XIII 73. Правдив и бесстрашен язык завещанья, Как исповедь сердца того, кто постиг, Что близко минута земного прощанья И Судного Страха торжественный миг. 74. Душа перед смертью чужда суесловью, Ее излиянье – как крик естества: Отчаяньем жгучим и страстной любовью Напитаны грамоты смертной слова. 75. Спешу я… Хоть знаю, что тщетна попытка Всю правду поведать… исчерпать до дна: Как смерти моей замедленная пытка, Неведома будет для мира она. 76. Бесследно погибнут правдивые строки… Безвинно клеймя небывалой виной, Потомство осудит меня, и жестокий Тот суд, как бесславье, падет надо мной. 77. Повьет мое имя недобрая память, А жуткую повесть терзаний и мук Враги истребят, как песчаная заметь Сотрет начертанья беспомощных рук. 78. И снова кричу я в молчаньи могильном… Мольбы иль угрозы – не ведаю сам… Протянуты руки в порыве бессильном К нещадному солнцу, к немым небесам. XIV 79. И мучат виденья мой мозг утомленный, Картины мелькают, сплетаясь в бреду… Мне грезится пруд, ивняком окаймленный, И тени и свет на дорожке в саду. 80. Не ветром клубится песок безглагольный – То белые грозди колышет сирень, И благостно слышится звон колокольный… В наш праздник престольный на Троицын день. 81. Вся в зелени церковь. Березки повсюду… И грезой весенней, вся в белом, – она Навстречу идет колокольному гуду, Сама, как березка, свежа и стройна… 82. Ах, помнишь ли встречи?.. И наши беседы?.. И счастье признанья?.. А с громом войны Томленье в разлуке… но жажду победы И гордость за Родину?.. Милые сны!.. 83. Как Русь мы любили в размахе военном!.. Но – горе… С врагом на родном рубеже Народ побратался в упадке презренном… И всё закружилось в слепом мятеже. 84. Трусливо на стыд продавая отчизну, Бесстыдная шайка безродных воров По славе и чести позорную тризну Справляла в крови душегубных пиров. XV 85. А я… Как бесправный, чуждаясь селений, Лесами я шел до отеческих мест, Где дом наш прадедич, гнездо поколений, И склепа с родными могилами – крест. 86. О, горькая ночь рокового возврата От страды окопов в родительский дом… Шипенье пожара под голос набата И зарева блеск, отраженный прудом. 87. А в доме, дышавшем теплом и любовью, Зловещая тишь, как покой мертвеца, Загадочный взгляд под рассеченной бровью И мука в чертах дорогого лица… 88. Тот час не забыт… не изжит и поныне… И мстительной жажды огонь не угас: Жива моя клятва и в этой пустыне Со мной и сегодня в предсмертный мой час. 89. Ее произнес я над свежей могилой, Покинув разрушенный отчий очаг… Мне стали места дорогие постылы – В них словно таился ликующий враг. 90. Чрез море злодейств, как сквозь волны потопа, Я вы нес ту клятву, с ней бросился в бой, С ней в битвах дошел до валов Перекопа, Ее на чужбину унес за собой. XVI 91. Так пусть же безвестно для мира я сгину В бескрестной могиле… О, пусть, как удав, Песок беспощадный бесследно в пучину Всосет мое тело, тисками обжав. 92. Пусть коршун – немой соглядатай – очертит Забвеньем мой прах… Но, меня пережив, Души моей повесть навек обессмертит, Как подвиг, мой гордый с Отчизной разрыв. 93. Не мог подчиниться я злу и бесчестью, Сковавшим насильно Россию-рабу, Ушел я, поклявшись священною местью, В разлуке боролся и звал на борьбу… 94. Мешаются мысли… Дыхание сперло… Сжимают мне грудь роковые тиски… С кошачьим злорадством, украдкой – по горло Втянули меня, расступаясь, пески. 95. Всё больше немеют простертые руки – И я опустить их уже не могу, Но все же в бреду нарастающей муки, Как прежде, они угрожают врагу. 96. Я гибну… Но песней моей лебединой Пусть будет для мира мой смертный завет Любви и отмщенья, где слит воедино С проклятьем злодеям – Отчизне привет. XVII 97. А солнце склонилось; пахнуло прохладой, И легким крылом ветерок в тишине Повеял теперь, когда больше не надо Здесь в мире ни тени, ни свежести мне. 98. С усильем я голову тщетно закинул Последним порывом в отчаянный миг: Горючий песок уже в уши нахлынул, Колючий песок подбородка достиг. 99. Я тесно сжимаю скрипящие зубы… Предсмертная мука томит всё острей… Сыпучий песок навалился на губы, Зыбучий песок поднялся до ноздрей. 100. Дыханье таю я упрямо… Напрасно. Чрез миг всё равно ведь конец… Я вздохну… А коршуна клюв целит в глаз… Как ужасно Изведать минуту такую одну. 101. Вздохнул я со стоном… И прах раскаленный Летучей метелью песчин роковых Ворвался… вонзился в мой мозг воспаленный, Как тысячью жалящих сверл огневых. 102. Но вспышкой последней в сознании будит Победную мысль смертоносный ожог: «О, Родина-мать! Нас с тобою рассудит Всевидящий Бог – справедливости Бог…» 10 апреля 1940 Нью-Йорк |
