- Это коренным образом касается дела, Норсенг – и твоего любимого господина, и тебя самого! – не выдержал Хёугли. – Джек Кейн был другом доктора Сорбо, не так ли? Не вы ли сами, доктор, приводили его сюда, к нам в деревню, в маленький трактирчик? Любопытно: с чего бы это вашему другу вздумалось похитить Вигдис именно в тот момент, когда она начала проявлять особое любопытство к вашему прошлому? А что касается тебя, Норсенг… Уверен, что самые старшие жители деревни еще помнят, хотя и молчат, о том, что у Ари Сорбо было две дочери! Тема эта запретная, но все же все тайное рано или поздно становится явным. У Вигдис была старшая сестра, от родства с которой и она, и Ари отреклись после того, как та сбежала из дома с бедным сельским учителем и вышла за него замуж. Вскоре у них родился сын, а через год – дочь. Это было примерно за восемь лет до убийства Ари и Холдора. А через пару месяцев после исчезновения Вигдис ее старшая сестра ушла к фьорду и не вернулась! Бедняга-учитель несколькими месяцами позже скончался от горя, оставив сына и дочь сиротами, и по иронии судьбы вылечить его пытался доктор Сорбо, который и взял к себе детей!

 Хёугли легонько встряхнул Томаса и замолчал, переводя дух, но тут в разговор вмешалась Келда. Она смело выступила вперед и положила руку на плечо Стеина.

 - Много лет дочери Ари были пленницами на корабле Джека Кейна, - начала девушка, но Стеин схватил ее лицо в обе ладони и с мольбой в глазах прошептал ей:

 - Не надо, Келда! Не говори ничего… Не надо…

 - Недавно этот корабль вновь заходил в здешние воды, - спокойно продолжала Келда. – И налетел на скалы. Никому не удалось спастись, кроме юнги по имени Локи. Этот мальчик рассказывал, что… - Ее голос прервался, а во взгляде выразилась искреннее сострадание. – Но ты уже все понял, Стеин.

 - Не слишком ли много совпадений, герр Норсенг? – тихо и даже ласково произнес Греджерс Фробениус.

 Стеин, бледный, как лист бумаги, отскочил назад и оперся руками о дверной косяк.

 - Я не верю вам! Не верю! – вскричал он и тут же охрип. – Не могу поверить…

 - Не можешь? – переспросил Хэвард. – Еще как можешь! Ты уже в это веришь, а иначе ты не дослушал бы почти до самого конца… Ты обманываешь себя, бедолага. Не противно ли?

 - Не кажется ли вам, доктор, и вам, Торстеин, - начал Греджерс, - немного странной и непонятной сложившаяся картинка? Для чего бы это герру Сорбо понадобилось избавляться от обеих дочерей своего кузена? Может, ему было что от них скрывать? И почему Петтер Бунневик (возвратимся опять к нему) не убил своего задолжника? Может, вы, герр Томас, откуда-то взяли деньги после того, как Ари выставил вас из своего – из ЭТОГО – дома? Если да, то откуда? И почему очевидцы – жители города Гамвик – говорят, что после пятьдесят седьмого года в «темный особняк» вместо двоих хозяев стал приезжать один? И что вы вообще там делали, когда Роальд Абель вздумал этот дом поджечь? И что-то подозрительно то, что кому-то вы сказали, будто Ари и Холдор уехали в Осло, а кому-то – что вы вообще не знаете, куда они оба исчезли!

 Томас Сорбо потерял свое самообладание и был теперь похож на мертвеца. Дрожа всем телом в крепких руках Хёугли, он в отчаянье шептал, хватаясь за последнюю тростинку хлипкой надежды, которая таяла на глазах:

 - Это всего лишь совпадения… Совпадения… - Несчастный доктор как будто сам до сих пор искренне верил в свою невиновность и был шокирован, узнав о себе сразу столько черных тайн. – Это неправда. Вы не можете это подтвердить…

 - Не можем? – переспросил Фробениус. – Ну как же! Во-первых. Если вы попросите у любого старика в этой деревне рассказать вам историю «безумного Айджа», вам скажут, что когда он лежал в бреду, у него была такая «коронная» фраза… Хёугли, как там?

 Ойвинд поднял глаза к небу и с важным видом процитировал:

 - Даже скала Тора сломалась под орлом.

 - Что бы это могло значить, как вы думаете, господа? – спросил Греджерс, все более и более уверенный в себе и в своей правоте, хотя казалось бы сперва, дальше некуда. – Наш молодой юрист, оказывается, теперь кое-что смыслит в норвежских именах, вот он нам и расскажет.

 - А все очень просто, - начал объяснять Ойвинд. – Значение имени Ари – орел. Ну а скала Тора – это Холдор! Теперь ясен смысл этой дурацкой фразы? Холдор смирился с решением отца и не посмел уйти из дома и жениться по любви, а вот его старшая сестра…

 - Впрочем, доктор, если вам и этого мало… - перебил Греджерс. – Мы можем предоставить вам также и официальную бумагу. Хотя она прежде всего касается, скорее, вас, герр Норсенг. Да-да, вас! Это вы ведь у нас неверующий. Хёугли, отпустите доктора и дайте-ка мне тот самый документ, за которым вы сегодня утром ходили.

 Ойвинд неукоснительно выполнил поручение Фробениуса, достав из внутреннего кармана своего пальто аккуратно сложенный лист бумаги.

 - Прошу вас, герр Фробениус. – Он протянул свой добытый с утра трофей старшему юристу.

 Старый Греджерс развернул документ и показал ее сперва Томасу, а затем Торстеину.

 И громко провозгласил:

 - Настоящий документ является выпиской из книги регистрации браков, заверенной несколько часов назад нотариусом. И гласит он, что 14 августа 1848 года некий Айдж Норсенг сочетался браком с Бергдис – обратите внимание, господа – с Бергдис СОРБО! – С чувством выполненного долга Фробениус выдохнул и свернул бумагу. – Теперь вы удовлетворены, Торстеин? А вы, доктор?

 Для Томаса детектив Фробениус уже не существовал. Старый Сорбо, еле держась на ногах, обернулся к своему воспитаннику и попытался взять его за плечо.

 - Стеин… Твоя мать… Твои… Мальчик мой, уверяю тебя, я…

 Стеин заглянул ему в глаза и отшатнулся, оттолкнув Томаса рукой.

 - Не подходи ко мне, - едва слышно прохрипел он.

 Стеин больше не мог находиться здесь, не мог стоять ногами на крыльце этого проклятого дома, который он с детства считал своим… Весь мир вокруг него завертелся, будто школьный глобус, и остановился, перевернувшись с ног на голову. Идеал стал преступником, враги открыли ему глаза…

 Всю жизнь, почти всю свою жизнь он провел здесь, под одной крышей с тем, кто… кто... Вот он – человек, погубивший его семью, заперший душу Стеина в далеком детстве и не выпустивший на волю. Это ТОМАС СОРБО разбил его судьбу. Не мать, не отец, не сестра… ОНИ его не бросали. По крайней мере, маму отнял ОН.

 Но почему тогда он так заботился о нем и о Кэйе?

 - Как ты мог? – еле слышно потребовал ответа Стеин.

 - Я был… я был глуп. Залез в трясину и очень боялся умереть. Боролся за свою никчемную шкуру. Теперь нет смысла плакать. Не смысла каяться и просить прощения. Я виноват. Да, я велел их убить, я сговорился с Кейном. Все верно. Я совершил одно преступление, и оно затянуло меня, повлекло за собой, заставило совершить еще и еще… Но вскоре после этого я потерял жену и сына. И я знал, что это была расплата. Или часть расплаты. Я вновь побоялся за свою жизнь и решил хоть частично, но искупить грехи. Тогда я и взял вас с Кэйей к себе. Прошло двадцать лет… Я уже думал, что гроза миновала, но в тот самый момент, когда я успокоился, судьба отняла у меня любимого внука, последнюю мою кровинку… Вот расплата. Вот она… Мне кажется теперь, что я никогда не перестану платить.

 Все собравшиеся очень долго молчали. Наконец Стеин оторвался от дверного косяка, к которому прислонился, и спустился с крыльца. Пошатнувшись, зажмурившись, ничего уже не соображая, молодой человек оперся о подставленное кем-то плечо – плечо Роальда Абеля.

 Торстеину Норсенгу в тот момент так нужна была поддержка! А этот самый Абель еще в камере заключения говорил…

 - Я ведь говорил, что мы с тобой ближе, чем ты думаешь, - негромко произнес Роальд и в знак утешения похлопал по спине всхлипывающего на своем плече двоюродного брата.

 Позор… Боже, какой позор!