— Что бы это ни было, — сказал я, — теперь все прошло. Идем. Гулять с Одри было очень приятно. Я любил смотреть, как плавно покачиваются при каждом шаге ее бедра, тогда как спина остается неподвижной и прямой. Иногда она забавно подпрыгивала на ходу, стараясь идти в ногу со мной; тогда ее серьги мелодично позвякивали, и это тоже мне очень нравилось.
Потом мы ненадолго остановились на веранде, заглядевшись на окна кафе на противоположной стороне центрального зала. Это было очень уютное место, освещенное только стоявшими на столиках синими и красными лампами. Почти все столики были заняты, в густом полумраке между ними бесшумно, как тени, сновали официанты.
Пока мы стояли, к нам приблизился корабельный стюард.
— Прошу прощения, мисс Пеннебакер, — сказал он, — у меня для вас послание.
И он протянул Одри поднос, на котором лежал тускло-серый пластиковый цилиндр.
— Спасибо, — кивнула Одри, беря футляр в руки.
— Что это? — спросил я.
— Ты не знаешь? — удивилась она. — Это же хронопочта; на больших кораблях она используется для передачи сообщений. Цилиндр помещается в стабилизирующее поле, так что к адресату он попадает раньше, чем отправитель его отошлет. Можно даже посылать сообщения самому себе, чтобы узнать, что ждет тебя в будущем. Забавно, правда?
Она отвинтила крышку футляра. Внутри лежала блестящая золотая кассета и свернутая записка, которую Одри тотчас развернула.
— Очень странно… — проговорила она. — Послушайте, стюард, у вас случайно нет при себе списка пассажиров?
— Прошу вас, мисс Пеннебакер. — Стюард подал ей небольшую книжечку в голубой пластиковой обложке. Одри протянула мне записку и футляр, а сама стала быстро листать список. Не удержавшись, я прочел.
Посылаю Вам экземпляр книги «Восточный край луны», — было написано в записке. — Надеюсь, Вам будет вдвойне приятно прочесть этот нашумевший роман, так как его автор находится вместе с Вами на борту «Стеллы».
— Вот он!.. — воскликнула Одри, слегка ударяя ладошкой по раскрытому списку.
— Кто?!
— Джордж Джонсон, вот кто!.. — Она ткнула пальцем в страницу и прочла: — «Джонсон Джордж, писатель и журналист». Господи, папа будет просто в ярости!
— Почему?
— Да потому что на кассете — экземпляр книги, против которой папа боролся всю свою жизнь! Куда бы мы ни направились, он всюду пытался убедить власти запретить ее! Да если он узнает, что я хотя бы держала в руках эту гадость, он посадит меня под замок, а ключ выбросит.
— Неужели такая плохая книга? — искренне удивился я.
— Отвратительная! Это вообще не книга, а самая настоящая грязь, и больше ничего. Интеллектуальное изнасилование — вот как говорит о ней папа. Идеи, которые там пропагандируются, способны сбить с толку любого нормального человека!
— Значит, ты ее читала? Одри в ужасе отшатнулась.
— Что ты, нет, конечно! Да мне это и не нужно: я и так знаю от папы. Тот, кто прочтет эту книгу, способен предать все, что он когда-то считал добрым и правильным. Роман учит только злу, хотя сначала, конечно, может показаться, будто все совсем наоборот. Ее герой… Это настоящее чудовище, хотя он притворяется достойным человеком, которого каждый был бы рад пригласить к себе домой.
— Так говорит твой отец? — уточнил я. Одри смерила меня презрительным взглядом.
— Ты настолько неразборчив, что одобряешь порнографию?
— Нет, но я предпочел бы знать, о чем говорится в книге, прежде чем судить о ней.
— Ну так возьми ее! — воскликнула Одри и сунула мне в руки золотую кассету. — Можешь прочесть ее всю, если хочешь, но не думаю, чтобы ты сумел это сделать. Тебя затошнит после первых же страниц!
— Эй, не злись, ладно?
Она на мгновение закрыла глаза, потом снова посмотрела на меня и коснулась моей руки.
— Извини. Я просто… Я потрясена до глубины души. Не представляю, кто мог послать мне эту дрянь и зачем?!
— Но ведь ты можешь спросить у стюарда, кто послал тебе эту книгу.
— Честно говоря, я даже не хочу об этом думать. Если папа узнает, что Джордж Джонсон тоже летит на корабле, трудно предугадать последствия.
— Может, они не встретятся, — предположил я.
— СП! — Одри вздохнула с выражением бесконечного терпения на лице. — Нам лететь еще несколько дней, а на борту всего пятьсот пассажиров. Кроме того, мой отец вряд ли станет отсиживаться в каюте. Он человек очень общительный, и, насколько я знаю, Джордж Джонсон тоже. О, Господи!.. — Она на мгновение закрыла лицо руками. — Я-то надеялась, что за время перелета папа немного отдохнет и развеется… Нет, они обязательно встретятся. Ведь скоро карнавал Марди-Гра и все остальное.
— Марди-Гра?
Одри таинственно улыбнулась.
— Мы нарочно ничего тебе не говорили — хотели сделать сюрприз. Скажи, что ты не занят сегодня вечером? Может быть, ты с кем-то ужинаешь?
— Ужинаю?… Я — нет, а ты?
— Конечно. Сегодня вечером капитан «Стеллы» устраивает прием для особо важных персон, и нас с папой тоже пригласили. А я приглашаю тебя. Приходи сегодня в восемь в столовую для пассажиров первого класса и спроси меня. У тебя есть парадный костюм? Ну, конечно, нет!.. Ладно, я сама обо всем позабочусь. Никуда не уходи из своей каюты, я пришлю к тебе стюарда… — Она быстро пошла прочь, потом вдруг остановилась и обернулась через плечо:
— СП!..
— Что?
— Послушайся моего совета и выброси эту книгу, хорошо?
Я пообещал подумать, но был слишком заинтригован. Кроме того, говорил я себе, что может сотворить со мной какая-то книга?
2.
После ухода Одри я продолжал испытывать какое-то странное беспокойство. Надеясь справиться с ним, я отправился бродить по кораблю и в конце концов присоединился к экскурсионной группе, которая собралась на прогулочной палубе. Старший помощник Мур — добродушный гигант с темной, как вороненая сталь, кожей — повел нас по переходам и пандусам, время от времени останавливаясь, чтобы рассказать об особенностях конструкции корабля. Так я узнал, что «Стелла» способна принять на борт до семисот пассажиров (наш рейс не был заполнен) и что ее экипаж составляет сто человек. Собственно, корабль состоял из шести кольцеобразных палуб, располагавшихся одна над другой в срединном пространстве корпуса, имеющего форму тора. «Стелла», с гордостью сказал Мур, совершила семьсот семьдесят три прыжка без единой аварии и перевезла больше трехсот сорока тысяч пассажиров. В ближайшее время, фактически сразу после обратного рейса, ей предстояло отправиться в Портсмутский док на Земле для планового ремонта.
— Вы, вероятно, уже обратили внимание, — добавил старпом, — что размеры наружного корпуса «Стеллы» намного превосходят объем полезного пространства, занятого жилыми каютами, палубами и местами общего пользования. Дело в том, что все мы — и экипаж, и пассажиры — находимся в центральной зоне, в дырке гигантского бублика, если так вам будет понятнее. «Съедобная» часть бублика располагается вокруг нас. Именно внутри этой пустой тороидальной оболочки, в самой ее середине, подвешены генераторы стабилизирующего поля, которое поддерживает конструкцию корабля и приводит его в движение. Силовые линии поля пронизывают как центральное пространство «Стеллы», так и наружную обшивку, связывая их в единое целое. Межзвездный лайнер должен иметь максимально большую площадь наружной поверхности. Чем больше площадь, тем выше напряженность стабилизирующего поля и, соответственно, тем больше пассажиров и груза корабль может принять на борт. Разумеется, можно летать на кораблях, имеющих форму цилиндра, шара или куба, однако самой экономичной считается тороидальная форма. Это установлено инженерами путем сложных расчетов. А сейчас прошу следовать за мной.
Мур подвел нас к служебному люку под одним из трапов.
— Через эту дверь можно пройти к наружному корпусу. Во время прыжка эта дверь обычно заперта, так как находящееся за ней оборудование почти не требует присмотра. Но мы можем заглянуть туда — мне кажется, вам это будет интересно. Должен, однако, предупредить, что переход между корпусами довольно узкий, ведь он не приспособлен для прогулок. Кроме того, воздух за дверью может показаться вам затхлым — это тот самый воздух, который накачали в корпус еще семь лет назад, в Портсмуте, когда «Стеллу» выводили из ангара. За это время он, конечно, застоялся, к тому же с самого начала был не слишком хорош: подумайте сами, кто же станет наполнять корпус хорошим воздухом?
