Что касается моих телеконцертов, то мне нравится их записывать. Но при этом я чувствую себя не так уверенно, как при записи оперных спектаклей — здесь я в своей стихии. Меня неплохо научили петь в опере лучшие мастера своего дела, да и выступаю я на сцене вот уже тридцать с лишним лет. Сниматься в телеконцерте — совсем другое дело, и здесь я полагаюсь на помощь профессионалов. Но даже с опытными в этом деле людьми следует быть осторожным, чтобы не выглядеть смешным, когда их «заносит».
Например, однажды в Буэнос-Айресе один режиссер из Европы снимал телефильм с моим участием. Он прослышал о монахинях, известных в Аргентине своим пением, и повез меня в монастырь, чтобы я спел вместе с ними. Все шло превосходно, но он привез с собой какое-то устройство, чтобы мы с монахинями пели в тумане. Это выглядело странно и искусственно. Потом через эту завесу я протягивал розу одной из монахинь. Пытался ли я похитить ее из монастыря? Не уверен…
В городском парке Буэнос-Айреса режиссеру понравился один пруд. Он посадил меня в лодку, где я должен был петь арию из «Лючии ди Ламмермур». Заработало специальное устройство, опять напустили туману, из дымки появилась лодка, зазвучала ария Эдгара. Насколько мне известно, Эдгара лодки не интересовали: в опере «Лючия» не было никаких лодок. В конце концов пришлось топнуть ногой, но было поздно — дело было сделано.
На мой взгляд, самой большой моей ошибкой был голливудский фильм «Да, Джорджио», который мы снимали в 1981 году. Недавно на одной пресс-конференции репортер спросил меня об этом фильме: «Верно ли, что некоторые критики отозвались о фильме несколько отрицательно?» Я ответил ему: «Вы неточны — они отозвались о нем очень отрицательно. Фактически они меня просто уничтожили».
И я согласен с мнением критиков. Юмор в фильме был топорный, слишком прямолинейный, Джорджио (персонаж, роль которого я исполнил) ходулен. Его хотели сделать похожим на меня, но он вовсе не похож на меня: мне бы и в голову не пришло в кого-то бросаться снедью. Никогда! А этому отведена в фильме целая сцена. Характер Джорджио немного напоминает мой, но это только внешне. В главном он — совсем другой.
Думаю, режиссеру надо было сделать следующее: либо персонаж должен был быть максимально похож на меня, либо нужно было сыграть совсем другого человека. А получилось, что мой герой вроде бы и похож на меня, но в то же время настолько другой, что, исполняя эту роль, я чувствовал фальшь и ощущал себя обманщиком. Допускаю, что при съемках фильма режиссеры проявили хороший вкус, но сценарий был написан плохо. К тому же во время съемок я был очень-очень грузен (полагаю, тогда у меня был наибольший вес) — еще одна причина, чтобы фильм не понравился.
Но вообще-то мне нравились съемки. Как и все в группе, я должен был вставать очень рано и работать целый день. Петь было не нужно, так как звук записывался отдельно. Для меня все это было похоже на каникулы. Но даже если не все получилось хорошо, я доволен, что участвовал в создании фильма. Буду ли я сниматься еще? Не уверен. Хотя все может быть… Мне уже кое-что предлагали… Но одно знаю наверняка: г; и щей бросаться не стану. Даже в фильме.
Некоторые телевизионные передачи, в которых я участвовал, представляют собой длинные интервью. Например, наша беседа с Питером Устиновым в моем доме в Пезаро. Были сняты также документальные ленты, такие, как «Далекая гармония» (о поездке в Китай) или фильм Пи-би-эс «Паваротти возвращается в Неаполь». Другие телепередачи представляли из себя нечто среднее. Было особое телевизионное шоу в рубрике «Итальянский тенор». Здесь я был ведущим и немного пел. В передаче много рассказывалось о великих тенорах прошлого, были показаны редкие кинокадры с такими певцами, как Джильи, Скипа и Карузо.
Я люблю участвовать в телефильмах, особенно если в них не нужно петь, так как в противном случае требуется много подготовки. Так было с фильмом «Паваротти возвращается в Неаполь», где были использованы уже готовые фонограммы и где мне нужно было только сняться на фоне неаполитанского пейзажа. В некоторых кадрах я не говорю и не пою — просто камера показывает, как я брожу по городу. На таких съемках мне не нужно беспокоиться, как будет звучать мой голос. Фактически неделя-две такой работы — хороший отдых для него.
Когда в мае 1987 года я приехал в Неаполь на съемки этого фильма, режиссеры Пи-би-эс Дэвид Хорн и Керк Браунинг находились здесь уже несколько недель и занимались подготовкой к ним. Сценарий фильма был написан Биллом Райтом. Билл целый год после демобилизации из армии жил в Неаполе и хорошо знал этот город. Втроем они выбирали места для съемок. Мне оставалось только появиться там в соответствующих костюмах и делать то, что мне скажут.
Не всегда это получалось так, как хотелось бы. После моего приезда, на следующий день утром мы поехали на моей машине в одну из намеченных точек. Это было высокое место на мысе Позиллипо в северной части Неаполя, откуда открывался дивный вид на залив и на город на фоне Везувия. Здесь мы договорились встретиться со съемочной группой. Так как я всегда стараюсь быть пунктуальным, то мы приехали как условились. Не было никого и ничего: ни съемочной группы, ни юпитеров. Мы подождали несколько минут в машине, размышляя, что же нам делать. Потом к машине подбежал Керк Браунинг.
— Скорей, Лучано! — заговорил он вдохновенно. — Мы нашли чудное место для этой сцены. Надо только спуститься по дорожке на несколько сот метров.
Я вышел из машины и посмотрел туда, куда показывал Керк: мощеная извилистая дорожка сбегала вниз по склону к террасе над морем. Там уже стояли кинооператоры с камерами. Вниз к ним вели также и ступени. В то время меня очень беспокоило колено, и мне было трудно ходить даже по ровному месту, а уж лестницы были для меня просто непреодолимым препятствием. На машине же туда проехать было невозможно.
Я сказал об этом Керку:
— Сожалею, но с моим коленом я не смогу одолеть эти ступени.
— Можно пойти не по лестнице, а по мощеной дорожке.
Я взглянул и понял: обратно к машине по этой длинной дороге мне не подняться.
— Если я спущусь, то потом вам придется нести меня назад на носилках, и прямо в больницу.
Керк расстроился.
— Но, Лучано, это место просто потрясающее. Такая панорама Неаполя на фоне Везувия! Именно тот вид, который представляется всякому, когда он думает о Неаполе. Все оборудование установлено, мы готовы снимать. Это займет минут двадцать.
— Неужели нельзя найти другое место?
— Мы искали. Другого такого красивого нет. Нигде поблизости.
— А нельзя ли снять пейзаж, а потом показать, как я выглядываю из машины?
— Нет. В кадре должны быть вы.
Пока мы с Керком спорили, собралась толпа: неаполитанцы любят всякие происшествия, а тут еще меня узнали. Один очень любопытный юноша приехал на мопеде. Он сидел на нем совсем близко от нас.
Меня вдруг осенило. Я повернулся к юноше и попросил его одолжить свой мопед на часок. Обещал заплатить ему 20 000 лир (тогда это было около 12 долларов). Парень удивился, но согласился.
Керк только раскрыл рот, когда я влез на мопед, проверил акселератор и поехал вниз по дорожке. Пусть некоторые думают, что из-за своего веса я не способен на такое, но я хорошо езжу на велосипедах и мопедах. Нужно родиться в Италии, чтобы чувствовать себя уверенно на мопеде или на мотороллере. Съезжая под гору, я не спешил и был осторожен на поворотах — все это не стоило мне большого труда.
Наверное, кто-то уже успел сбежать вниз и предупредить операторов, что я отказался спуститься. Подъезжая, я видел, какой у них был расстроенный вид и как они обрадовались при моем приближении. Нет, они не просто обрадовались — они изумились: можно было подумать, что я приехал чуть ли не на слоне. Последние метры дорожки у террасы были прямыми, и вся группа быстро выстроилась по обе стороны и приветствовала мое появление аплодисментами. Оператору удалось снять мой приезд на террасу (потом мы включили его в фильм). Керк прибежал следом, обнимал меня, целовал. Я тоже радовался, что не подвел его: ведь из-за моей ноги у постановщиков фильма появилось столько проблем. По-моему, я справился с ними наилучшим образом. Раз машина не могла здесь проехать, а сам я не мог спуститься, просто пришлось придумать другой вид передвижения. Это оказалось несложно.
