Его чрезвычайно забавляла создавшаяся ситуация, когда горе-заговорщики под напором обвинений Руарка не знали, куда деваться от смущения. Генри решил, что сказанного достаточно, и, не дожидаясь еще чьей-нибудь вспышки гнева, поспешил разить мысль, которая волновала его больше всего:

– Прошлого ведь не вернешь, девочка, и сынок твой уже не станет младше, чем он есть. Пора бы вам обоим уладить ваши разногласия и сделать то, что нужно для малыша.

Хотя Майра доложила о предстоящей свадьбе, Генри все же хотел услышать о ней своими собственными ушами от заинтересованных лиц.

– Именно это мы с Энджелин и собираемся сделать, – объявил Руарк. – Завтра вечером судья Свит поженит нас. Приглашаем вас всех на это торжество.

Все взгляды разом обратились к Роберту Скотту.

– Ну что вы все на меня уставились? – огрызнулся тот. – По мне, пусть будет так, как лучше для Томми. Я ведь тоже его люблю…

Налив стакан вина, Руарк передал его Майре, тем самым включая ее в семейный круг.

– Каждый из нас сделал или сказал нечто такое, о чем потом пожалел, – сказал он, поднимаясь с места. – На каждом из нас лежит та или иная вина. Но, как правильно заметил Генри, пора уладить наши разногласия, забыть и простить нанесенные нам обиды и сделать то, что нужно для Томми. За это я и поднимаю свой бокал.

Он бросил осторожный взгляд на Энджелин и добавил:

– Надеюсь, что ко мне присоединятся все присутствующие…

Он поднял бокал и провозгласил:

– Итак, за Томми!

«Благослови тебя Господь, Томми!» – растроганно подумала Сара, чокаясь со всеми.

Руарк не сводил глаз с Энджелин. Он заметил, как она, чуть шевеля губами, повторила его тост. Их взгляды встретились, и она медленно поднесла бокал ко рту.

Оторвавшись от утренней газеты, Руарк увидел Томми, бочком входившего в его кабинет.

– Доброе утро, Томми!

Малыш ничего не ответил, продолжая сосредоточенно и с удивлением изучать Руарка.

– В чем дело, сынок?

– Руарк – папа? – спросил малыш.

– Ах, вот оно что!

Руарк похлопал себя по ноге:

– Иди-ка сюда, Томми!

Тот с готовностью подбежал, и Руарк помог сыну вскарабкаться к нему на колени.

– Это мама сказала, что я – твой папа?

Томми кивнул.

– А она сказала, что и ты, и она теперь будете жить здесь?

– И нэнни, и деда…

– Правильно, – подтвердил Руарк.

– …и дядя Роби, и тетя Селеста…

– Да, и они тоже, – снова подтвердил Руарк. – Ты этому рад?

Он напряженно ждал ответа, но внимание малыша уже привлекла цепочка от часов, свисавшая из жилетного кармана Руарка.

– Смотри, папа, – лошадка!

С этими словами Томми потянулся за часами. Желая позабавить сына, Руарк принялся раскачивать на пальце золотой брелок, и радостный смех ребенка зазвучал мелодично, словно далекий колокольчик в летний вечер. Возбужденно захлопав в ладоши, Томми воскликнул:

– Лошадка бежит, правда, папа?

Потянувшись к часам, он схватил их и при этом непроизвольно нажал на кнопку. К изумлению ребенка, часы вдруг раскрылись. И тут же его круглые глазенки засветились восторгом при виде нового неожиданного зрелища.

– Мама! – радостно закричал он, прижимаясь губами к портрету Энджелин, обнаруженному им на внутренней стороне часов.

– Люблю мамочку, – громко объявил малыш. – А папа любит маму?

– Да, папа любит маму, – признался Руарк.

Приложив палец к губам, он заговорщически подмигнул Томми и прошептал:

– Ш-ш-ш… Пусть это будет наш секрет, ладно, Томми? Маме мы о нем не скажем…

Малыш, подражая отцу, тоже приложил пальчик к губам и прошептал:

– Ш-ш-ш…

Услышав в коридоре голос матери, Томми соскочил с колен Руарка и помчался к двери. На пороге он остановился, обернулся к отцу и, широко улыбаясь, снова приложил палец к губам:

– Ш-ш-ш…

Сердце Руарка сладостно забилось в груди. Подумать только, у этого карапуза такие же ямочки на щеках, как у Энджелин!.. Томми ждал, пока Руарк повторит так понравившийся ему жест, и, лишь услышав очередное «ш-ш-ш», направился к выходу.

– Запомни – это наш секрет! – крикнул Руарк ему вслед.

Малыш с серьезным видом кивнул и помчался разыскивать мать.

Целый день Энджелин удавалось счастливо избегать Руарка, и теперь она, самодовольно улыбаясь, любовалась в зеркале результатами своего тщательно продуманного плана. Днем она предприняла специальный вояж в Сент-Луис и приобрела там платье. Длинные рукава, высокий воротник, застегивающийся у самого горла, полное отсутствие какого-либо изящества в фасоне в сочетании с дешевой черной тканью, из которой был сшит этот «наряд», делало платье вызывающе скромным, если не сказать унылым.

– Ты уверена, что оно тебе нравится? – удивилась Селеста и скорчила гримасу. – Ты в нем выглядишь как настоящая…

– …матрона, – докончила фразу Энджелин. – Да, именно так я и хочу выглядеть.

Свои длинные черные волосы она разделила пробором строго посередине, зачесала назад, заплела в две тугие косы и скрутила в толстый пучок на затылке. Прическа, надо признаться, в целом выглядела сурово и совершенно непривлекательно.

– С этой прической ты похожа на тюремную надзирательницу, – неожиданно объявила Селеста.

Энджелин взяла невестку за руку. Многое в ее жизни все еще оставалось для нее загадкой, поэтому, услышав такое признание, Энджелин участливо спросила:

– А тебе приходилось сидеть в тюрьме, Селеста?

– Ну что ты! Нет, конечно.

Энджелин с облегчением отпустила ее руку.

– Тогда откуда же тебе известно, как выглядят тюремные надзирательницы?

– Ну, просто я себе именно так их представляла, – призналась Селеста. – Как-то на улице я видела, как женщин-заключенных перевозили в особой повозке, и должна тебе сказать – ты очень похожа на их начальницу.

– Будем надеяться, что это сравнение придет в голову и Руарку, – со смехом сказала Энджелин, облизываясь, словно сытая кошка.

Когда она спустилась вниз к гостям, раздался удивленный шепот. Руарк, который прекрасно разгадал ее намек, усмехнулся и поднял свой бокал, давая понять, что пьет за ее здоровье.

В своем светло-сером костюме, превосходно сшитом и отлично подчеркивавшем его широкие плечи, Руарк выглядел даже красивее, чем обычно. Он двинулся навстречу Энджелин и оказался у нижней ступеньки одновременно с Генри.

– Ну что у тебя за прическа, детка! А платье? – укоризненно произнес Генри, шокированный наружностью дочери. – Разве так можно, доченька? Должен тебе сказать – ты хватила через край. Это уж никуда не годится… – Он сокрушенно покачал головой и вынес окончательный приговор: – Сдается мне, что это платье совсем не подходит невесте в день свадьбы!

– Это все сделано специально для меня, – заверил его Руарк. – По-моему, перед нами вариант мешковины. И все же даже в этой тюремной одежде ты кажешься мне прекрасной, моя Энджел! Ты – просто очаровательная невеста…

Генри, все так же покачивая головой, отошел. Похоже, ему никогда не понять ход мыслей женщины, даже если это его собственная дочь!

Обрадованная тем, что Руарк понял ее намек, Энджелин удовлетворенно улыбнулась:

– Как чудесно, что у тебя такая хорошая память, Руарк! Приятно сознавать, что мои усилия не пропали даром.

– Помилуйте, мэм, если бы я не был уверен, что под этой дерюгой скрывается восхитительная плоть, я бы жутко нервничал. А ведь, по правде сказать, я действительно жутко нервничаю при мысли об этой восхитительной плоти…

Глаза Энджелин сердито блеснули.

– Судя по этим словам, в последнее время ты весьма преуспел в любовных похождениях. Впрочем, меня совершенно не касается твое поведение вне стен этого дома. Я требую лишь одного – чтобы ты выбросил из головы свои грязные мысли относительно меня!

– Это не так-то просто, Энджел. Помнится, я где-то слышал, что с дорогими образами, которые долго хранятся в памяти, расстаться нелегко!..

Руарк вынул из-за спины белую розу на длинном стебле и подал Энджелин.