– Сынок…

Генри протянул руки, и в следующую минуту Роберт оказался в его объятиях. Руарк стоял на пороге гостиной. На какое-то время счастливое семейство Скоттов, поглощенное друг другом, забыло о его существовании. Он же не спускал глаз с Энджелин. Она все так же сидела на корточках и не сводила восторженного взгляда с этой трогательной сцены – долгожданного воссоединения отца и сына. В этот момент на ее красивом лице было написано выражение величайшего счастья, что, по мнению Руарка, делало ее еще прекраснее. У него даже перехватило дыхание – так хороша была Энджелин в эту минуту.

Налив бренди в стаканы, Руарк дождался, пока Генри и Роберт расцепят объятия, и протянул им выпивку:

– Мне кажется, сейчас самое время поздравить друг друга со встречей!

Еще стоя в вестибюле, Руарк имел возможность получше рассмотреть брата Энджелин. Роберт Скотт был на несколько дюймов ниже его. У него тоже были темные волосы, явно нуждавшиеся в услугах парикмахера. Отросшая щетина не могла скрыть ужасающую худобу щек, а по напряженному взгляду темных глаз легко было угадать ту бездну страданий и горя, которые выпали на долю этого человека за время войны.

Когда Майра, уложив в постель свою старую хозяйку, вернулась в гостиную, Руарк незаметно попросил ее приготовить еду для Роберта. Когда поднос с тарелками был внесен, оба тихо удалились, оставив Скоттов одних. Все трое уселись у камина, и Роберт с жадностью накинулся на еду – горячий суп и толстый сандвич с ветчиной, заботливо приготовленные Майрой.

– Ну, расскажи же, наконец, где ты пропадал все это время. Ведь война кончилась еще восемь месяцев назад! – потребовала Энджелин.

– Меня ранило в Виргинии. Грант предпринял наступление с целью захватить Ричмонд. Эту атаку позже назвали «дикой кампанией».

Глаза молодого человека омрачились при этом воспоминании.

– Господи! Правильнее было бы назвать ее «адской битвой»!.. В ходе этого наступления янки потеряли пятьдесят тысяч человек… Ну а мы проиграли войну!

Он умолк, мысленно возвращаясь к тем страшным дням.

– Мы сражались в течение долгих месяцев. Ли был полон решимости отстоять Ричмонд, а Грант поклялся захватить его. Еще задолго до окончания сражения у нас кончились боеприпасы и продовольствие. Большинство бойцов-конфедератов были больны или ранены. Многие бежали…

Глаза Энджелин, которая за все время рассказа не сводила взгляда с брата, наполнились слезами – она понимала, как трудно Роберту вспоминать об этих страшных днях.

– Пушечным ядром мне оторвало руку, и я очнулся лишь в госпитале янки в Пенсильвании. У меня была жесточайшая лихорадка, и я не раз терял сознание. Я просил работников госпиталя послать весточку моей семье…

– Но они этого не сделали! – печально покачала головой Энджелин. – А потом один из твоих товарищей-однополчан вернулся домой и рассказал нам, что ты погиб. Вот и все, что мы знали о тебе…

– К концу войны я еще не оправился от ранения, поэтому янки не отпустили меня из госпиталя. А как только встал на ноги, тут же отправился в Скотткрофт…

Роберт умолк. Взяв в руки чашку кофе, он сделал большой глоток, печально посмотрел на Энджелин и продолжал:

– К счастью, я успел побывать на маминой могиле до того, как саквояжник-янки, новый владелец нашей фермы, прогнал меня со своей земли. От Большого Чарли я узнал, что вы с отцом отправились в Сент-Луис на пароходе. Я тоже решил двинуться на север. По дороге расспрашивал всех, кого только мог, и вот я здесь…

– Мы пытались спасти Скотткрофт, Роберт, но это оказалось немыслимым. Денег совсем не было! – грустно объяснила Энджелин.

Он улыбнулся и стиснул ее руку:

– Я все понимаю, Энджи.

Девушка обняла одной рукой брата, а другой – отца.

– Но зато теперь мы снова вместе, и ничто на свете не сможет нас разлучить! – уверенным тоном произнесла она.

Генри украдкой смахнул слезу.

– По-моему, Роберту пора идти поспать, – обратился он к дочери. – Пойдем со мной, сынок. У меня отличная комнатка над конюшней. Мы там прекрасно устроимся вдвоем. Места хватит!

– Продолжим наш разговор утром, Принцесса, – нежно сказал Роберт, с любовью глядя на сестру.

Он обнял ее за плечи, и так, обнявшись, они и вышли вслед за отцом из гостиной.

– Счастливого Рождества, Роберт!

Энджелин напоследок еще раз крепко обняла брата.

– Счастливого Рождества, Энджи, – ласково ответил Роберт.

Полагая, что Руарк уже лег, Энджелин направилась к себе в комнату. Порывшись в нераспакованном чемодане, она достала ночную рубашку и бархатный халат, которые ей в свое время подарил Руарк. Переодевшись, она села у камина и принялась расчесывать свои роскошные волосы, снова и снова вспоминая восхитительные подробности сегодняшнего вечера.

Погруженная в свои мысли, Энджелин чему-то мечтательно улыбалась. Отложив гребень, она опустила подбородок на колени и невидящим взглядом уставилась в огонь.

В такой задумчивой позе ее и обнаружил Руарк. Он тихо подошел к Энджелин и слегка взъерошил ей волосы.

– У тебя сегодня был великий день, Энджел.

Она взглянула на него и улыбнулась.

– Мне кажется, я не переживу этого, Руарк. Столько счастья сразу!

– Я очень рад за тебя, Энджел.

Вспомнив свою беспочвенную ревность при появлении Роберта, Руарк почувствовал себя виноватым. Он понимал, что Роберт Скотт наверняка будет помехой в их с Энджелин отношениях, но решил пока не делиться с ней своими сомнениями. Сев рядом с ней, он поцеловал ее и подал яркий, красиво упакованный сверток.

– Счастливого Рождества, милая.

– Ой, Руарк, из-за всей этой суматохи я даже забыла, что у меня тоже есть для тебя подарок!

Она сунула руку в карман халата, куда в свое время упрятала покупку, чтобы та оказалась сюрпризом.

– Счастливого Рождества!

С этими словами Энджелин протянула Руарку маленькую шкатулочку.

– Сначала посмотри свой подарок, – настойчиво попросил он.

Бросив на Руарка робкий взгляд, который сразу же сделал ее похожей на маленькую девочку, замершую в предвкушении приятного сюрприза, Энджелин разорвала бумагу. Когда она открыла коробочку и увидела лежавшие там на бархатной подложке серьги и ожерелье, усыпанные сапфирами и жемчугом, ее глаза зажглись восторгом.

– Руарк, какая прелесть! Я в жизни не видела ничего более прекрасного…

– Надеюсь, что не видела, – поддразнил Энджелин Руарк, не сводя с нее обожающего взгляда. – Скорее надень – я хочу посмотреть, как это выглядит на тебе!

Энджелин покачала головой:

– Я не могу принять такие драгоценности, Руарк. Они же стоят целое состояние!

Она закрыла коробочку и хотела вернуть ее обратно.

– Я хочу, Энджел, чтобы ты приняла их.

Руарк снова открыл коробку и, вынув оттуда ожерелье, застегнул его на шее у Энджелин.

– Как идут эти сапфиры к твоим глазам! Впрочем, я в этом и не сомневался, – с удовлетворением заключил он, обводя Энджелин любящим взглядом.

Энджелин осторожно потрогала пальцами драгоценные камни:

– Ты не должен делать мне таких дорогих подарков, Руарк. В этом нет никакой необходимости.

Он не дал ей договорить, закрыв рот Энджелин своей ладонью.

– И не вздумай возражать, моя любовь! Мне нравится делать тебе подарки. И потом, ведь сегодня Рождество! Разве ты забыла?

Теперь и Руарк решил заняться своим подарком. Поднеся шкатулочку к уху, он слегка встряхнул ее и прислушался.

– И что же это может быть? – с преувеличенной серьезностью удивился он.

– А ты открой и посмотри, – нетерпеливо произнесла Энджелин. – Боюсь, что там вовсе не драгоценные камни, но, по-моему, эта вещь гораздо больше тебе подходит. Надеюсь, ты будешь доволен…

– Гораздо больше мне подходит? – теперь уже непритворно удивился Руарк.

– Ну, этот подарок очень похож на тебя – во всем, – продолжала поддразнивать его Энджелин.

– Неужели? – Он поднял брови: – Что ты хочешь этим сказать, моя красоточка?

– Ну, как бы тебе объяснить… В общем, что-то отличное от общепринятого – так же, как и ты сам, – наконец нашлась с ответом Энджелин.