Я отправился перекусить в ресторан отеля, но вскоре обнаружил, что мне совершенно не хочется есть. А потому решил наведаться в свой излюбленный бар Армстронга. Там я уселся за тот же столик в глубине зала, где несколько дней назад и началась вся эта история.

Кэйл Хэннифорд вошел в мою жизнь во вторник, сейчас суббота. Но мне показалось, что прошло гораздо больше времени.

Разумеется, все началось не с нашей встречи с Хэннифордом, а значительно раньше, но вот когда именно? — размышлял я, попеременно отхлебывая то кофе, то коньяк. Трагическая гибель обоих молодых людей была предопределена. Что послужило толчком? Знакомство Венди и Ричарда, а затем проживание под одной крышей? В каком-то смысле это подстегнуло события; если же смотреть в корень, то причина случившегося крылась в смерти Роберта Блора в далекой Корее и в том, что Маргарет Вэндерпол вскрыла себе вены.

А вообще-то все неприятности пошли от прародительницы Евы, подвел я итог своим мыслям. Не надо было ей впутываться в эту историю с яблоками: опасная это штука — познание добра и зла, слишком велико искушение сделать неверный выбор.

— Угостите девушку стаканчиком? — раздалось у меня над ухом.

Я встрепенулся и поднял голову. У моего столика стояла оживленная Трина, на этот раз она не работала; вглядевшись в мое лицо, девушка перестала улыбаться.

— Эй! Ты где-то очень далеко.

— Так, думал кое о чем.

— Предпочитаешь посидеть в одиночестве?

— Как раз наоборот. По-моему, ты только что хотела, чтобы я тебя угостил. Или мне почудилось?

— Отнюдь. Я бы не отказалась немного выпить и поболтать.

Подозвав официанта, я заказал две порции виски с содовой. За легкой болтовней незаметно пролетело сорок минут, во время которых наши стаканы трижды наполнялись снова. Потом Трина протянула через стол руку и провела пальцем по моей щеке.

— Мэт, хочу тебя спросить… — неуверенно начала она.

— Внимательно тебя слушаю.

— Ты мне сегодня не нравишься. У тебя неприятности?

— Я бы так не сказал. Просто день выдался муторный. Пришлось слетать на север и встретиться с одним человеком. Надо признаться, наша беседа не доставила мне особой радости.

— Это связано с тем делом, о котором ты говорил вчера?

— А я тебе что-то говорил? Ну и ну! В общем, ты права: моя поездка была напрямую связана с этим делом.

— Не хочешь поделиться?

— Может, немного позже.

— Договорились.

Я долгим взглядом уставился на двух мальчишек, покупающих у стойки кока-колу, чем ввел их в явное смущение. Напрасно: я их даже не видел.

— Да что с тобой, Мэт?

— Все в порядке. Слушай-ка, Трина, будь осторожна — сейчас на улицах полным-полно всяких бандюг.

Ее рука мягко коснулась моей.

— Спасибо, я учту. Кстати, уже поздно. Не проводишь девушку до дома? Это всего в двух кварталах отсюда.

Она жила на десятом этаже нового дома на Пятьдесят шестой улице.

— У меня осталась кое-какая выпивка, — внезапно заявила Трина, открывая дверь лифта, — а кофе я готовлю значительно лучше Джимми. Можешь считать мои слова приглашением.

— Спасибо, с удовольствием зайду.

Больше всего квартира Трины напоминала студию художника: в ней имелась одна-единственная просторная комната с огромными окнами и миниатюрным альковом, где стояла односпальная кровать.

Трина велела мне повесить куртку и выбрать пластинку, пока она будет варить кофе. Я тут же попросил ее забыть о кофе, и тогда она налила в два высоких стакана виски и, поджав под себя ноги, устроилась на неширокой софе. Я опустился в обитое серым бархатом кресло и огляделся вокруг.

— Мне здесь нравится.

— Приятно слышать, но многое еще предстоит сделать. На стены повешу картины, переставлю мебель, кое-что подкуплю. Но пока это жилище меня вполне устраивает.

— Ты давно здесь живешь?

— С октября. Раньше жила очень далеко отсюда, и мне надоело тратить деньги на такси.

— Скажи, Трина, ты была замужем?

— Да, почти три года. И уже четыре как в разводе.

— С бывшим мужем видишься?

— Даже не знаю, в каком штате он сейчас живет. Кажется, где-то на Южном побережье. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, простое любопытство. Детей не было?

— Нет. Сначала он был против, а когда брак распался, я и сама была рада. А у тебя есть дети?

— Двое сыновей.

— Тяжело, наверное, жить с ними в разлуке?

— Иногда бывает очень тяжело.

— Мэт, а как бы ты поступил, если бы на наш бар сегодня напали грабители?

— Ничего себе вопросик! Понятия не имею, как бы я поступил.

— Когда ты смотрел на тех двух мальчишек, у тебя было такое выражение лица… Видел бы ты себя со стороны!

— Ну, не знаю. Наверное, снова мысли одолели.

— Значит, эти мысли были не из приятных, да?

Трина закурила, а я потянулся за бутылкой и наполнил наши стаканы. Потом пересел к ней на софу и выложил практически всю историю о Венди и Ричарде. Сам не знаю, что на меня подействовало — присутствие рядом очаровательной Трины, выпитый алкоголь или сочетание обоих факторов, — но внезапно я почувствовал, как важно обо всем рассказать. Именно сейчас.

Изложив суть, я пустился в философствования.

— В таких ситуациях всего сложней определить для себя, что можно говорить, а о чем лучше умолчать. Поэтому мне так тяжело далась беседа с Хэннифордом. Он и без того не находит себе места. Его постоянно мучают два вопроса: во-первых, правильно ли было с его стороны ограничить девочку в общении, а во-вторых, что бы произошло, если бы он тогда поднялся в ее спальню, то есть смог бы он себя контролировать. А потом Венди была убита, да еще так жестоко.

— Но он же все знал об этом убийстве, Мэт.

— Хэннифорд знал только то, что ему надо было знать.

— В каком смысле?

Как же ей объяснить? Я открыл было рот, но потом снова наполнил стаканы.

— Хочешь меня напоить? — поинтересовалась Трина.

— Не вижу причины, почему бы нам обоим не расслабиться.

Она мило улыбнулась и устроилась поудобнее.

— Понимаешь, Трина, ужасно трудно решить для себя, насколько ты облечен правами в данном конкретном случае… — Я помолчал. — Может, мне не надо было уходить из полиции. Ты знаешь, почему я ушел?

— Да, — опустив глаза, отозвалась Трина, — мне об этом рассказывали.

— Вот я и думаю — не случись той нелепой трагедии, остался бы я инспектором? Работая в полиции, чувствуешь себя более уверенно. Я сейчас говорю о моральной стороне. Перед тобой стоят четкие вопросы, на которые предстоит дать четкие ответы. И не надо вдаваться в психологию.

Я расскажу тебе сейчас одну историю. Это произошло лет десять-двенадцать назад. И тоже в Виллидже, и тоже с молодой девушкой. Ее, как и Венди, нашли убитой после изнасилования в собственной квартире, только она была удушена нейлоновым чулком.

Трину передернуло, а я продолжил:

— В тот раз дело закрыли не сразу, ибо под ее окнами никто не бегал в окровавленной одежде, дожидаясь появления полицейских. Это был тот классический случай, когда требуется кропотливейшая работа, нужно охватить всех соседей, друзей-приятелей, даже тех, кто просто когда-либо перекинулся с ней парой словечек в кафе. Ты не поверишь, но нам пришлось опросить более двух сотен человек.

С самого начала расследования мои подозрения пали на управляющего в том доме, где жила убитая. Двухметровый детина с наглой рожей; груда мышц и ноль интеллекта. Когда-то поступил волонтером в морской десант, но был с позором изгнан за частые самоволки. Естественно, мы проверили и его и обнаружили, что он дважды попадал в поле зрения полиции. Оба раза его арестовывали за нападения с физическим насилием; оба раза дело не доходило до суда, так как жертвы забирали свои заявления; оба раза жертвами были молодые женщины.

Тут мы принялись за него всерьез. И чем больше я с ним общался, тем сильнее убеждался, что девушку убил именно этот тип. Иногда такие вещи чувствуешь нутром.