В 49-м томе содержались письма Ленина с 1914 по 1917 год включительно, то есть письма периода Первой мировой войны и первого года Революции. Мне были чрезвычайно важны эти письма, так как я хотел доказать, что после репрессий, последовавших за Первой Русской Революцией и особенно во время годов 1-й мировой войны, РСДРП на самом деле развалилась, и к 1917 году существовали лишь остатки организаций.

Вообще я намеревался внести несколько новых идей в Лениниану, разрушить старые мифы. Мои мнения по основным проблемам Ленинианы вкратце выглядят так. Когда, возвратившись из ссылки в Шушенском, Ленин вдруг прямо из города Подольска Московской области в июне 1900 года уезжает за границу, это было сделано не по причине особых репрессий со стороны властей. В 1900 году никаких особых репрессий в России не было, обычный ежедневный деспотизм. Преступление Ильича — участие в работе рабочих кружков в Санкт-Петербурге — не было таким уж тяжелым преступлением, чтобы из-за этого (отбыв год с небольшим в тюрьме и три года в сибирской ссылке) бежать без оглядки за границу. В советской Лениниане существует твердое убеждение, что Ленин уехал за границу, чтобы основать там марксистскую социалистическую газету. По моему мнению, это не более чем миф. Придуманный для того, чтобы затушевать стеснение по поводу того, что Ильич уехал с фронта, как бы дезертировал за границу. Газету удобнее было издавать в России, где-нибудь в южных губерниях. И не было нужды издавать ее за границей, подвергая газету сразу двум рискам: должны были пересечь границу материалы для газеты в одном направлении, а позднее в обратном направлении должна была пересечь границу готовая газета. Мое объяснение отъезда Ленина в 1900 году в эмиграцию — он поставил себе задачу стать лидером всех социалистов мира, стать Марксом начинающегося ХХ века, воздвигнуть себя во главе мирового социалистического движения. Играть роль Маркса — вот чего он хотел. Недаром все 17 лет эмиграции его куда больше занимает полемика и борьба со швейцарскими, шведскими, германскими, французскими социалистами, чем российское социалистическое движение. Именно так. Ленин уехал из России, дабы стать мировым вождем, теоретиком социализма. Недаром так злобны его нападки на конкурентов — прежде всего на Каутского, на ныне забытых теоретиков Маха, Авенариуса, Бернштейна. Последнего он ругает за «опасное искажение Маркса».

Однако Ленину для его репутации, для авторитетности нужно было представить себя как вождя российской социалистической партии. Ему нужно было представлять организацию российских социалистов. Ведь в свое время и Нечаев, приехав на Запад, представил себя как вождя крупной революционной организации в России — «Народная расправа» (солгал Нечаев, впрочем, потому что с ним была горстка людей). С этой целью Ленин из своих друзей, родственников, братьев и сестер начал организовывать фракцию «искристов», то есть также пытался фальсифицировать действительность. Искристы ведь были всего лишь авторы и корреспонденты газеты. И разумеется, среди них были сестры Ленина, его зять и брат Дмитрий, мужья сестер и их родственники. Было создано Бюро российской организации «Искры». Оно получило наименование: Центральный комитет «Искры». Возглавил ЦК Г.М. Кржижановский, заместителем секретаря стала Мария Ульянова, в члены комитета вошел Дмитрий Ульянов. В Самаре в начале 1902 года созвали съезд. Брату Володе нужна была партия, потому домашние создали ему партию. «ЦК “Искры” предстояло наладить надежную связь с местными социал-демократическими комитетами, которые к этому времени были уже созданы во многих городах России, в том числе в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Одессе. Связь налаживают агенты „Искры“. Выполняя главную задачу — объединить комитеты на ленинской платформе, подготовить их к съезду партии», — так описывает эту историю подкидывания кукушкиного яйца в чужое гнездо один из советских биографов Ленина. Переводя с верноподданнически преданного Ленину языка советской официальной историографии, получаем вот что: Владимир Ильич мобилизовал своих домашних и друзей и обязал их проникнуть в уже созданные региональные организации социал-демократов и захватить их изнутри. «Агенты “Искры” звучит вполне недвусмысленно и, как сказал бы Ленин, „архипонятно“. К тому же следует учесть факт, что „Искры“ к тому времени вышло совсем немного номеров. („Искру“ переправляли в Россию дикими способами. Вначале в чемоданах с двойным дном, а затем с помощью болгар — выпускников Одесского мореходного училища. Через Александрию в Египте в Херсон!)

Владимир Ильич Ульянов (Ленин) не готовил в ту пору революцию в России! Он ставил себе более реальные задачи. Владимир Ильич был менеджером по натуре своей. На семейной фотографии 1879 года он сидит, крепкоголовый, самостоятельный, таким развязным бутузом. Фотография дает множество пищи для размышлений о семье Ульяновых. Саша — романтически испуганный, похож на молодого Маяковского, Оля — с краю от мамы. Ее откусит от семьи болезнь. Мама, вышедшая замуж только в 29 лет, поздняя мама. Мама им, что ли, разработала стратегический план революции? Александр, возможно случайно, но задал тон, втянул семью в революционную политику. Такое впечатление, что семья решила подчинить себе перспективное политическое движение — марксизм. У всех членов семьи Ульяновых к 17-му году накопилось бесчисленное количество мелких отсидок, задержаний и ссылок. Ленин сидел меньше всех. Интересна фигура матери — сухой, изможденной, но мощной духом: великолепной Jewish mother. Без отца она сумела дать всем детям высшее образование. Как командир отряда, она ехала туда, куда ехали учиться они, а позднее ехала во все ссылки детей.

В Швейцарии, где осел в 1900 году Владимир Ильич, он жил в предместье Женевы, в Сешерон, в отдельном домике. Внизу — две большие комнаты. Вверху — три маленькие. В двух маленьких располагались кабинеты В.И. и Крупской. Третья предназначалась для гостей. С ними жила Елизавета Васильевна, мать Крупской. Каждое воскресенье В.И. и Крупская уезжали за город на весь день. Обобщая, в сумме Ленин жил как профессор Маркс. Вполне буржуазно.

Ленин не готовил революцию в России. Он яростно полемизировал с европейскими социалистами. Он готовился к первым съездам РСДРП как к самой решительной войне, так как ему необходимо было представить Европе свои полномочия как главы русских марксистов, главы партии социал-демократов. Только в этой степени его интересовали русские дела. Ирония судьбы состояла в том, что на открывшемся 17 июля 1903 года 2-м съезде РСДРП русских социал-демократов играли сплошь эмигранты. Съезд открыл эмигрант В. Плеханов, а борьба развернулась между эмигрантами Мартовым и Ульяновым. Без тени иронии В.И. Ульянов, однако, утверждал, что разногласия между ним и Мартовым проистекают вследствие «оторванности Мартова от российской действительности, незнания условий, в которых пролетариат ведет борьбу против самодержавия». А сам В.И. жил, что, не в Швейцарии?

Съезд происходил в июле — начале августа 1903 года в Женеве, затем в Брюсселе и закончился в Лондоне. Было множество заседаний. Во всяком случае, в документах, которые я изучал, упоминалось 31-е заседание. Над параграфами бились до мордобоя. Особенно долго бились за 1-й параграф Устава партии: «Кто может быть членом партии». Владимир Ильич считал, что: «Лучше, чтоб десять работающих не называли себя членами партии (действительные работники за чинами не гонятся), чем один болтающий имел право и возможность быть членом партии». Мартов предлагал брать всех. Мартов тоже был искровец, т.е. проник в уже существующие социал-демократические организации как агент «Искры». Съезд пошел за меньшевиками, но на выборах в ЦК победили большевики. Марксистская партия России была создана эмигрантами. (Еще в 1902 году была создана партия социалистов-революционеров.) Путем различных обменов баш на баш и манипуляций партию возглавил ВИЛ.

После съезда партия обанкротилась. Денег, естественно, угрохали уйму, переезжая в три государства, да и жизнь в столицах была не дешевой. Дела партии сильно пошатнулись, ВИЛ (так я его стал, в конце концов, называть) попросил денег у Горького… несколько сотен. «Деньги нужны страшно», — пишет ВИЛ Землячке в декабре 1904 года. Касса РСДРП оказалась в руках меньшевиков, а гонорары ВИЛа, приходившие из России (!), составляли гроши. Савва Морозов в октябре 1904 года дал 10 тысяч рублей. Деньги из России свидетельствуют об обратном: на Западе ВИЛ не обосновался, языками он владел плохо. Впоследствии переводы на английский и французский языки ему делала Инесса Арманд и на шведский — Коллонтай. ВИЛ всегда умел использовать женщин. И своих сестер, и мать, и Крупскую с матерью, и Арманд, Коллонтай, Ольгу Равич, Землячку… В одном из писем Ольге Равич он упоминает: «…на французском языке я не в состоянии читать» (12 февраля 1917 г. из Цюриха в Женеву). ВИЛ, очевидно, понимает, что переоценил свои силы, уже в 1904 и 1905 году. ВИЛ продолжает группировать и перегруппировывать эмигрантов. В апреле 1905 года за границей состоялся 3-й съезд РСДРП, где большевики одержали победу над меньшевиками. Пока ВИЛ работал с эмигрантами и полемизировал с помощью переводчиц с социалистами Запада, не оставляя надежды, победив Бернштейна и Каутского, сделаться современным Марксом, Россию он проморгал. РСДРП не имела никакой связной структуры в России и никак не влияла на события.