— Обед будет в семь. Смотрите, мистер Кинкейд, не опоздайте.

У нее было три часа, чтобы все приготовить. Заглянув в ледник, она решила приготовить рыбу, пойманную и присланную Питом Гиффордом. Взбив ванильное суфле, побежала в лавку за молоком и яйцами. Она была в восторге, увидев на прилавке свежие грибы.

Почти два часа Синтия готовила и украшала комнату, стараясь придать ей более уютный вид. Она поставила на стол подсвечники, а потом занялась собой: приняла ванну и надела элегантное черное платье с кружевами и пуговицами впереди. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, загадочно промолвила:

— Кинкейд, предстоящую ночь тебе никогда не забыть. Услышав стук, Синтия торопливо зажгла свечи и бросилась открывать дверь.

Дэйв внимательно оглядел ее.

— Ого! Ну и ну! — воскликнул он. — Неужто все это для меня?

Соблазнительно улыбаясь, Синтия повела его в комнату.

— Можешь не сомневаться, Кинкейд.

Как только она заперла дверь, Дэйв рывком прижал девушку к себе и принялся осыпать горячими поцелуями ее шею.

— Может, забудем об обеде?

— Нет уж! — возразила Синтия. — Я целых два часа его готовила!

Выскользнув из его объятий, Синтия побежала в кухню.

— Ты пока сядь и разлей вино, а я подам угощение. За едой они беспечно болтали, не упоминая о Салли, чтобы не портить себе настроение.

— Все было очень вкусно, Син, — проговорил Дэйв, доедая вторую порцию суфле.

Синтия осталась довольна обедом: рыба была прожарена, мадера, добавленная в соус, придала ему пикантный вкус, рис с грибами был великолепен на вкус, а суфле просто таяло во рту.

— Где это ты научилась так хорошо готовить? — поинтересовался Дэйв.

— Ты не поверишь, но во Франции я прошла курсы кулинарии.

Кинкейд удивленно приподнял брови:

— Признаюсь, я и подумать не мог, что в Париже ты занималась такими вещами.

— Да уж, звучит странновато. Но мне всегда нравилось готовить, даже когда я была ребенком. Мидди частенько делилась со мной своими рецептами. Однако Роберто был ошарашен, заявив, что все это нелепо, потому что мне никогда в жизни не придется готовить самой. Он не понимал, что я делаю это с удовольствием. Вскоре Роберто устал от Парижа и сказал, что мы должны уехать. — Синтия улыбнулась. — Не знаю, в чем было дело — в том, что я не могла допустить, чтобы кто-то принимал за меня решения, или в желании заниматься кулинарией, но я ответила ему, что остаюсь. Тогда-то и расторгла помолвку.

— Забавная причина для расторжения помолвки, — заметил Дэйв.

— Может быть, и так, но я искала причину и уцепилась за первую же. — И вдруг подумала, что Дэйв не раз ставил ей ультиматумы, но она всегда прощала его. — По-настоящему влюбленный человек не станет искать повод для того, чтобы расстаться с любимым. Не правда ли, Дэйв?

— Не думаю, что следует задавать мне такие вопросы, Син.

Воцарилось молчание. Наконец Кинкейд сказал:

— Вы необыкновенная женщина, мисс Маккензи. Парадоксальная. Я в жизни не встречал столь беспечных молодых женщин, но, с другой стороны, вы всегда упорно идете к «ели.

— Думаю, ты не слишком-то обрадуешься, узнав, что я задумала.

— Бьюсь об заклад, ты хочешь, чтобы я помог тебе мыть посуду.

— Господи, нет, конечно! Я не собираюсь портить вечер мытьем посуды!

— Итак, это не имеет отношения к кухне. Тогда, может, ты говоришь о спальне?

Она отрицательно покачала головой.

— Или о ванной? Не думаю, что мы уместимся в твою ванну.

— Опять ошибся, Кинкейд.

— Ну хорошо, сдаюсь. Так о чем же ты?

— Ты, Кинкейд, будешь учиться танцевать, — заявила Синтия.

— О нет! — застонал он.

— Ну как ты смеешь отказываться после такого вкусного обеда?

— Да ты шантажируешь меня! Ты совсем разума лишилась, женщина?!

— В деле войны и мира все справедливо. Кстати, это даст тебе возможность обнять меня, — кокетливо улыбнулась Синтия.

— Мне казалось, что я и так могу это сделать, — не сдавался Дэйв.

— Ну хорошо, допустим, мне хочется, чтобы ты обнял меня, — добавила Синтия.

— Но при чем тут танцы? — удивился Кинкейд.

— Ну давай! Ты никогда не думал, что танцы могут понравиться тебе? — Она схватила Дэйва за руку и потащила на середину комнаты.

— Надеюсь, ты не заставишь меня скакать, как все вы скакали в этом нелепом ирландском танце?

— Нет-нет, и не надейся. Кельтский танец не для тебя. Я думаю, ты будешь хорош в каком-нибудь неспешном танце, например в адажио.

— Что еще за адажио?

— Его танцуют медленно, очень медленно, в нем есть непростые движения, например поддержки, балансирование на одной ноге и…

— Боже мой; Син, довольно, я же не акробат, — состроив гримасу, бросил Дэйв.

— Этого и не надо. Так, вставай ко мне лицом, обхвати меня за талию и привлеки к себе. И мы будем двигаться вперед-назад.

Дэйв недовольно сделал то, что она просила.

— Браво! — воскликнула Синтия. — Ну вот, видишь, это совсем не трудно.

— Особенно, если ты так близко, — ухмыльнулся Дэйв. — Вам следовало предупредить меня о скрытых преимуществах этого танца, миз Син. А как долго, по-твоему, мы должны выполнять эту фигуру?

— Теперь наклони меня назад и склонись надо мной, словно собираешься поцеловать, — учила его Синтия.

— Ты считаешь, что я смогу сделать это и не упасть?

— Ты бы не думал, что упадешь, Кинкейд, если бы в самом деле хотел поцеловать меня.

— И почему я этого не делаю? — пожал он плечами.

— Потому что я не позволяю, — отозвалась она. — Мы же танцуем, ты не забыл?

— Все это смешно, — пробормотал Дэйв, наклоняя ее назад.

— Иногда надо забыть о том, как ты выглядишь со стороны, и просто развлекаться.

— Развлечешься тут! Что-то ты тяжеловата, — заявил Кинкейд.

Синтия сердито посмотрела на него.

— Как я могу быть тяжеловатой для такого большого и сильного мужчины, как ты?

Дэйв выпрямился, приблизив ее к себе.

— Импровизируешь, Кинкейд? — съязвила девушка.

— Нет, но я не хочу, чтобы у меня заболела поясница, миз Син.

— Признайся, что все это не так уж плохо, а? — Признаюсь, — кивнул он. — Но если ты хоть словом обмолвишься об этом с кем-нибудь, я ни за что не прощу тебе.

— Знаешь, тебе будет весело, если ты хоть изредка будешь делать то, чего от тебя хотят другие.

— К примеру, полетаю на воздушном шаре, — с иронией сказал Кинкейд, снова наклоняя ее.

— Хороший пример.

Дэйв вновь привлек Синтию к себе.

— Или, например, буду танцевать с тобой адажио. — И он наклонил ее так низко, что они едва не коснулись пола.

— Кажется, ты понял меня.

— Да, но это все пустая трата времени, потому что у меня никогда не будет причины сделать это еще раз.

— А зачем тебе причина? Ты же можешь просто развлекаться, — улыбнулась Синтия. — А теперь подними меня вверх и медленно опусти.

— Под «просто развлекаться» ты имеешь в виду состязание с будущим чемпионом мира по поднятию тяжестей?

— Да, ты верно понял меня, — прошептала она, когда Дэйв медленно опустил ее.

— Нет, миз Син, вы меня не поняли. Я делал все это не для своего, а для вашего развлечения. — Наклонив Синтию, он поцеловал ее грудь сквозь тонкую ткань платья, а затем провел рукой вдоль ее тела. — Син, — удивился он, — у тебя есть что-нибудь под платьем?

От ее дьявольской усмешки его охватило желание.

— Разумеется, — кивнула Синтия. — Французские духи. Дэйв расхохотался и, не удержав равновесия, упал вместе с ней на пол. Они веселились, как расшалившиеся дети.

— Вы неисправимы, миз Син, — шепнул он ей на ухо. — Но я не понимал, как мне не хватало смеха, который вы принесли в мою жизнь. — Дэйв с нежностью взглянул на нее.

А потом его губы страстно припали к ее губам…

Хозяин салуна мрачно посмотрел на троих мужчин, сидевших за столом, а затем перевел взор на стенные часы и покачал головой.