Серый Страж колебался пару секунд.

— Я отправлюсь туда сразу же после разговора с тобой.

Айслинн кивнула. Ее глаза уже не пылали гневом. Она протянула руку и коснулась его щеки.

— Прости меня. Ты не заслужил такого отношения. В твоей жизни и так хватает злобы и недоверия, а тут еще и я внесла свою лепту. — Она отняла руку. — Ты выбрал нелегкий путь, не так ли?

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Но это мой выбор. — Он посмотрел на нее по-новому, изучая все черточки ее лица. Айслинн, естественно, стала старше, но для него она по-прежнему оставалась той девушкой, которую он когда-то знал. — А ты? Как ты живешь?

Она негромко рассмеялась.

— Не так, как ожидала. Я вышла замуж за хорошего человека, который заботится обо мне, но он не испытывает ко мне такой страсти, какую испытывал ты. Как, впрочем, и я к нему. Мы живем вместе, но мы чужие друг другу во многих отношениях. У нас общий дом, но кроме этого нас мало что объединяет. Он руководит в Гленск-Вуде всем, возглавляя местный Совет. Это придает его жизни смысл, и, думаю, ему этого достаточно.

— А тебе?

— Я выполняю свою часть работы в общине, помогаю, чем могу, и стараюсь облегчить жизнь тем людям, которые не имеют права голоса. Тот факт, что я замужем за лидером деревни, только помогает мне в этом. А что касается Скила Эйла, он ненавидит и презирает меня.

— Особенно теперь, когда он узнал, что ты сделала.

— Он подозревает, что я в этом участвовала, но не знает этого наверняка. В любом случае, Пог защищает меня от него.

Серый Страж позволил себе усомниться в том, что этого будет достаточно, но не стал развивать эту тему. Не было никакого смысла высказывать свои сомнения: Айслинн все равно сделает то, что считает нужным, и любые предостережения будут лишь пустой тратой времени и ненужным сотрясением воздуха.

— Расскажи мне о юноше и девушке. Я встречался с ними; они показались мне способными, надежными и честными. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. Они сделают все, что пообещали, попытаются убедить Эльфов в том, что над всеми нами нависла угроза. Но это все, что в их силах. А известить необходимо и другие деревни и общины, все расы. Все должны собраться вместе и решить, что делать.

Он согласно кивнул.

— Ты можешь помочь мне в этом? У тебя есть друзья, которым ты доверяешь и к которым можешь отправить посыльных с сообщениями об опасности? Я понимаю, что прошу слишком много…

Айслинн быстро приложила пальцы к его губам.

— Ты просишь так мало, Сидер! Я сделаю все, что смогу. Но ты должен пообещать, что разыщешь наших юных друзей и обеспечишь им надежную защиту. Один раз им удалось избежать смертельной опасности, но я не уверена, что и в следующий раз им повезет. Скила Эйла ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Он не из тех, кто забывает или прощает обиды. Он сознает, какую угрозу они для него представляют, и может снова попытаться покончить с ними, даже несмотря на то, что они сейчас далеко отсюда. Он — безжалостный человек.

Серый Страж кивнул, и они некоторое время сидели молча, в темноте глядя друг на друга.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, — наконец проговорил он. — Думаю, ты должна уйти со мной. В Арборлон или куда-нибудь еще. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Айслинн покачала головой.

— У тебя больше нет права просить меня об этом, Сидер. — Улыбка у нее получилась печальной и напряженной. — Ты потерял его, когда предпочел мне посох.

Он опустил взгляд на талисман, который крепко сжимал в руке, а потом посмотрел ей в глаза.

— Я знаю, отчего отказался. Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом. Не было такого дня, чтобы я не сожалел о том, что сделал, и не хотел бы, чтобы все обернулось по-другому. Чтобы я… — Он запнулся. — Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Айслинн с недоумением воззрилась на него.

— Как странно слышать такие слова от тебя! С того самого дня, как ты бросил меня, я не нахожу себе места от беспокойства за тебя. Можешь поразмыслить над этим позднее.

Он молча уставился на нее, не веря своим ушам и не находя нужных слов.

Айслинн встала со скамьи.

— Думаю, мы сказали друг другу все, что могли, Сидер. Спасибо за то, что пришел ко мне и рассказал о том, что случилось с защитной стеной. И за обещание присмотреть за Пантеррой и Пру. — Она сделала шаг назад. — Мне пора идти. Я дойду до дома сама.

Но она осталась стоять на месте, глядя на него, словно была не в силах расстаться с ним.

— Пожалуйста, будь осторожна, — сказал он.

Она кивнула, по-прежнему не говоря ни слова и не делая попытки уйти.

Не сводя с нее глаз, Серый Страж положил посох на скамью, встал, протянул к Айслинн руки и привлек ее к себе. Он ощутил тепло и мягкость ее тела, и на мгновение ему показалось, что он перенесся на двадцать лет назад.

— Я всегда любил тебя, — прошептал он. — И всегда буду любить.

— Я знаю, — прошептала она, спрятав лицо у него на груди.

— Прости меня.

— Мне не за что тебя прощать. Уже не за что.

Айслинн отпрянула от него, развернулась и быстро зашагала по тропинке, приведшей их сюда. Она шла широким решительным шагом, и ее колышущиеся на спине длинные волосы напоминали туманную завесу.

Она ни разу не оглянулась.

— Пан! Очнись, Пан!

Знакомый голос, приглушенный и нетерпеливый. Он раздавался очень близко и в то же время доносился словно издалека. Пан попытался вспомнить, кому он принадлежит, и не смог.

— Пан! Пожалуйста!

Пру. Он пошевелился, стараясь стряхнуть с себя плотную пелену, что окутывала его, подобно одеялу, и открыл глаза. Лицо девушки маячило всего в нескольких дюймах от его собственного, и ее расширенные глаза поблескивали в свете костра. В них плескался страх.

— С тобой все в порядке? — прошептала она.

«Хороший вопрос», — подумал он. Голова у него раскалывалась от боли. Пошевелив руками и ногами, юноша обнаружил, что они крепко связаны. Он попытался вспомнить, что случилось. Что-то огромное и черное обрушилось на него, когда они с Пру выслеживали тех, кто развел костер. Пру успела почувствовать их присутствие, Пан и она попытались улизнуть, а потом…

Ветер переменился и принес от костра облако вонючего дыма. Огонь взорвался снопом ярких искр, и Пан заметил, что костер обступили какие-то огромные фигуры. Они стояли, ссутулившись, опираясь на дубины и копья. Чуть поодаль раздавались чьи-то сердитые голоса. Слов он разобрать не мог, но тон уловил безошибочно.

И вдруг прямо у Пана перед носом замаячила волчья морда, и у него перехватило дыхание. Желтые глаза злобно уставились на него, а челюсти зверя раздвинулись, обнажая сверкающие белые клыки. Зверюга вывалила язык и плотоядно облизнулась. В лицо Пану пахнуло нечистым теплом, исходящим из нутра зверя. Тварь выгнула спину, приблизилась, лишив его обзора, стала поглядывать на него, как на кусок свежего мяса. Что это, какая-то разновидность волка? Одичавшая собака? Ответа у него не было, он знал только, что никогда не видел ничего подобного. Пан отпрянул, плотнее прижавшись к Пру.

Зверь с минуту смотрел ему в глаза, словно надеясь увидеть там нечто понятное ему одному, а потом отвернулся и отошел ко второй твари, точной его копии, стоявшей в нескольких ярдах от пленников. Звери потерлись носами в знак приветствия, а потом высунули языки и принялись облизывать друг другу морды.

— Это оно прыгнуло на тебя сверху и опрокинуло на землю, — зашептала ему на ухо Пру. — Ты ударился головой о камень и потерял сознание. А потом пришли Ящерицы и схватили нас обоих.

«Ящерицы», — повторил про себя Пантерра. Теперь он понял, отчего у него раскалывалась голова. Источник пульсирующей боли располагался чуть выше лба — очевидно, именно этим местом он ударился о камень. Он чувствовал, что по лицу стекает тоненькая струйка крови. Он хотел было потрогать рану рукой, но вспомнил, что его руки связаны. Их связали у него за спиной так, что он даже не мог пошевелить ими.