Самое поверхностное изучение законов и указов того времени показывает, что «продажная любовь», то есть проституция, являлась общепринятой нормой жизни — в каждом крупном городе для нее отводились определенные кварталы. Содержание mancebias (борделей) было делом прибыльным. Католические король Фердинанд{49} и королева Изабелла, ничуть не смущаясь, наградили дворянина Янеса Фахардо, отличившегося в войнах с маврами, правом на безраздельное владение обширной сетью mancebias в Малаге, Ронде, Марбелле, Альхаме, Гранаде, Баэзе, Гуадиксе и Альмуньесаре. Монаршая чета особо оговорила в своем указе, что сыновья и дочери Фахардо наследуют его собственность, и более того — получают право дополнительно строить mancebias, как только для этого представится возможность.
В Валенсии главная дорога в город проходила прямо через mancebias, что вызывало много критических замечаний, особенно у иностранцев. Новый въезд в город начали строить в 1390 году, но закончили лишь в 1431-м.
Во время Страстной недели и других религиозных праздников девиц из борделей отводили в Дом кающихся грешников, чтобы они могли там пройти очистительный курс молитв и обрядов. В 1393 году Городской совет решил выделить определенную толику денег на приданое по-настоящему раскаявшимся грешницам, но столкнулся с таким множеством попыток мошенничества, что от этой идеи пришлось отказаться.
Дополнительный свет на средневековые нравы проливает указ, изданный Жуаном I{50} в 1387 году, по которому женатым мужчинам запрещалось открыто иметь сожительниц; те же, у кого таковые имелись, должны были уплатить штраф в одну пятую своего дохода, до суммы в десять тысяч maravedisP\ другой указ предписывал клеймить двоеженцам лоб раскаленным железом.
Образы проститутки и сводни особенно хорошо получались у кастильских авторов. В Книге благой любви Хуана Руиса{51} запоминаются в первую очередь не столько влюбленные, сколько хитрая и коварная сводня Тротаконвентос{52}, ведущая свое происхождение от навязчивых старух Ибн Хазма, которые «оскверняли святость гарема». Сама же Тротаконвентос по времени предшествует еще более известной и более подробно описанной сводне, занимающей важное место в классической испанской литературе,— Селестине.
Хуан Руис, протопресвитер[22] из Иты и автор Книги благой любви, родился в Алькала де Хенарес, неподалеку от Мадрида. Он написал свою книгу вскоре после 1280 года для juglares[23], в чьей компании (а также в обществе мавританских танцовщиц) автор, похоже, любил поразвлечься. Это своего рода кастильский Чосер, чьи произведения автобиографичны, а повествование о разнообразных любовных приключениях ведется с помощью Тротаконвентос и богини Венеры. Последняя дает автору веселые советы, которые тот с удовольствием адресует грядущим поколениям любовников.
Видимо, протопресвитер был знаком с восточной фармакопеей, которую завезли в Европу арабы. Добрую половину этих лекарственных препаратов составляли средства, увеличивающие половую силу, в числе которых упоминаются такие сексуальные стимуляторы, как имбирь, сандаловое дерево, семена тмина, леденцы, цитрусовые, календула, гвоздика и «большое количество сырой моркови». Последняя, по словам Илайши Кейна{53}, была одним из старейших и наиболее широко распространенных средств от импотенции. В Соединенных Штатах в этом качестве она применяется и по сей день.
Протопресвитер различает два типа любви: buen amor, или истинную любовь, исходящую от Бога, и loco amor, или безумную любовь, то есть земную любовь к женщинам. Последняя, как он откровенно признает, доставляет наслаждение, даже несмотря на то что не всегда заканчивается победой. «Разве не приятно сидеть в тени грушевого дерева, даже если нет возможности отведать его плодов?» Женщины — восхитительные создания, несмотря на все, что о них наговорили дурного. «Если бы Господь, когда создавал человека, верил, что женщина есть зло, Он бы не сделал ее спутницей мужчины». Любовь делает неуклюжего человека ловким, а уродов превращает в красавцев.
После неудачно закончившейся любовной истории, когда протопресвитер допустил ошибку, предложив своей возлюбленной даме песни и стихи вместо даров более ощутимых, ему во плоти является сама Любовь с упреками и советами. Он связался с женщиной не того сорта. Отныне он должен избирать лишь тех, кто «рассудителен в домашних делах и неистов на ложе». Женщины низших классов в любви совершенно не разбираются. Следует завести себе хорошую посредницу — одну из тех старух, что укрываются в тени церквей, продавая разные порошки да безделушки, и имеют доступ в лучшие дома города.
Влюбленный должен быть, «подобно голубю, чистым и умеренным; подобно фазану, галантным и хладнокровным... Будь осторожен, невспыльчив, непечален и нераздражителен. Служи любви приятными словами, любовными жестами, и любовь усилится. Не забывай вздыхать; не говори слишком много, иначе возлюбленная сочтет тебя лжецом; без колебаний, но умеренно применяй иногда силу, ибо страх и скромность не позволяют женщинам уступать твоим желаниям».
Что касается внешнего облика женщины, то она должна быть высокой, иметь небольшую головку, светлые волосы, длинные ресницы, большие глаза, маленькие уши и широкие бедра. Но и о невысоких женщинах тоже можно сказать немало хорошего. Стихотворение протопресвитера из Иты на эту тему перевел Лонгфелло{54}, опубликовав его в номере «Норт Американ ревью» за 1822 год:
Крупинка перца так мала, но нет другой приправы,
Что за обеденным столом сравнится с ним по праву.
И если милая твоя совсем миниатюрна,
Никто из дев не сможет с ней сравниться страстью
бурной.
Ведь розы маленький бутон всех ярче пламенеет,
Песчинка золота одна горы камней ценнее,
Всего лишь капельки вина довольно для причастья,—
И с милой крошкой сможешь ты познать блаженство
счастья.
Вдов покорить бывает несложно: «нужен лишь небольшой огонек, чтобы разжечь свечу вторично»,— и поэтому протопресвитер решает начать ухаживания за молодой и богатой вдовушкой, доньей Эндриной. Он договаривается об услугах старой сводни Тротаконвентос, которая отзывается о протопресвитере в таких восторженных тонах, что в конце концов вдова приходит к ней в дом и там уступает соблазну. Эту сцену стыдливый кастильский копиист не включил в повествование.
Затем автор пытается совратить юную девушку, но платит Тротаконвентос слишком мало; та разоблачает его намерения, и все кончается крахом. Разочарованный и в подавленном настроении, протопресвитер отправляется восвояси через сьерру, — этот эпизод позволяет ему вдоволь потешиться над традиционными любовными пасторалями. По пути автор встречает четверых serranas, то есть пастушек, которые занимаются с ним любовью в присущей им грубой манере, и он несказанно рад вырваться из объятий этих амазонок.
Даже делая скидку на литературные преувеличения, призадумаешься, уж не имели ли эти выпады против serranas реальную основу под собой? Они, безусловно, ближе к жизни, чем пресные идиллические serranillas[24], в которых описываются пастушки наподобие тех, что изображены на дрезденском фарфоре. Serranas, громкоголосые, дюжие, любящие вино и чувственные, действительно существуют. Во всяком случае, они существовали еще в девятнадцатом веке, о чем свидетельствуют записи ученых-фольклористов об их откровенных сексуальных манерах.
