— А у какого лечения побочные эффекты наименее тяжелые?

— У ожидания под наблюдением, полагаю, но в вашем случае мы не можем наблюдать и ждать. Вам необходимо лечение, и начинать нужно в самое ближайшее время. Уровень вашего САП выше, чем мне хотелось бы.

— САП?

— Специфический антиген простаты, — отчеканила доктор. — Это жидкость, которая переносит и питает вашу сперму, и она очень важна для сохранения половой функции.

Затем она вручила мне буклет:

— Прочтите, обсудите с родными, а затем мы с вами продолжим.

Я опустился на стул в приемной, чтобы немного прийти в себя, и услышал, как пожилой мужчина говорит жене:

— На повторную операцию на простате я ни за что не соглашусь, даже если мне посулят годовой урожай китайского чая.

Шагая по больничной парковке, я мысленно вычеркнул «хирургическое вмешательство» из списка предлагаемых методов лечения.

Не надо было обсуждать с членами моей семьи, какое лечение выбрать. У каждого было свое сугубо индивидуальное мнение о том, что мне больше подойдет.

Листая «Лечение простаты: популярный справочник», Георгина возмущалась:

— Разве эта чертова докторша не должна сама решать, как тебя лечить? В конце концов, речь идет не о чем-нибудь, а о раке, мать его.

— Прошу, Георгина, — сказала моя мать, — не произноси этого слова.

— Какого слова? — переспросила Георгина.

— Ты знаешь, — ответила мать, — на букву «р».

— Рак? — уточнила моя жена.

— Пожалуйста, — повторила мать, — не произноси это.

— Но разве мы не с этим самым имеем дело? — возразила моя жена. — И что толку сюсюкать и темнить?

— Когда я был маленьким, мы называли эту болезнь «мрак», — улыбнулся отец ностальгическим воспоминаниям.

Георгина вызвалась сопровождать меня в больницу. Я сказал, что предпочту отправиться один, ожидая, впрочем, что она будет настаивать на своем. Но она тут же со мной согласилась, и я огорчился.

Татуировки я не одобряю и поэтому встревожился, когда доктор Рубик сказала, что, поскольку я выбрал дистанционную лучевую терапию, мне придется смириться с несводимыми татуировками в том месте, где у меня опухоль. Но кто будет меня колоть? Меня что, обязывают посетить салон?

— Этим займется радиотерапевт, — пояснила доктор Рубик. — Он изучит ваши результаты исследований и рассчитает, куда направить луч. Но, прежде чем вас разрисуют, неплохо бы расчистить место для тату.

Дома я поинтересовался у Георгины, что, по ее мнению, подразумевала доктор под «расчистить место». Жену передернуло:

— По-моему, это как-то связано с волосами на лобке — типа, тебе надо от них избавиться.

Я растерялся и попросил у нее совета и помощи, но Георгина отрезала:

— Извини, тема закрыта. Лобковые волосы — не мой профиль.

И это чистая правда, дневник. Однажды она порвала с парнем, с которым встречалась целых три года, только потому, что обнаружила один-единственный его лобковый волосок на куске мыла «Шанель».

Я старался, как мог, вооружившись бритвой и ручным увеличивающим зеркалом. Должен признаться, мне понравилось то, что получилось. А Георгина сказала, что такой «причесон» называется «бразилец».

Мистер Карлтон-Хейес ради меня заказал «Всестороннее пособие по преодолению рака простаты, простатита и ДГПЖ», написанное доктором Питером Скардино.

— Уверен, это весьма доброкачественное сочинение, — сказал мистер Карлтон-Хейес, вручая мне толстенный том, — как и «Рак простаты» профессора Джейн Плант. Правда, книгу Плант значительно легче носить с собой.

Мать назначила дату своего появления на «Шоу Джереми Кайла». Будто мало мне головной боли. Вдобавок Гленн приезжает в отпуск через месяц. Я прочел на его страничке в «Фейсбуке», что вчера, во время патрулирования, их машина едва не подорвалась на придорожной мине. Им повезло, но у мальчика, оказавшегося поблизости, оторвало все пальцы на руке. Патруль Гленна отвез ребенка в медицинский центр.

Гленн прокомментировал: «В Афганистане остаться без пальцев на руке — это не смешно. Здесь нет государственного здравоохранения, а чтобы собрать урожай мака, из которого местные делают героин, точно нужны две руки».

К родителям пожаловали Рози с Бешеным Псом Джексоном, всю дорогу от их сквота в Восточном Лидсе до «Свинарни» они ехали автостопом. Грузовик, доставляющий кур из Шотландии в Плимут (зачем?), подбросил их до автосервиса «Восточный Лестерский лес». Там они уговорили старушку в красной «корсе» довезти их до Мангольд-Парвы. Бедная женщина тряслась по нашей раздолбанной подъездной дорожке, чтобы высадить своих «пассажиров» прямо у двери родительского свинарника. Мать, выбежав из дома приветствовать гостей, почувствовала себя обязанной пригласить старую даму на чашку чая. И пожалела об этом: миссис Перл сняла шляпку и быстренько уморила всех чуть не до смерти рассказами о своем сыне и невестке, которых она навещала в Дерби.

В конце концов отец не выдержал:

— Пора бы вам ехать, миссис Перл. С наступлением сумерек выезд из деревни перекрывают шлагбаумом.

Миссис Перл напялила шляпку, подхватила ключи от машины и поспешила на выход.

— Пап, ну ты и жучила! — расхохоталась Рози.

Моя сестра и Бешеный Пес Джексон сменили ориентацию — теперь они не хиппи, а готы. Мать заметила вслух, что Рози прекрасно выглядит, но ее дочь вовсе не обрадовалась комплименту, поскольку изо всех сил старается походить на девушку, только что восставшую из могилы.

У отца не сходила с лица идиотская улыбка, как обычно, когда он видит Рози:

— Ты прямо как твой папаша, Рози, мы оба не любим подчиняться правилам.

Бешеный Пес развалился на диване и скрутил сигарету, табак он брал из жестяной банки, украшенной черепами. Когда мать назвала его Бешеным Псом, он поправил ее:

— Это было в прошлой жизни, Полин. Теперь я Баньши.

Вернувшись к себе, я погуглил «баньши» и забеспокоился, обнаружив, что это дух или призрак, который является к дому человека, обреченного на смерть, стонами и воем предвещая его скорую кончину.

Рози — слава богу, мою сестру по-прежнему так зовут — зашла к нам поздно вечером стрельнуть сигарет у Георгины. В теплой кухне явственно ощущалось, как плохо от Рози пахнет, и вдобавок она постоянно почесывала голову.

— Надеюсь, у тебя не вши, — сказал я. — Мы совсем недавно вывели этих тварей у Грейси.

— Нет, просто башка чешется. Я не мыла ее больше года. — Уходя, она задержалась в дверях: — Я молилась нашему готскому богу, Ади, просила, чтобы ты выздоровел.

Я поинтересовался, милосерден ли ее бог.

— Не всегда. Когда гот умирает, бог смеется. Но ты ведь человек, Ади, за тобой он присмотрит.

— Нам надо поговорить о «Шоу Джереми Кайла», — напомнил я.

— Я должна с этим разобраться, братец. Мне всегда казалось, что я чужая в этой семье.

— Мне тоже, — подхватил я. — Всю жизнь подозреваю, что на самом деле я родился в семье аристократов.

— Но у тебя ступни, как у мамы, и нос, как у Джорджа.

Грустно, что она стала называть нашего папу Джорджем.

Бывает, я на целых пять-десять минут забываю о том, что у меня рак простаты. Это явный прогресс. Каждый раз, когда мать смотрит на меня, я вижу в ее глазах слезы. Одно из двух: либо она постарается взять себя в руки, либо прекратит пользоваться тушью для ресниц.