Выползла я из под теплого одеялка, ножки в тапочки запихнула, с диванчика встала, и спинным мозгом сгущение напряжения у стены ощутила.
Обернулась к брату, а он лежит и на меня такими глазенками несчастными смотрит, что просто слеза скупая наворачивается. Ну, не могла я себе отказать в желании пошкодничать, нет у меня железной силы воли, не удержалась. Наклонилась и поцеловала его, прямо в полураскрытые губы.
Именно поцеловала, не чмокнула и отпрыгнула, и не засосала с языком до гланд. А он, бедненький, глаза закрыл и по дивану сладкой лужицей растекся. Спорить могу, что не про кофе сейчас думает.
Алекс
После моей наглой заявы насчет кофе, сестренка задумчиво поизучала меня, очевидно в поисках совести. Не нашла и, горестно вздохнув, из-под одеяла выползла.
И тут у меня снова спермотоксикозный вздрыг случился. Как будто девушек в стрингах и майках никогда раньше не видел. Пацаном себя снова пятнадцатилетним почувствовал, когда в первый раз другого человека в реальности, а не в своих фантазиях раздевал. Радовался тогда от того, что вот же, наконец, свершилось почти уже. И боялся, что сейчас сделаю что-то не то, и она поймет, что я в первый раз… Отец как-то мне, двенадцатилетнему еще, посоветовал невинности лишатся с кем-нибудь сильно постарше. Ну, я послушно учел. И только это меня и спасло от позорного фиаско и кучи комплексов. А девушка, когда поняла, что она у меня первая, обрадовалась и наигралась со мной по полной.
И вот сейчас я себя ощущал примерно так же, как в день лишения невинности, когда понял, что девушка вот она здесь и ждет, а у меня от волнения не встает, хоть руками помогай. Теперь только все наоборот было. Стояк был такой, что я руками одеяло на бедрах натянул. А вот девушка рядом чужая. Это даже если не заострять внимание на такой мелочи, что она моя сестра.
И тут Лекси обернулась, усмехнулась как-то предвкушающе, губки облизнула и… Я даже заскулил, по-моему. И навстречу ей всем телом выгнулся. У меня в паху заныло все, так я ее хотел…
— Ну, я пойду кофе делать, да? Или уже не надо?
Интонация такая… Игривая. Как будто она и правда не против. Я глаза раскрыл, взгляды наши встретились… И меня снова поцеловали.
— Алекс, хватит так неприкрыто тащиться. Или делай уже что-нибудь, или я пошла кофе готовить. Мне активные парни нравятся, с инициативой. А отдыхать под Туорой будешь.
Нет, про Туору это она зря вспомнила. Я же не сам себя привязать попросил! Меня, наоборот, обычно за излишнюю активность ругали. Если не считать первого раза, когда я весь из себя был задеревеневший от волнения и подставы важной части тела.
Просто я же не думал, что можно… До этого на всех наших свальных ночевках групповых выслушивал краем уха, как очередного рискнувшего попытать счастье с шутками и прибаутками обламывали.
Но раз можно, то не вопрос. Правой рукой сестренку за талию сцапал и на себя сверху уложил, а потом бутербродик наш маслом вниз перевернул. И на этом храбрость меня временно покинула, потому что она, вместо того, чтобы глаза закрыть, а губки приоткрыть, все наоборот проделала. А на меня ее взгляд и раньше странно действовал, а уж после отуманивания…
Сестренка подо мной хихикнула, за шею обняла и снова поцеловала. Она меня целует, а я глаза закрываю… Активность через край просто плещет, водопадом.
— Алекс? Открой глазки, деточка! — снова хихикнули подо мной.
Смешно ей. Тут человек с силами собирается, а она веселится, лежит. И ведь главное вот же она, подо мной, желанная, согласная… А у меня паралич какой-то просто. Так бы вот лежал бы и на нее любовался. Глаз не отвести и с места не сдвинуться.
Лекси
Когда Алекс меня под себя перевернул, я уж было решила, что пришло время начинать арию: "Ах, что вы, я не такая! Вы все не так поняли…". Люблю я в такие игры играть, по грани. Завести, возбудить, чтобы у парня уже дыхание сбивалось и в глазах дурман, а потом губки бантиком, бровки домиком и искреннее изумление во взоре, чтобы ему же еще и стыдно стало, что он себе всякого навыдумывал.
Хотя в этот раз я совсем нечестно играла. Целоваться обычно ко мне парни лезут, а я сначала кокетливо ломаюсь, потом пара поцелуев человеку все же перепадает. А вот когда у него готовность невооруженным глазом видно и руки начинают лезть куда не надо, можно изображать оскорбленную невинность.
А тут я сама же лезу с поцелуями, и как, спрашивается, потом делать вид, что меня не так поняли? Но Алекс так откровенно наслаждается, что удержаться невозможно. Да и хочу ли я сдерживаться?
Арию начинать оказалось рано. Братишка меня под себя положить сумел, а вот что дальше делать надо — забыл. Лежит и взглядом ручного олененка на меня смотрит. Прелесть какая! Похоже, надо или идти кофе делать, или самой брать инициативу в руки и лишиться девственности наконец.
На губах Алекса появилась робкая такая, несмелая улыбка, и я, обняв брата за шею, поцеловала его еще раз… Смешно, сил нет! Обычно я с парнями играю, чтобы потом их обломать. А тут стараюсь растормошить, наоборот, а он на меня, как на чудо какое-то, ему нечаянно в руки попавшее, смотрит, и все. А я, между прочим, уже настроилась на попробовать зайти подальше, чем обычно! И если я чего решила, то никакой форс-мажор меня с пути к цели не собьет! Почему-то хотелось в первый раз именно с Алексом, а не с Рутором.
Объяснить это желание логично я себе не могла, но интуиции своей привыкла доверять на сто десять процентов — ни разу еще не подводила.
Мозг, зараза такая, иногда вспоминал, что я почти блондинка. Особенно уважал он это дело во время экзамена, подставляя в самый ответственный момент, как стрелка на колготках — три вопроса по теории вероятностей или электротехнике на интуиции не ответишь же.
Так что придется, похоже, брать в свои руки не только завязку, а и все дальнейшее развитие действия. Концовку хоть сам бы проделал, олененок мой…
Алекс
Тело снова обретало способность шевелить конечностями, и я решил не терять времени даром, а то сейчас вырвутся и за кофе уйдут от такого лопуха аморфного. И останусь ни с чем, потому что такие девушки, как Лекси, второй попытки точно давать не будут. А там, глядишь, и Рутор подсуетится. Хотя и сейчас непонятно, за что мне такое счастье привалило, после того, как он соловьем вчера сестренке в уши разливался.
Девочки же на романтику падкие, как на сладкое, а я вчера пол дня был занят с другой, а потом вообще уснул. Но если Рутор и здесь успеет раньше меня, то можно надеть слюнявчик и расслабится.
И тут сестренка меня опять за шею обняла и ласково так, в ухо, прошептала:
— Са-а-ашка, ну поцелуй же меня!
Все! Трындец котенку! Только начавшая проявляться способность к двигательной активности снова меня покинула. Но тут уж я разозлился, сконцентрировался и, закрыв глаза, потому что сестра смотрела на меня даже не моргая, чуть коснулся губами ее губ.
— Са-а-ашка… …и меня, как маятник, качнуло с отдачей, в противоположную сторону…
Я вложил в следующий поцелуй все свое желание, и Лекси тут же сдалась, смиряясь, отдаваясь… А я, уже нежно, наслаждаясь, целовал ее в закрытые веки, покрыл поцелуями все лицо, шею, ямочку между ключицами — то самое место, где живет ее душа, наша душа на двоих, потому что своей у меня нет… и только потом снял с нее майку, полюбовался на ее небольшие грудки, по очереди лизнул языком застывшие на них розовые капельки, сначала левую, потом правую… Я играл в эти два бутончика губами и языком до тех пор, пока сестра не выгнулась дугой, плотно прижавшись ко мне бедрами, и не простонала умоляюще:
— Ну, давай же уже… Пожалуйста!
После этого я почувствовал, что хоть немного восстановил в ее глазах свою мужскую честь. Ну, и моя самооценка снова подросла, с минусового значения. Теперь главное было продолжать держаться на том же уровне и, если я хочу заранее затмить Рутора… А я ведь хочу? Или мне все равно?
