- Ты многому научился, пока путешествовал?

 - Немалому. Ребекка была со мной и помогала мне правильно усваивать любой урок.

 - Ты стал совсем взрослым…

 - Быть может, ты успел сбиться со счета времени, пока был мертв. Но мне уже двадцать семь лет. Конечно же, я повзрослел. Уже давно.

 - Тогда зачем ты отмотал время назад? Зачем ты вернулся?

 - Сделать то, о чем ты просил меня перед смертью.

 - Ты запомнил? Не думал, что ты сможешь…

 - Не смей упрекать меня в легкомыслии! Я делал все так, как ты мне велел. Всегда.

 - Но то, о чем я просил тебя ТОГДА, было ошибкой.

 - И ты только сейчас говоришь мне об этом?

 - А разве у меня была возможность поговорить с тобой, сын? Это ведь ты на двадцать лет оторвал себя самого от прежней жизни.

 - Я ждал, когда придет час, отец.

 Голос отца усмехнулся. Горько усмехнулся.

 - И что? Час пришел?

 - Да, раз я вернулся.

 - Ты наивный юноша, сынок. Если бы ты был достаточно мудр, то давно бы уже забыл мои слова и жил бы спокойно. Зачем ты делаешь все это сейчас? ЗАЧЕМ? Найти хоть одно достойное объяснение. Я спокойно лежу в земле. Выиграешь ты или нет – мне уже все равно. Уходи и не тревожь меня больше.

 - НЕТ!!! Тебе не может быть все равно! Я прошел многие мили жизненного пути, чтобы дойти до этого момента, я заплатил нешуточную цену за право поговорить с тобой, за право послужить твоей памяти… Я взрастил в своей душе ненависть, которую хотел бы не чувствовать никогда, ненависть, которая отравляет меня! Я вскормил внутри себя чудовище с окровавленными клыками. Я убил девятнадцатилетнего мальчика! И все это мне пришлось – слышишь? – пришлось совершить, чтобы прийти к тебе, чтобы исполнить твою последнюю волю… И теперь ты говоришь мне, что тебе все равно! ВСЕ РАВНО!!! Неужели ради этих слов я сломал самого себя? Скажи: неужели ради этих низких слов?

 - Мертвым всегда все равно, сынок. Как раз потому, что они мертвы. Ты понял меня? МНЕ ПЛЕВАТЬ. Делай, что хочешь, а мне нет никакого дела до того, что происходит у тебя в душе. Когда-то я был готов перевернуть мир, чтобы ты был счастлив, но теперь внутри у меня пусто. Могильные черви выели мою сущность. Всю. Без остатка. Мне нет дела ни до тебя, ни до еще чего-либо в жизни, которую я оставил позади. Прости.

 Шум дождя перекрыл его голос…

 - Нет, отец! Тебе не все равно, я знаю! Ты должен выслушать меня. Слышишь? Я знаю, что слышишь. Ты слышишь! И вот что я скажу тебе: мне тоже все равно! Да, мне все равно, что ты сейчас сказал, предпочтя спрятаться за своей смертью. Мне все равно, что ты плюнул на все – я буду бороться дальше! Ты слышал? Я шел вперед, чтобы принести тебе радость, но теперь я буду идти с другой целью – чтобы доказать тебе: в этом есть смысл! И мне ЕСТЬ ЗАЧЕМ бороться. Есть зачем… Я все-таки завоюю то, о чем ты когда-то меня попросил, завоюю и принесу в дар тебе, пусть даже тебе это не нужно. Я положу всю свою жизнь к твоим ногам, и тогда – клянусь! – ты не посмеешь не принять ее!

 - Герр Абель! Герр Абель!

 Это кричала Келда Халворсен. Интересно, что она забыла у залива в такой поздний час? Бедняжка, вся промокла под проливным дождем, продрогла, наверное… Бежит. К нему бежит. Хоть бы не поскользнулась, а то ведь край обрыва совсем близко.

 - Что вы здесь делаете? – удивленно спросила девушка, подбегая и тяжело дыша.

 - Я как раз хотел задать вам тот же вопрос.

 Она улыбнулась.

 - И все-таки я ведь задала его первой.

 - Что верно, то верно, - признал Роальд. – Что ж, вы опять вынудили меня отвечать вам…

 Келда почувствовала, что краснеет от стыда: она поняла, что он намекал на вчерашний разговор, когда она помимо воли заставила его признать сомнительность его происхождения. Хорошо, что было темно, и румянца у нее на щеках не было видно, однако Роальд, без сомнения, знал, что ей стало совестно. На его губах играла едва заметная кривоватая ухмылка.

 - В детстве я часто ходил сюда один. И вот теперь, вернувшись в родную деревню, я изнывал от нетерпения вновь сюда прийти, а эта проклятая рана никак не давала мне возможности. И вот, наконец, я здесь!

 Он сделал глубокий вдох и с наслаждением закрыл глаза.

 Пока он стоял так, ровно и медленно дыша свежим прохладным воздухом, наполненным солоноватым запахом моря, Келда внимательно всматривалась в его лицо. У Роальда были строгие черты, словно вытесанные из камня, но все же не грубые, а напротив, благородные и правильные: прямой нос, выраженный подбородок, решительные брови, а над высокими скулами – глубоко посаженные глаза. Ей нравилось смотреть на его лицо: оно источало силу и вселяло в душу какое-то спокойствие. Струи воды с темных для норвежца волос стекали по лбу и щекам.

 В этот момент Роальд открыл глаза и встретил ее взгляд. Келда машинально опустила взор, но тут же гордо вздернула подбородок и стала смотреть вдаль, на противоположный берег, скрытый сероватой пеленой дождя.

 - Теперь пора вам ответить мне, - спокойно сказал он. – Если, конечно, это не является вашей тайной.

 - Вы показываете мне свою деликатность намеренно, чтобы в очередной раз пристыдить меня за мою наглость? – смело, с вызовом спросила девушка.

 Его ни капли не смутили ее слова.

 - Возможно.

 - Я просто пошла гулять, как делаю это почти каждый день, и тут встретила одну свою… скажем так – знакомую. И мы с ней довольно долго говорили. Да и вообще, я часто задерживаюсь здесь допоздна, и разрешение родителей мне необязательно.

 - А, я понял, - по-прежнему усмехаясь, сказал Роальд.

 После этих слов молодой человек словно забыл о ее существовании. Во всяком случае он отвернулся и прогулочным шагом направился дальше вдоль берега, в ту же сторону, куда направлялся до того, как она его окликнула.

 Может быть, ну его? Может, махнуть на парня рукой и пойти домой?

 Да, наверное, так и надо сделать. С какой стати она за ним следить будет? Пусть идет себе дальше, раз соскучился по родным местам…

 Келду остановило тихое бормотание Абеля. Слов было не разобрать: он успел отойти уже на приличное расстояние, и все же одно слово до девушки донеслось. Это было слово «отец». Нахмурившись, Келда быстро догнала Роальда и громко и требовательно поинтересовалась:

 - Что вы говорите? Я вас не поняла!

 Она решила сделать вид, будто подумала, что это он к ней обращался.

 - Я… - Он, казалось, растерялся. – Я это не вам сказал, а… - Он вздрогнул и окинул поспешным взглядом почти черное небо. В глазах мелькнул страх. – Вы это тоже слышали, Келда?

 - Я слышу лишь шум дождя и далекий рокот океана. Вот и все.

 - А голос? Разве вы не слышите голос?

 - Не понимаю, о чем вы.

 Она отвечала спокойно, хотя в душе у нее уже похолодело. Ей просто вдруг вспомнились Кэйа и Торстеин – двое Зовущих Эхо.

 И Валькири…

 Роальд напряженно вслушивался в тишину и сам не замечал, как тяжело дышит. Его ладони были крепко сжаты в кулаки, а губы беззвучно двигались…

 - Это отец, - наконец прошептал он. – Он вернулся ко мне…

 - Роальд, вы мне сказали вчера, что ваш отец давно умер.

 Когда он посмотрел ей в глаза, она съежилась и захотела провалиться сквозь землю – так ей стало жутко, хоть взгляд и был доброжелательным и теплым.

 - Да, он мертв. Но здесь даже законы жизни и смерти не действуют. И стираются границы между тремя временами.

 Он вновь стал прислушиваться, едва заметно улыбаясь непонятно кому.

 - Это он. Теперь я уверен, уверен… - Внезапно Роальд улыбнулся широко и радостно и громко позвал: - Отец! Я знал, что ты вернешься, чтобы продолжить наш разговор!

 Говоря так, молодой человек двинулся прямо к крутому обрыву, и на мгновение Келде показалось, что он сейчас спрыгнет вниз и разобьется о скалы, но нет – он увидел место, где можно было спуститься вниз, к самому заливу. И шагал туда.