Но я знал, что этот прекрасный запах не принесет мне вреда. И лежал, слушая звуки джунглей, — птиц, насекомых, животных. Они не беспокоили и не пугали меня, я не опасался, что какое-нибудь из этих животных зайдет ко мне в комнату. Достаточно того, что я осторожен с цветами, что ж, мне бояться еще и животных? Я лежал, наслаждаясь природой, освободившись от ужаса перелета и страха перед тигром. Ощущая гармонию себя с природой, я быстро уснул.

Проснулся я около шести. Обычно я сплю крепко и долго, но сейчас проснулся, так как очень захотел пить. В моем бунгало был маленький холодильник с минеральной водой. Я включил свет и пошел на кухню. К своему ужасу, на полу около холодильника я увидел змею. Она была не то чтобы огромная, но и не маленькая — около семидесяти сантиметров в длину — и медленно двигалась.

Змей я боюсь больше вертолетов и тигров. Наверное, на этот раз я испугался всерьез, со мной чуть не случился инфаркт. Змея не обращала на меня внимания, и я стал очень медленно отходить по направлению к телефону. Я поднял трубку и набрал номер очень медленно — чтобы не потревожить змею. Ответил человек с британским акцентом:

— Чем могу вам помочь, господин Паваротти? — спросил он бодро.

— Приходите скорей, — сказал я, стараясь не закричать. — В моей комнате змея.

— Какого она цвета? — спросил он уже не столь радостно.

— Черно-желтая. — Я полагал, что в чрезвычайных обстоятельствах служащие отеля должны успокоить гостей, если ситуация серьезная. Я ожидал, что так и будет. Но…

— Боже! — завопил он. — Это очень опасный вид! Они очень ядовитые. Не двигайтесь. Высылаю людей!

Я позвонил Николетте, чтобы сообщить о случившемся, но запретил ей приходить, потому что змея могла ее укусить. Николетта сказала, что я преувеличиваю опасность. Пришлось объяснить ей все, дополнив слова моего собеседника:

— Николетта, эта змея такая ядовитая, что убивает одним взглядом!

Появились работники отеля со специальными палками, осмотрели помещение, но не нашли змею и решили, что она уползла обратно. Я настоял, чтобы они осмотрели все, ничего не пропустив: в шкафах, под кроватью, в туфлях, в душевой — везде, где змея могла спрятаться. Наконец я удостоверился, что змея уползла. Но продолжал нервничать.

Работники отеля извинялись, говоря, что змеи редко заползают в комнаты, особенно этот вид. Наверное, это правда, иначе немногие бы возвращались с этого острова.

Я позвонил Николетте, чтобы она помогла мне все снова проверить. Она посчитала это смешным, но я уговорил ее помочь мне. Мы заложили полотенцами все щели под дверями, закрыли окна, заткнули каждую дыру, в которую может пролезть змея. Наконец я опять лег спать, но на этот раз уже не так радовался окружающей природе.

Оставшиеся дни я провел хорошо, но так и не смог забыть о той черно-желтой змее. Каждый раз, когда я видел на земле что-то черное или желтое, я думал: «Опять она!»

Чтобы войти в мое бунгало, надо было пройти веранду, разделявшую его на две части. В центре веранды не было крыши. Каждый раз, возвращаясь к себе, я опасался проходить здесь: боялся, что змея может спрыгнуть на меня сверху. Николетта сказала, что это глупо. Я ответил:

— Если ты считаешь это глупостью, то иди первой.

В 1995 году в южноамериканском турне у нас были трудности с отелями и с тем, чтобы найти хорошие рестораны. Конечно, у них много прекрасных ресторанов, но нам почему-то несколько раз не повезло. Самое плохое произошло в одном чилийском городе, последнем в нашем маршруте. Пища оказалась ужасной: она была не просто невкусная, мы ей отравились. Все заболели, но хуже всех было Николетте. Мы возвращались из Чили в Майами на частном самолете, где было так много народа, что все чувствовали себя словно сельди в бочке.

Наконец мы прибыли во Флориду, чтобы дать большой концерт в Майами-Бич 22 января 1995 года. В аэропорту нас встретила живущая в Майами моя добрая знакомая Джуди Дракер, занимавшаяся с Тибором организацией нашего концерта, и отвезла туда, где мы должны были остановиться. Это оказался остров Фишер, дорогой курорт в бухте Бискейн, недалеко от Майами-Бич. На остров ходит паром: здесь нельзя строить мост, потому что через акваторию бухты большие суда идут в порт Майами. С острова и обратно следует очень много народу, поэтому паром, перевозящий людей и их машины, отходит каждые пятнадцать минут.

Мы пересекли пролив и попали в сказочный мир: красивые широкие лужайки с пальмами, поле для гольфа, озеро — все это на фоне океана. Строения, расположенные в глубине острова, выполнены в испанском стиле. Кажется, на этом очень красивом острове зимой живет Билл Райт, подумал я. Но Герберт поправил меня — он живет в Кей-Вест, в ста пятидесяти километрах отсюда.

Остров Фишер — это не просто отели, это комплекс роскошных владений и вилл. Некоторые из них сдаются в аренду даже на день — как номер в отеле. Менеджер Фрэнк Уид снял для нашей группы пятнадцать номеров. Меня отвезли на мою виллу. Это было эффектное низкое здание, стоявшее прямо на берегу. За стеклянными дверями — широкая терраса, неподалеку лужайка, а океан совсем рядом.

Из большой гостиной, откуда открывался вид на океан и пальмы, стояли два рояля: на большом, фирмы «Ямаха», можно играть, а маленьким, старинным — любоваться. А еще были свежие цветы, корзины с фруктами, картины… Я пошел взглянуть на кухню — здесь было самое современное оборудование, совсем новое, как будто им еще не пользовались. В шкафу нашлась посуда, нужная для приготовления ризотто. Потом заглянул в холодильник. Джуди уже заполнила его фруктами, сырами — всем, что я люблю. Я был просто потрясен тем, что увидел, и пошел в гостиную, где Джуди и все остальные ждали меня. Вскинув руки, я пропел: «Боже, благослови Америку…»

Я остался доволен тем, что нас так хорошо устроили. Это место было полной противоположностью тому, что мы видели в Южной Америке…

Джуди Дракер — мой давний друг из США. Мы знакомы еще с тех пор, когда я впервые побывал в Америке в 1965 году и пел в опере Доницетти «Лючия ди Ламмермур» с Джоан Сазерленд в Майами. Прошло уже тридцать лет! Трудно поверить! Тенор, который тогда должен был исполнять партию Эдгара, отказался в последнюю минуту, и в театре уже отчаялись найти ему замену. Джоан Сазерленд и ее муж Ричард Бонинж слышали меня в «Ковент-Гарден». Им очень понравилось мое пение, а Джоан к тому же нравилось, что я был выше ее ростом.

Но тогда в Майами ко мне не проявили интереса. Им нужен был известный тенор — в дополнение к мировой знаменитости Джоан Сазерленд. А я только начинал карьеру в Европе, и в Америке обо мне ничего не слышали. Я еще не был известен нигде и никому. Джоан и Рики приложили много усилий, чтобы убедить их пригласить меня.

Я ничего этого не знал до тех пор, пока Билл Райт не начал изучать мою биографию для написания нашей первой книги. Все, что было мне известно, так это то, что мне позвонили в Европу из Америки и пригласили петь. Уверяю вас, в тогдашнем моем положении было не до того, чтобы выяснять, почему пригласили именно меня. Я был просто взволнован и польщен.

После успешного дебюта в Майами уже никто не вспоминал, что сначала меня не хотели приглашать. Джоан Сазерленд была слишком деликатна, чтобы рассказывать мне, как она добивалась этого. Но она сообщила об этом Биллу, и он попросил ее рассказать обо всем подробнее. Вот так это и открылось. Не хочу выглядеть неблагодарным по отношению к людям, которые пригласили меня в Майами, но, думаю, правдивый рассказ необходим. Из него станет понятно, как трудно бывает неизвестным певцам получить возможность проявить себя. Даже, несмотря на то, что мою кандидатуру отстаивала такая знаменитая и такая почитаемая певица, как Джоан Сазерленд, я получил возможность выступать в Америке только потому, что все маститые тенора были далеко от Майами.

В то время мне было неважно, как именно я получил работу. Главное, что меня пригласили. Это было замечательно. Можете себе представить, как я был взволнован тем, что еду в Америку, что буду петь в великолепной опере вместе с одним из лучших сопрано всех времен! Все для меня было ново и интересно: тропический климат, красота Майами, дороги, поднятые над землей, смешение американского и кубинского типов.