Сегодня пассажиров «Красавицы Байо» непрестанно поливал дождь. Так прошел еще один долгий день на борту, наполненный лишь отчаянием и голодом. Тяжело вздохнув, Энджелин вернулась к себе в каюту.

– А, вот и ты, детка, – приветствовал ее Генри, как только Энджелин появилась на пороге.

Он уже успел облачиться в свой лучший костюм и сейчас, завидев дочь, схватил ее за руку и быстро втянул в каюту.

– Давай-ка еще раз повторим наш план. Ты помнишь, что мы решили? Ты должна надеть свое самое красивое платье и делать все в точности, как я скажу.

Затем в течение нескольких минут Генри с упоением повторял детали разработанного им плана, направленного на то, чтобы вернуть назад проигранные деньги.

– Но, папа, ведь всего не предусмотришь. Что-нибудь да пойдет не так, – попыталась было урезонить отца Энджелин. – А что, если…

– Я и слушать не желаю никаких твоих «а что, если», – отрезал Генри. – Нам нечего бояться, детка. Запомни одно – тебе надо выждать тридцать минут.

Он лукаво улыбнулся ей напоследок и заторопился покинуть каюту, не дожидаясь дальнейших возражений.

Удрученная Энджелин принялась искать свое бальное платье. Воинственный настрой прошлой ночи, когда ее душа жаждала только одного – мщения, развеялся с наступлением унылого, сырого дня. Отцовский план ей активно не нравился. Более того, Энджелин боялась, как бы им не оказаться в еще худшем положении. Может быть, все же было бы разумнее обратиться к капитану и попытаться найти защиту у него?

Пока встревоженная Энджелин облачалась в свое лучшее платье, ее отец расставлял сети в главном салоне наверху. Чарли и Пит со скучающим видом стояли у стойки бара, выискивая очередную жертву, когда в дверях салона показался Генри.

– Ну что, ребятки, дадите мне шанс отыграться? – вкрадчиво спросил он. Негодяи обменялись быстрыми взглядами. Вообще-то в их планы не входило снова браться за ту же игру, но раз этот старый баран сам напрашивается на то, чтобы его остригли…

– А почему бы и нет? Я, пожалуй, сыграю с тобой, – ответил Чарли.

Пит тоже кивнул в знак согласия, и все трое уселись за ближайшим столом.

Стоя у противоположного конца стойки бара, Руарк Стюарт с интересом наблюдал за этой сценой. То, что эти двое – отпетые негодяи и шулеры, он начал подозревать еще с того момента, как «Красавица Байо» пришвартовалась у Натчеза-под-Холмом, и Чарли с Питом поднялись на ее палубу. Руарк также не сомневался в том, что подобные им сомнительные субчики в изобилии водятся в лачугах Натчеза-под-Холмом. Не мог молодой человек понять лишь одного – зачем Генри понадобилось снова садиться с ними за карточный стол. Ведь вчера старик и так проиграл этим мошенникам достаточно солидную сумму.

Вначале Генри, как всегда, не повезло – имея на руках фуль[5], он проиграл Чарли, у которого было тузовое каре. Но так как поставил он немного, то и сумма проигрыша оказалась небольшой.

Сдача перешла к Генри. Собирая карты со стола, он постарался сделать так, чтобы все четыре туза Чарли оказались внизу колоды. Руарк заметил это, но не придал особого значения – ведь карты предстояло тщательно перемешать, а затем раздать.

Однако дальнейшие действия Генри чрезвычайно удивили Руарка. Дело в том, что старик вдруг приподнял колоду и спрятал в руке пять нижних карт. Проделан этот маневр был столь неуклюже, что, разумеется, не мог ускользнуть от внимания партнеров Генри.

А ведь старик играет с огнем, пускаясь в такие рискованные предприятия, подумал Руарк. Если он попытается подменить карты так же неумело, как прятал, не миновать ему плавать в реке с перерезанным горлом.

Только тут до Руарка дошло, почему партнеры Генри до сих пор не заметили его мухлевания. Их внимание было приковано к красотке, которая как раз в этот момент вошла в главный салон и направилась прямиком к столу, за которым шла карточная игра.

При виде Энджелин Руарк мгновенно позабыл не только об игре в покер – все разумные мысли как по мановению волшебной палочки улетучились у него из головы. Сегодня на девушке было прелестное платье цвета сапфира, в точности того же оттенка, что и ее изумительные глаза. Изящная шея и молочно-белые плечи Энджелин были открыты голодному взору Руарка, а роскошные черные волосы струились у нее по спине подобно сверкающему плащу и казались даже более глянцевыми, чем надетое на ней атласное платье.

Ни один из присутствовавших в салоне мужчин не остался равнодушным к этой неземной красоте. Все взоры как по команде обратились к ней, и Генри воспользовался этим моментом, чтобы зажать карты между колен.

– Ах, папа, я так и знала, что ты здесь, – с упреком произнесла Энджелин.

От волнующей хрипотцы ее голоса, в котором звучало неподдельное отчаяние, у Руарка побежали мурашки по коже.

– Ты же видишь, что я занят, детка. Иди-ка отсюда, оставь меня в покое, – проворчал Генри и начал сдавать карты.

– Но, папа, ты же обещал, что больше не будешь играть! У нас ведь и так почти не осталось денег… – возобновила свои мольбы Энджелин, не отходя от стола.

Генри метнул на нее грозный взгляд:

– Дай мне спокойно поиграть в карты, дочка!

И снова все внимание игроков сосредоточилось на покере. Опечаленная и плачущая, Энджелин сделала шаг назад – и каким-то образом оказалась за спинкой стула, на котором сидел Пит. Зажав в руке крошечный кружевной платочек, она принялась усиленно сморкаться.

Руарк не сводил глаз с этой сцены. До него постепенно начало доходить, что дело тут нечисто, хотя безукоризненно чист и даже надушен был сам платочек. Он прекрасно понимал, что Энджелин не принадлежит к тому сорту слабонервных дамочек, что кидаются в слезы по всякому пустяку. Нет, она – прирожденный боец и так просто не сдастся. Тогда возникает вопрос: что за игру она ведет? Ответ очевиден – игру опасную и рискованную, хотя на первый взгляд это всего-навсего игра в покер.

Чарли снял, и Генри раздал каждому игроку по пять карт. Стоя за стулом Пита, Энджелин видела, что у него на руках пара четверок. Она прерывисто всхлипнула в платочек и передвинулась к следующему игроку. Быстро заглянув поверх платка в его карты, она снова всхлипнула, на этот раз трижды. Всякого, кто не был знаком с характером этой девушки, можно было провести таким нехитрым трюком – но не Руарка.

Он скорчил недовольную гримасу. «Ну-ка, попробую я сам угадать, в чем здесь дело, – сказал он себе. – Ставлю последний доллар на то, что у Чарли тройка. С таким же успехом она могла бы объявить об этом вслух!»

Чарли заерзал на стуле. Обернувшись к Энджелин, он недовольно произнес:

– Послушайте, леди, я не люблю, когда кто-то торчит у меня за спиной во время игры.

Ответом послужил еще один печальный вздох Энджелин. Услышав этот звук, все мужчины, находившиеся в этот момент в салоне, испытали одно и то же чувство – им захотелось растерзать наглеца, осмелившегося причинить боль несчастной красавице.

– Возвращайся-ка в каюту, дочка, – приказал Генри. Казалось, он смущен и одновременно польщен тем вниманием, которое оказывали Энджелин мужчины в салоне.

Пит назвал свою ставку. Чарли, имевший на руках трех королей, увеличил ее. Генри поднял ставку еще выше. Остальные последовали его примеру, и к концу первого круга ставок на кону было уже шестьдесят долларов.

Сбросив неудачные карты, Пит потребовал еще три, но его положение они не улучшили. Чарли взял две карты, но, тем не менее, получил в итоге четырех королей. Генри заказал всего одну карту, делая вид, что хочет добиться стрита[6] или флэша[7].

Но эта уловка не смогла ввести в заблуждение Чарли – ведь ни стрит, ни флешь не сумели бы побить его комбинацию, а поскольку все четыре короля были у него, Генри никак не мог рассчитывать на флэш-рояль[8].