— Я вашего пессимизма не разделяю. Во-первых, общественное мнение с нами, а не с террористами, во-вторых, антитеррористическая бригада комиссара Липетти действует всего лишь несколько месяцев. Что касается «семерки», правда, здесь помог случай, но это свидетельствует об ослаблении «Огненных бригад» и разрушает миф об их неуловимости.
Мужчины сидели в миланском кабинете адвоката, попивая кофе. Моника выполняла обязанности хозяйки дома. Она следила за тем, чтобы на низком столике, стоящем между креслами, ни в чем не было недостатка. Девушка не принимала участия в беседе, но слушала диалог с нескрываемым удовлетворением. То, что еще несколько недель тому назад казалось невозможным — Рико в их доме, явная симпатия отца к нему, стало реальностью.
Отец приехал в Порто Себастьян, как и обещал, уже к вечеру. Он чувствовал страшную усталость после переговоров, которые ему пришлось вести в столице. «Мечтаю, — сказал сенатор, — о сне на пляже». — «Только не на солнце», — добавила Моника, обрадованная приездом отца и ожиданием чего-то очень важного, что с отцом все-таки уже не было связано.
— Ты спрашиваешь, какие новости, дочка? Так вот, нынешний кабинет падет в течение трех месяцев. В следующем мне будет предложен портфель, ты, наверное, будешь смеяться, министра общественного здравоохранения. Так решил Главный комитет. Ты, конечно, понимаешь, что значит это решение, правда?
— Что у тебя есть шансы в будущем сформировать собственное правительство?
— Вот именно. Я получаю менее важное министерство, чем, скажем, иностранных дел или финансов, только для того, чтобы противники слишком быстро не сориентировались, кого надо принимать в расчет в качестве будущего премьера. Надеюсь, что ты понимаешь значение такой информации и необходимость строго хранить тайну. Впрочем, зачем я тебе это говорю, ведь ты в течение стольких лет слышала множество политических секретов… Я должен вас похвалить. Ужин вы с Марией приготовили прекрасный, местное вино из хорошего погреба, поэтому меня клонит ко сну. Завтра мы поговорим спокойно. Любые телефонные звонки, приглашения отвергай под какими-нибудь предлогами, впрочем, придумай их сама.
Было еще не так поздно, Монике захотелось пройтись перед сном. Кам прыгал от радости, когда она надевала ему намордник. Они прохаживались по популярной прогулочной дорожке на корсо. И вдруг Моника услышала знакомый голос, доносившийся из-за одного из стоящих на тротуаре столиков: «Buona sera, Monica»[15]. Девушка села за столик, пытаясь возней с собакой скрыть свое смущение.
— Я не ожидал тебя увидеть сегодня вечером.
— Отец приехал усталый, я не хочу ему мешать отдыхать, — оправдывалась Моника.
— Это чудесно, Моника. Пойдем сейчас ко мне. В этой гостинице мне живется прекрасно. И Кам пойдет с нами.
Энрико был очарователен. А то, чего она так сильно боялась, от чего убегала, зная, что никуда от этого не деться, оказалось не жертвой, а огромной радостью. Изумление, какое ее охватило, было похоже на землетрясение, которое оставляет нетронутым дом в море развалин. Значит, может быть и так? Так прекрасно? И к тому же с мужчиной, которого она ненавидела. Нет, это неправда, она никогда не могла его ненавидеть. Рико теперь принадлежал ей, а она ему. А ведь Моника не успела еще поговорить с Робертом, она должна ему сказать, что… Но что, собственно говоря, она может ему сказать? Ведь их уговор был уговором друзей. Роберт неожиданно уехал — ему подвернулась сезонная работа в швейцарской гостинице. Писал, что вернется в октябре, а если Моника найдет время, то пусть навестит его, это только полтора часа езды на машине — отель «Белла Виста» в Муральто, недалеко от Локарно. Пока ей никуда не хочется ехать. Она в Милане вместе с Рико.
— Вы говорите, сенатор, что разрушен миф об их неуловимости. И рискнул бы сказать, что такого мифа не было. Скорее всего, это вопрос безнаказанности, объясняющейся исключительно бездарностью полиции, — упорно отстаивал свое мнение Рико, вызвав некоторое раздражение адвоката, которое, правда, Пирелли быстро замаскировал улыбкой.
— Как бы там ни было, это первый провал «Огненных бригад». За ним наступят следующие. Уж поверьте моему опыту.
Рико положил руку на сердце и склонил голову.
— Прошу меня извинить, если я чем-то обидел господина сенатора. У меня нет оснований сомневаться в прогнозах такого опытного политика. Единственное, что меня беспокоит — не знаю, как выразиться деликатно, — подвержены ли коррупции некоторые сотрудники полиции? Конечно, антитеррористическая бригада состоит из исключительно надежных людей, но на других участках бывает по-разному.
— К сожалению, это правда, — подтвердил сенатор. — Одно могу сказать, что как сам Липетти, так и его сотрудники — люди надежные. Власти все сделали, чтобы создать им условия, исключающие коррупцию. Зарплату им платят в несколько раз больше, чем другим сотрудникам, и обещаны премии за каждую удачную операцию. Это допинг, можно сказать, не только морального характера, им пренебрегать не стоит. Сам Липетти — человек безупречный.
Узнав от Пирелли о доверии, которое власти питают к Липетти, Рико добился своего и решил закончить беседу с сенатором. Он посмотрел на Монику и спросил:
— Тебе не скучно слушать такие разговоры?
— Я привыкла к ним. Люблю учиться у других. И прежде всего у папы.
Она наклонилась над отцом и поцеловала его в лоб. Пирелли покраснел от удовольствия.
— Ну, что же, я должен вас покинуть, мои дорогие, у меня еще много дел.
— Оставить тебе ужин?
— Нет, дорогая. Я полечу в Рим последним самолетом. Завтра в девять утра начинается заседание Главной комиссии. Я вернусь вечером.
Когда отец вышел, Моника сказала:
— Ты останешься у меня, хорошо?
Он остался. Поздним вечером Рико звонил несколько раз по своим делам. Моника не обращала внимания на содержание разговоров и, естественно, не могла знать, что одним из собеседников ее друга был комиссар Липетти.
На следующий день утром, перед тем как пойти в офис, Рико зашел к себе домой. Там его уже ждал гость. Оказалось, что им был тот парень, который в Вашингтоне передавал Фабиани указания «отца» «Коза Ностра».
— Я прибыл, — сказал молодой человек. — С сегодняшнего дня я должен тебя охранять.
— Мог бы хоть меня предупредить. Пока что ты мне не нужен. Конечно, я говорил, что в будущем…
— Тебя никто не спрашивает. Меня сюда прислал «отец». Какие планы у тебя сегодня?
— Минутку. Сначала я тебя должен как-то легализовать. Найти повод, чтобы взять к себе на работу. Ага, придумал. Ты совершишь покушение на меня. Лучше всего в машине. Несколько пуль в дверь и в лобовое стекло. Я должен чудом спастись, понимаешь?
— О’кей, старик. Когда?
— Давай прямо сегодня. Это мне поможет держать тебя рядом. Имею я право содержать официального телохранителя, а? Если совершают покушение на шефа американской фирмы, то никто не удивится, что он испугался и нанял телохранителя.
— Здорово ты все придумал. Только я не знаю этого чертова города и не найду того места, где мне в тебя надо стрелять. Не позволю же я себя поймать, как какого-нибудь фрайера…
— Отлично. А сейчас иди, сними себе комнату в какой-нибудь гостинице, таксист тебе поможет. А постреляешь вечером, скажем, в одиннадцать. Станешь там, видишь эту рощицу? — Он подозвал парня к окну и подробно описал ход акции. В конце добавил: — Помни, стреляй по окнам и задним дверям. Начнешь, когда я буду на полу, по моему сигналу — выключенным фарам. Ясно?
Все произошло с гангстерской обстоятельностью, ибо у Личио была хорошая школа, он изрешетил машину как полагается. Рико флегматично вылез из автомобиля и с удовлетворением взглянул на результаты работы посланца «отца». Вернувшись домой, он позвонил в полицию. «Если я не ошибаюсь, то меня только что кто-то хотел убить. Мой адрес…»
Как он и предполагал, вместе с полицией появились репортеры. И хотя Рико был предельно скуп в описании подробностей, утренняя пресса напечатала информацию и фотографии, рассказывающие о покушении на жизнь молодого бизнесмена. Стремясь предупредить телефонный звонок Моники, он зашел в дом сенатора с самого утра. Моника ничего еще не знала, она не слышала радио и не читала газет. Рико в нескольких словах рассказал о происшедшем, она слушала словно окаменев, потом подошла и, взглянув ему прямо в глаза, спросила:
