– Роберт, о Боже, Роберт… – простонала девушка, чувствуя, как разожженное им пламя горячит ей кровь.

Все ее тело сотрясалось под действием все новых приливов страсти. Издав дикий крик, в котором смешались предвкушение победы и какое-то животное удовольствие, Роберт проник в ее лоно и тут же почувствовал, как она крепко сжала его плоть. Ритм его движений стал учащаться. Подняв голову, он снова жадно овладел ее ртом. Селеста обхватила руками его шею и прижалась к нему так тесно, что их тела, достигнув наивысшей точки наслаждения, словно слились воедино. Роберт навалился на нее всей тяжестью, и какое-то время они в изнеможении лежали, не в силах двигаться, а их прерывистое дыхание было единственным звуком, раздававшимся в комнате. Наконец он поднял голову, и взгляд его темных глаз слился с ее огромными зелеными очами. Казалось, он сам не верит тому, что только что произошло.

– Я сделал тебе больно?

Она покачала головой. Он перекатился на спину и вытянулся рядом с ней.

– Извини, Селеста.

Сердце у нее в груди готово было разорваться от нахлынувших чувств, однако слова прозвучали почти обыденно:

– Я виновата не меньше тебя.

Казалось бы, акт любви должен был дать Роберту то эмоциональное освобождение, в котором он так отчаянно нуждался, но вместо этого он понял лишь одно – свою полную мужскую несостоятельность.

– Тебе не в чем себя винить. Это я не имел права обращаться с тобой так. Мне нужно было доказать кое-что самому себе… и мне это удалось.

Такое признание показалось Селесте весьма необычным. Как правило, мужчины пользовались ею как хотели, вовсе не считаясь с ее желаниями. Она приподнялась на локте и наклонилась над Робертом, при этом длинные пряди ее волос ласкали его обнаженную грудь подобно шелковистым нитям.

– Роберт, мужские страсти мне хорошо известны. Мне не надо было возбуждать тебя.

«Господи помилуй, да она же еще меня успокаивает!» – подумал он сердито. В его глазах сверкнул гнев.

– Ну почему ты все твердишь, что виновата сама? Это я вел себя как животное. Я ведь не любви с тобой предавался, а почти изнасиловал тебя.

– Ни один мужчина не предавался со мной любви, Роберт, в том смысле, который ты вкладываешь в это понятие, – мягко напомнила она ему.

От этого жуткого признания у него перехватило дыхание. Поймав отрешенный взгляд Селесты, он с грустью подумал: «Так молода, а уже старуха…» На какое-то мгновение собственные горести, терзавшие Роберта на протяжении долгих месяцев, были им забыты, и он проникся истинным сочувствием к этой девушке.

– Сколько тебе лет, Селеста?

Обрадовавшись тому, что он проявил к ней какой-то интерес, она просто ответила:

– Через два месяца будет восемнадцать.

«Интересно, – подумал Роберт, – давно ли она зависит от прихотей мерзавцев вроде Сэма Брейзера? Впрочем, разве сам я намного лучше?..»

– А сколько у тебя было мужчин, Селеста?

– Много, мой дорогой, – откровенно ответила она.

– Ну что же, теперь ты можешь добавить к своей коллекции и меня, однорукого недотепу. – Выражение его лица стало угрюмым. – Давай спать, Селеста.

Она послушно встала, намереваясь вернуться на свое ложе, но Роберт остановил ее:

– Можешь остаться здесь. Какой теперь смысл мучиться на полу?

Селеста легла рядом с Робертом. Он обвил рукой ее плечи и привлек к себе.

– Ну, разве мы не чудная парочка, а? – спросил он с горькой иронией.

Селеста, не обратив внимания на его сарказм, улыбнулась и теснее прижалась к нему. Ей было хорошо и покойно.

Через месяц после отъезда из Сент-Луиса Энджелин и Руарк прибыли в английский порт Ливерпуль. Морское путешествие по Атлантике заняло всего две недели – рекордно короткий срок для тех времен, – но Энджелин не смогла им насладиться, так как все время чувствовала себя плохо из-за холодного ветра и качки.

Вконец изможденная и осунувшаяся, она с облегчением покинула борт парохода. Теперь ее мучило лишь одно – возвращаться придется тем же путем. Эта мысль не давала ей покоя и слегка омрачала ту радость, которую она испытала, ступив на твердую землю.

Сидя в карете, Энджелин ждала, пока погрузят их багаж. Операцией руководил Руарк. Вскоре тошнота и дурное ее настроение миновали, и к тому времени, как Руарк присоединился к ней, она была уже в состоянии выдавить из себя улыбку.

В течение двух недель Энджелин приходилось довольствоваться скучными морскими пейзажами, так что поездка по живописной английской земле внесла в ее жизнь приятное разнообразие. Когда же карета остановилась у небольшого элегантного особняка, принадлежащего Руарку, Энджелин и вовсе повеселела.

В последующие дни длительные прогулки по цветущим лугам принесли спасительное отдохновение от тесной, постоянно качающейся палубы парохода и понемногу вытеснили из головы Энджелин невеселые мысли об обратной дороге. Она снова почувствовала себя хорошо – перемена, не укрывшаяся от проницательного взгляда Руарка. Однажды, когда они вдвоем гуляли по саду, Руарк обратился к ней с неожиданным предложением:

– Энджел, как ты смотришь на то, чтобы взять немного вещей и совершить небольшое путешествие, пока скачки еще не начались?

– Путешествие? Но куда?

– Ну, хотя бы… Как ты думаешь, что сказал бы твой почтенный отец, узнай он, что его дорогая девочка ступила на благословенную землю его предков?

– В Шотландию? – воскликнула Энджелин. – Ах, Руарк, он был бы в восторге! То есть я хочу сказать – я буду в восторге… Но только как же скачки?

– У нас еще уйма времени – если, конечно, мы быстро уложим вещи, – многозначительно добавил он, и в его глазах заплясали веселые чертики.

Энджелин на мгновение стиснула Руарка в объятиях, расцеловала его и бегом помчалась к дому. – Стой, Энджел, ты куда?

– Укладывать вещи, конечно, – крикнула она на бегу.

Руарк улыбнулся, восхищенный ее энергией. За тот не слишком долгий срок, что они прожили вместе, он понял, что, хотя поначалу между ними время от времени и возникали досадные размолвки, сейчас им легко и свободно вместе. Энджелин была непритязательна, и угодить ей труда не составляло. Особенно же Руарк ценил в ней ту готовность, с которой она стремилась удовлетворить малейшее его желание. Покачав головой, он спросил себя: «И как могло случиться, что такой ангел согласился стать моим?..»

Итак, они отправились в Шотландию и, добросовестно, как и положено настоящим туристам, осмотрев все исторические достопримечательности и красоты тамошней природы, пришли в восхищение.

На обратном пути Энджелин была чрезвычайно возбуждена и не могла говорить ни о чем другом, кроме как о поразившей ее Шотландии. Казалось, виды этой земли, даже звуки, навсегда запечатлелись в ее памяти. Вернувшись в поместье, она первым делом села к столу и взяла в руки перо – надо, чтобы ее дорогой отец поскорее узнал, что она все-таки побывала на его родине и навсегда полюбила красоту этого сурового края и его гордых, немногословных жителей.

Руарк же отправился отдать необходимые распоряжения слугам, а также проверить состояние дел на конюшне. Вернувшись, он с изумлением увидел, что Энджелин уже исписала не одну страницу.

– Энджел, дорогая, ты что – пишешь книгу?

Оторвавшись от бумаги, она взглянула на Руарка и, нимало не сетуя на то, что он прервал ее занятие, радостно воскликнула:

– Ах, Руарк, как я благодарна тебе за эту поездку! Подумать только – мы побывали в Шотландии… Мне кажется, я могла бы прожить там всю жизнь!..

Руарк задумчиво улыбнулся. Красота тех мест, разумеется, покорила и его, но до сих пор ему, как человеку практичному, чьи деловые интересы неразрывно связаны с размещенными на родине капиталами, даже в голову не приходило, что можно поселиться в Шотландии навсегда.

Теперь же, глядя на лучащееся счастьем лицо Энджелин, он почувствовал, как в его душу нисходят радость и гармония. «Да, с этим ангелом можно навсегда поселиться в таком благословенном месте, как Шотландия», – подумал Руарк.