицо ладонями.

Трое вышли из шикарного кабинета. Блэйн вернулся к своему столу, собрал в портфель нехитрые пожитки, запер стол, оделся.

— Чего застыли? Пошли отсюда! — прикрикнул он на Кейси и Уэйда.

— А ты ведь знаешь, что у меня горяченькие снимки, — ухмыльнулся Кейси.

— Не знаю и знать не желаю. Их и в «Экспресс» возьмут, не торгуясь, и в «Миррор» с руками оторвут. — Блэйн выругался. — Ну и слава богу, расплевались. Я все равно уже созрел, надоел он мне. А эта твоя пластинка — последняя капля.

На физиономии Кейси появилась довольная ухмылка. Усталость как рукой сняло. Приятно отделаться от Фессендона, еще приятнее убедиться, что Блэйн играет по правилам, лучше всего, что Уэйд уцелел.

— Ну, что теперь? — спросил он.

— Теперь позвоню Гилману в «Экспресс» и спрошу, нужен ли ему редактор и пара фотокамер почти задаром. Но прежде всего, — заявил Блэйн, выходя из лифта, — заглянем к Стиву и зальем это дело. Надо отпраздновать.

— Дело говоришь, — согласился Кейси.

— Только чтоб пивком не ограничиваться, — усмехнулся Уэйд с некоторой долей недоверия к «старикам».

С Корнеллом Вулричем (1903–1968) как создателем захватывающих дух криминальных историй можно сравнить лишь Эдгара Аллана По, хотя по количеству созданного По значительно отстает от Вулрича, признанного певца тьмы.

Фигура печальная и одинокая (он посвящал книги комнатам гостиниц и своей пишущей машинке), Вулрич — крупнейший мастер «черной» литературы всех времен. Благодаря головокружительному развитию сюжета, которое можно встретить, пожалуй, лишь у совершенно нечитаемого Гарри Стивена Килера, читатель прощает ему или пропускает незамеченными стилистические недостатки, которые уничтожили бы менее значительного писателя.

Кроме сотен рассказов, Вулрич создал такие, ставшие классическими, приключенческие повести, как «Невеста в черном» (1940, экранизирована в 1968 Франсуа Трюффо) и «Черное алиби» (1942, экранизирован а в следующем году Жаком Турнёром под названием «Человек-леопард»). Самый знаменитый фильм по его произведениям — «Окно во двор» был поставлен Альфредом Хичкоком (1954) по рассказу, написанному под псевдонимом Уильям Айриш. Экранизированы также многие другие произведения, вышедшие под тем же псевдонимом, в числе которых «Леди-призрак» (Роберт Сиодмак, 1944, через два года после выхода книги из печати) и «Срок истекает на рассвете» (режиссер Гарольд Клерман, 1946, тоже через два года после опубликования книги).

Предлагаемая повесть впервые опубликована в июле 1942 года в журнале «Черная маска» под названием «Три казни за одно убийство».

В четверть двенадцатого вечера, как издавна повелось, Гэри Северн небрежно сдернул шляпу с ближайшего к двери крюка вешалки, повернулся и, как обычно, объявил своей миленькой миниатюрной женушке: