— Копай яму! Закопаем, а потом как-нибудь приедем и возьмём, — решил Адгур.
Две лопаты вонзились в землю в том самом месте, где несколько минут назад стояло чудище. Земля была мягкой, податливой, и ямка увеличивалась на глазах.
— Алло! Адгур! Алик! Где вы там? — послышался по-пещерному глухой голос Арсена.
— Вы копайте, а я пойду задержу их. И про провод не забудьте, — прошептал Адгур и шмыгнул к выходу.
— Живы вы там? — снова послышался голос Арсена. На этот раз он звучал совсем близко. Должно быть, Арсен кричал в лаз.
— Живы! А что? — спросил Адгур, просовываясь в лаз. — Что-нибудь случилось?
— Что вы там натворили? — Голос Арсена был строг, очень строг, но в нём звучало что-то такое, что сказало Адгуру: «Арсен улыбается, и не станет он взыскивать за проделку».
Адгур выбрался из лаза и поднялся. У отверстия стояли Арсен и ребята. Конечно, тут же была и Леночка — без неё не обходится никакое значительное событие. Опираясь на руку Арсена, стояла Машенька, ну, а это было совсем уж хорошо. Если Арсен и узнает насчёт фигуры, то и тогда он не станет прорабатывать. Должен же он понять, что если бы не это чудище, то сейчас Машенька не опиралась бы на его руку, а сидела бы с Джо где-нибудь на солнышке.
— Что ты там натворил? — повторил Арсен. — Зачем гостей пугаешь?
— Каких гостей? Никаких гостей не пугаю.
— А где Алик?
— Какой такой Алик? А… Архимед! Так он там, в гроте.
— Что он делает? А Нелли где?
— Кто? Архимед? Ничего не делает. И Нелли копает.
— Что копает?
— Кто? Алик? Землю копает. Раскопки делает.
— Ты мне не придуривайся, а говори толком.
— А я толком говорю. Зачем мне говорить не толком?
— Ты что? Со страху соображать перестал?
— С какого такого страху? Никакого страху нет и не было.
— Что за страшилище вы там соорудили?
— Какое страшилище? Никакого страшилища не знаю!
— Ну вот что! Хватит! Пора прекратить это безобразие. Посторонись, я сам полезу.
— Ой, Арсеня! Не ходи! Я боюсь! — вцепилась ему в руку Машенька.
— А ты оставайся здесь!
— А я одна боюсь.
— Тогда идём со мной!
— А там ОНО!
Пока Арсен убеждал Машеньку, что если ей страшно, то она может не ходить в грот, а остаться здесь с Джо; пока она в ответ доказывала, что с Джо ей будет ещё страшнее, потому что Джо трус и неустойчивый элемент; пока Арсен говорил ей, что нельзя судить о том, трус человек или не трус, по одному только случаю, и что ей, Машеньке, не должно быть страшно, так как пещера эта изучена вдоль и поперёк, и что пугаться в ней могут только трусы; пока Арсен отводил Машеньку туда, где работал Пал Палыч, а потом возвращался, прошло довольно много времени, во всяком случае вполне достаточно, чтобы окончательно закопать аккумулятор вместе с проводкой и лампочками. Поэтому во второй раз Адгур пропустил Арсена с ребятами в грот, не сказав им ни слова.
Арсен заглянул во все углы, но ничего подозрительного не нашёл, если не считать нескольких свежесрезанных палок, мотка проволоки, куска бечёвки и смятой консервной банки, появление которых Адгур приписал туристам.
— Ну ладно. Знаю, что вы тут что-то сотворили. Но некогда мне с вами возиться, — сказал Арсен.
Он направился к выходу, как вдруг раздался радостно-возбужденный голос Леночки:
— Смотрите, смотрите! Клад! Друг клад нашёл! Целый сундук!
Адгур вздрогнул. Вот здорово! Значит, он всё-таки был прав. Значит, верно, что джихи прятали сокровища в пещере. А над ним ещё ребята смеялись, когда узнали, что он искал клад в пещере.
Адгур бросился на крик Леночки, и — о ужас! — оказывается, этот негодяй Друг унюхал свежеразрытую землю и, решив, что долг археолога обязывает его проверить, нет ли там джиховских ценностей, стал копать дальше, пока не обнаружил Архимедовы похоронки. Что же теперь делать? Но доказывать же; что джихи пользовались автомобильными аккумуляторами для освещения пещер!
— Друг! Милый! Идём отсюда! Идём. Ну что тебе стоит! — прошептал Адгур на ухо Другу и потащил его за ошейник.
Но Друг умел настоять на споём, когда дело касалось раскопок.
Скоро уже не лапами Друга, а руками кружкой дев аккумулятор был извлечён из земли, а за ним — шнур с лампочками.
Пришлось рассказать всё.
Утомлённые, выбирались ребята из пещеры. Каждая косточка, каждая жилочка ныла, звала туда, где солнце, где голоса звенят, а не глохнут, где можно вдохнуть свежего воздуха, а не мрачной сырости.
Давно уже пора кончиться пещере. Прошлый раз в этом месте к красному свету свечей уже примешивался пепельный дневной свет, а сейчас всё ещё было темно. Уж не заблудились ли они? Вот будет номер!
И вдруг где-то впереди и над головой лукаво глянула яркая звёздочка — и как она забралась сюда, в пещерную темь? За ней возникла другая, ещё одна и ещё. О, да ведь это же небо виднеется через пещерный вход! Значит, уже вечер — вот чудо-то!
Запахло прелой осенней листвой, грибами, сыростью, бензином. Как много этих родных запахов и какие они все хорошие! Конечно, в пещерах интересно, и время там течёт по-особенному, и памятников прошлого там много, и приключений хватает… Но, право неё, на воле куда лучше! Да, видно, нелегко жилось человеку тогда, если он забирался под землю…
Когда спускались по тропинке, Адгур услыхал шёпот Машеньки:
— Нарочно подговорил своих мальчишек! Хотел посмотреть, как я пугаюсь? Да?
— Но, Машенька, ведь… — послышался голос Арсена.
— Никакая я тебе не Машенька! — И Машенька побежала вперёд.
Поравнявшись с Джо, она замедлила шаги, подкралась к нему, закрыла ему глаза руками. Потом, когда Джо оторвал её руки от своего лица, она взяла его под руку, и они побежали, смеясь и толкаясь.
Арсен шагал за ними, опустив голову и стараясь ни на кого не смотреть.
Пока проводились исследования в пещере, прошёл проливной дождь.
Полянку развезло так, что, сколько ни фыркал грузовичок, сколько ни подталкивали его сзади, выбраться на шоссе никак не удавалось. И тогда решено было переночевать в Казачьем Броду, с тем чтобы отправляться домой утром.
Тщетно доказывали ребята, что просто смешно и нелепо проситься к кому-нибудь на ночёвку, если есть палатки, которые для того и даны в премию, чтобы в них ночевали во время походов. Арсен, Пал Палыч и Зоя Николаевна настояли на своём. Они пошли к директору Казачебродской школы и получили в своё распоряжение самый большой класс.
Поужинали с пещерным аппетитом. После ужина мальчики улеглись в своём мальчишеском углу, а девочки — в девчачьем. Скоро все заснули, все, но не Машенька с Джо. Они заявили, что идут слушать пение шакалов, хотя что слушать шакалов, если они завывают каждый вечер в совхозных огородах и до смерти надоели всем своими истериками?
Не спал и Арсен.
Правда, Дню, вернувшись, долго сердито бил кулаком в подушку, перед тем как склонить на неё свою непутёвую голову, а Машенька вздохнула четыре раза и спросила шёпотом из своего девчачьего угла: «Ты не спишь, Арсеня?» — а потом, после того как в ответ Арсен захрапел, да так громко, как ещё не храпел ни один нормальный человек с доисторических времён, повторила уже более резко и сердито: «Ну как тебе не стыдно! Ты же не спишь. И не усложняй, пожалуйста!» — факт оставался фактом: слушать шакалов она всё-таки ходила с Джо, а не с Арсеном.
Не спал и Адгур. Он вспоминал о том, как здорово они разыграли прохиндеев. Потом думал про чудесный рисунок, который он увидел на стене около того места, где закопан аккумулятор, — увидел и, к счастью, никому не сказал. Конечно, они с Мишей и Другом приедут сюда ещё раз и исследуют рисунок. Нет никакого сомнения, что круг, прямоугольник и палки — дело рук какого-нибудь неандертальца. Они с Мишей применят все достижения современной науки и датируют рисунок, а потом доложат на заседании общества. Небось тогда ребята перестанут говорить, что Миша Капелюха зазнался выше всякой меры и плохой председатель, а он, Адгур Джикирба, дезорганизатор, анархист и кладоискатель… А вдруг всё-таки таинственный рисунок указывает на клад, закопанный ещё самими джихами? Земля-то там мягкая… Вот будет здорово!
