Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Первая попытка оказалась неудачной. Здание христианско-демократической партии было окружено плотным кольцом солдат и полиции — туда не пропускали никого, кроме официальных лиц. Все вопросы решал на месте сидящий в автомобиле штатский с нацепленными на голову наушниками и микрофоном. Однако он и слышать не хотел о том, чтобы пропустить Монику и Роберта. На все приводимые ими аргументы он коротко отвечал:

— Если вы им нужны, то они будут знать, как вас туда провести.

Молодые люди отошли от машины и из ближайшего бара попытались дозвониться до окруженного здания. После нескольких разговоров и очередных звонков Моника наконец услышала голос ответственного должностного лица. Чиновник вежливо сказал:

— Конечно, синьорина Пирелли, вы можете пройти к нам, но только одна. Вы понимаете, сегодня все адски заняты. Я назову полиции вашу фамилию, скажите, пожалуйста, им, что вы к нам вызваны.

— Я могу войти туда, но одна, — сказала она Роберту, который кивнул головой и ответил:

— Ничего страшного. Я подожду тебя. Запомни этот бар.

Она пошла. Роберт с тревогой проводил ее взглядом. В баре несколько посетителей пили кофе. Он уселся у окна и достал газеты. «Попытка свержения правительства или государства?» — задавала вопрос передовая статья «Репубблики». Правительства или государства, действительно…

Спустя два часа Моника вернулась.

— У меня есть пропуск. Можем ехать в Милан.

— Что тебе сказали?

— А ну их! Холодные, бездушные и смертельно перепуганные люди. Сейчас речь идет об их шкуре, а не о жизни моего отца. Пошли отсюда, прошу тебя…

Обед они съели в аэропорту, непривычно безлюдном. Самолет в Милан должен был лететь через час, билеты им продали лишь после предъявления пропуска. Только теперь Моника рассказала о подробностях своего визита в резиденцию руководства отцовской партии.

— На все мои опасения ответ этого господина был один: «Нужно доверять органам охраны общественного порядка. Мы не можем вмешиваться, так сказать, в технологию действий полиции. Это они, а не мы — специалисты в этом деле. Политика, синьорина Пирелли, — это искусство переговоров и компромисса. В наших условиях ее продолжением не может стать война». Потом этот человек, который руководит партией, сказал, что его призывают неотложные дела, поэтому все остальные вопросы я могу решить с его секретарем. И конечно, они готовы оказать мне помощь в любой форме. Помощь, понимаешь? Ведь мне нужна их помощь только для того, чтобы спасти отца, и они прекрасно об этом знают. А спасти его могут только непосредственные контакты с похитителями и переговоры. Именно это я и хотела объяснить сидящим там людям.

Она замолкла. Роберт не может избавиться от мысли, что нечто страшное и зловещее скрывается за трагедией сенатора. Политики не хотят контакта с террористами. Может, действительно, это для них рискованно? Но ведь существуют еще и другие методы.

— Я подумал, что стоит, к примеру, покрутиться на нашем факультете. Мне кажется, что среди студентов есть… Не хочу ничего предрекать, скажем так, сочувствующие «Огненным бригадам». Может, стоит поговорить?

Моника взглянула на него с надеждой.

— Ты считаешь, что это возможно?

— Думаю, что да. Нужно всем говорить, что мы ищем с ними контакта. Ты должна вернуться в университет.

— С удовольствием. Но боюсь, что мне не разрешит полиция. Естественно, заботясь обо мне.

— В таком случае я сам займусь поисками. Хотя, согласно введенным сегодня указам, попытка такого контакта для них вдвойне опасна. Усиливаются наказания, вводятся военно-полевые суды, появляется возможность арестовывать без санкции прокурора, все делается для того, чтобы затруднить жизнь тем, кто пытался действовать против существующего строя. Если сегодняшний день пройдет спокойно, если демонстрации не возобновятся и не будет покушений, есть шанс восстановить спокойствие.

— Сегодня, может быть, спокойно, но завтра, послезавтра? Ведь люди почувствовали себя обманутыми, опубликованный протокол просто страшный, а отец принимал во всем этом участие. Я знаю, что он честный человек, но ведь он не мог не знать, понимаешь — не мог. Значит, он тоже виноват. И такие политики пытаются что-то объяснить людям? Они струсили и ссорятся между собой, взваливая вину то на одного, то на другого. Сколько раз я была свидетелем подобных ссор в нашем доме! Однако тогда речь шла о мелочах, а теперь…

— Конец? Что ты имеешь в виду?

— Конец государства, которое существовало. Но неужели это также будет приговором отцу? Ох, Роберт…

— Не думай так. Нельзя опускать руки, не все еще потеряно. Ты не должна терять надежды.

Он отдавал себе отчет в том, что никакие слова ее не успокоят. Ведь последние события — это действительно симптомы конца света, и никто не знает, что будет дальше. В самом деле никто? Неужели развитие событий в стране происходит совершенно стихийно и никем не контролируется? Роберт никогда не занимался политикой, считая ее особым искусством, которым занимаются специалисты, годами шлифующие свою квалификацию. Ведь нельзя утверждать, что ими исключительно руководит жажда власти и удовлетворение собственных амбиций. Политики — это люди, у которых имеются собственные рецепты для создания по возможности счастливого будущего государства и народа. Эти свои рецепты они и пытаются претворить в жизнь. Вот и все, или так, по крайней мере, должно быть. Однако последние события свидетельствуют о том, что все происходит иначе, чем он думал. Неизвестно только, случайность ли это. Об этом он Монике, конечно, не скажет. Однако чем ей, кроме как словами, можно еще помочь? Да, он будет искать контакта с теми людьми, только ведь они, решившись на такой шаг, стремятся к цели. На этот раз их целью не являются деньги. Удивительно, что они ни разу не выдвинули требования о выкупе, как это уже бывало раньше. А раз дело не в выкупе, шанс сенатора остаться в живых уменьшается.

В самолете они летели молча. Потом он отвез ее в гостеприимный дом начавших уже беспокоиться Павези, а сам вернулся домой.

Босс, погруженный в тексты донесений, подчеркнул лозунг, который выкрикивали демонстранты в Болонье: «Не дадим собой торговать!» Что это значит? Неужели уже туда дошли закулисные слухи? Засыпался кто-нибудь из этих всегда готовых к драке ребят, работающих в управлении? Вероятно, все же что-то было бы в донесениях, если бы у них произошла какая-нибудь заминка. А может, эти донесения фальшивые? Ему давно уже не дает покоя мысль: а вдруг они, сохраняя видимость благополучия, подсовывают ему ложную информацию? Подлинные попадают куда-то в другое место. Куда? А если дурак Степпс не такой уж дурак?

Президент продолжает приглашать Босса на секретные заседания и внимательно выслушивает донесения. Иногда задаст какой-нибудь вопрос, но впечатление такое, что его мало все это интересует. «Секретные службы, — часто повторяет он, — политики не делают. Они ей служат». В этом все дело. А ведь осуществляемый в течение многих лет план, который наконец-то сейчас приносит результаты, — это нечто иное, чем обеспечение политических и военных интересов Америки в Европе. Никто не может утверждать, что все это делается ради каких-то других интересов. И все же. Как раз вчера президент велел ему остаться после заседания и необычно долго и подробно расспрашивал о деталях операции. Они одни сидели в овальном кабинете, президент был в отличной форме. И все время внимательно приглядывался к Боссу. В конце разговора он неожиданно сказал:

— Ты, похоже, устал, Стив. Тебя ничто не беспокоит?

Босс горячо возразил и потоком информации постарался доказать, что вовсе не потерял своей формы.

— Well[31]. Все мы стареем, Стив. Все меньше остается у нас времени, поэтому время нужно беречь. И некогда позаботиться о себе. Работа, работа, одна лишь работа, — вздохнул он притворно, ведь Босс хорошо знал, что президент уделяет государственным делам не больше чем три часа в день. Его рабочая неделя выглядит так: четыре дня он проводит на своей ферме, а остальные три в Вашингтоне. Правда, даже на прогулке, в собственном парке в деревне, за ним следует адъютант с черной папкой, пристегнутой к запястью цепочкой, а в доме находится центр электронной связи, но все это не мешает президенту часами сидеть с удочкой в руках над быстрым потоком, протекающим через его имение. Честно говоря, он, похоже, самый ленивый президент, который когда-либо правил этой страной. Ну и что? Очередные четыре годика он себе обеспечил, а потом, потом уже остается только ждать конца с сознанием, что когда-то ты держал судьбы мира в своих руках.

вернуться

31

Хорошо (англ.).

43
{"b":"174871","o":1}