— Будь по-твоему, только потом не говори, что я тебя не предупреждал! Особенно если нас посадят в камеру вместе с каким-нибудь квадратноголовым боксером сомнительной ориентации!

— Нет проблем, амиго, — пожимает плечами Олли. — Мне по хрену.

— Имей в виду, тогда придется поволноваться за другие органы, — мрачно обещаю я и веду сладкую парочку обратно к особняку.

Невероятно: никто из соседей так и не проснулся. Что с ними случилось? Все скопом умерли в своих постелях или, может, у меня развился бионический слух? Ублюдки ленивые! Стоп, мне же это на руку, так чего возмущаться?

Я вытаскиваю последние осколки из рамы, просовываю руку внутрь, дергаю за дверную ручку и обнаруживаю, что изнутри двери заперты, в точности как снаружи.

— Жалко, что мы протолкнули ключ, да? — подает голос Олли.

— Угу, совсем чуточку, — саркастично отзываюсь я. Главное, «мы» протолкнули. Каково, а?

— Эй, все сюда! — во все горло орет Белинда. — Тут есть открытое окошко!

— Тише ты, труба иерихонская! — яростно шикаю на нее я. — Совсем не соображаешь?

— Чего? Ой, прости, — извиняется Белинда на полтона ниже. — Идите же скорей, кто-то забыл закрыть окно! — Она машет рукой и скрывается за углом.

Мы с Олли следуем за ней. Так и есть: маленькое боковое окошко открыто, хотя, судя по выбоинам вокруг защелки, распахнулось оно не от ветра.

— Поработали фомкой, — констатирую я.

— Может, как раз от этого сигнализация включилась? — высказывает предположение Олли.

— Нет, если бы Беннет увидел это, когда меня сгреб, мне бы точно пришили «проникновение». Очевидно, здесь побывало какое-то юное дарование.

— А что, если он до сих пор здесь? — с опаской произносит Белинда.

— Ну тогда пусть считает, что приобрел трех партнеров. Ол, подсади-ка меня.

Олли подставляет ладони, но едва я собираюсь воспользоваться «ступенькой», как он вдруг отдергивает руки. Я машу руками, теряю равновесие и «целуюсь» с кирпичной стеной.

— Ты что, сдурел, идиот паршивый?

— Э-э… ты тоже в это наступил, — смущенно говорит Олли, потом брезгливо нюхает свои пальцы и вытирает их о штаны.

— Хватит тупить, давай подсаживай! — Я сую под нос партнера кулак.

— Сперва вытри ноги, — упирается он.

Я вытираю подошвы о траву, а Олли опять обнюхивает свои пальцы, после чего объявляет, что липкая субстанция, по всей видимости, — это раздавленные нами слизняки.

— Я сейчас тебя самого раздавлю, как слизняка, если ты не займешься работой!

Мы принимаем исходное положение, и на этот раз «стремянка» выполняет свое предназначение и помогает мне влезть в окно.

Внутри дома царит кромешная тьма, а фонарик у меня в кармане, поэтому я осторожно проверяю ступнями, насколько безопасно приземление. Пальцы левой ноги моментально намокают, и я с тяжелым сердцем сознаю, что стою в унитазе.

— Вот непруха! — вырывается у меня.

— Бекс, а Бекс, ты что там делаешь? — доносится со двора голос Олли.

— Что делаю? Носки, блин, стираю! Если ты уже закончил выкрикивать мое имя, двигай к стеклянным дверям и жди меня.

Я выжимаю тапок, удаляя почти всю воду (по крайней мере хочется верить, что это вода), прохожу через коридор и отпираю створчатые застекленные двери. Олли и Белинда терпеливо дожидаются меня снаружи, словно гости, приглашенные на ужин.

— Мы по объявлению, — юморит Олли. — Прочли в газете, что вам требуется парочка грабителей.

— Входите поживее!

— Зануда, — ухмыляется мой товарищ.

— Ладно, поглядим, чем тут можно разжиться. — Я вытаскиваю из кармана фонарик и приступаю к делу.

Должен заметить, предварительный осмотр не вселяет в меня оптимизма. В гостиной наличествует кресло, изящный комодик и тумба под телевизор, однако нет ни телика, ни всяких полезных приборов, которые обычно стоят на изящных комодиках, ни дивана в пару к креслу. Комната почти пуста, как самая настоящая почти пустая комната.

— Где его телик? — интересуется Белинда.

— Где его всё? — отбиваюсь козырем я.

— И твой DVD-плеер уплыл, и остальное барахло. Думаешь, это благодаря нашему «партнеру»? Прямо как старушка Алиса из сказки — через окно в сортире, — вслух размышляет Олли.

— Да нет, «партнер» ни при чем. Дельце обтяпано не час назад. Смотрите, все исчезло: стереопроигрыватель, картины, кассеты, диски, книги… — Я вожу лучом фонаря по пустым полкам, затем перемещаюсь в коридор и на кухню. — Ни телефона, ни микроволновки, ни чайника или тостера. — Заглядываю в кухонные ящики. — Пара тарелок, чашки да плошки, вот и все.

— Наверняка у хозяина было какое-то имущество, — резонно замечает Олли.

— А представьте, если бы у него был сейф и в сейфе лежало… скажем, миллион фунтов, — брызжет неуместными фантазиями Белинда.

— Ага, вот здорово было бы, — поддакиваю я и закатываю в темноте глаза, шаря по карманам — не завалялся ли где сахарок, чтобы поощрить умняшку?

— Иногда мы работаем с сейфами, — начинает завираться Олли. — Лично я справляюсь с ними на раз. Я — настоящий «медвежатник».

— Правда? — клюет Белинда. — Как интересно! Здесь случайно нет сейфа?

— И записочки с секретным кодом, — угрюмо дорисовываю я.

— Непременно найду сейф, — обещает Белинда.

Для начала она сует нос за три маленькие картины на противоположной стене, хотя за этими открытками и крюки-то едва спрячешь, не то что сейф.

— Не пробовала заглядывать под лапку вон того муравья? — спрашиваю я, светя фонариком в пол.

— Эй, не хами, — гневно сверкает глазами Олли.

Я уже готов бросить это безнадежное предприятие, но тут Белинда торжественно объявляет, что отыскала сейф.

— Нашла, Олли, нашла! Заперто, видишь? — Она изо всех сил дергает за ручку кухонного ящика.

— Отойди, это моя специальность. — Олли надувает щеки и усаживается на коленки перед шкафом, чтобы оценить «сейф» взглядом профессионала.

Он проводит пальцами вдоль края, сравнивает ящик с соседними и находит, как ему кажется, уязвимое место.

— Так, отдвинься еще подальше, — велит Олли своей подружке, поддевает ящик фомкой и выламывает всю музыку разом.

— Ну, что, что? — трепещет от возбуждения Белинда.

— Это случайно не тумбочка под мойкой? — высказываю я робкую догадку. (Краны и раковину я заметил еще в тот момент, когда Белинда отошла в сторону.)

Олли изучает белые пластиковые трубы внутри своего «сейфа» и подтверждает мои подозрения.

— Гм, похоже.

— Из этого дома все вынесли, — делаю я окончательный вывод.

— Зачем же тогда хозяин поставил сигнализацию? — спрашивает Олли.

— Наверное, для защиты дома, чтобы в нем никто втихаря не поселился. Или просто ради смеха, чтобы довести меня до белого каления.

— Или еще зачем-нибудь, — раздается сзади чужой голос.

От испуга у меня душа в пятки уходит. Мы оборачиваемся и видим Норриса. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и сияет радостной улыбкой, аки дитя на Рождество.

— Господи боже, Норрис! Что за манера подкрадываться к людям из-за спины! Какого дьявола ты здесь делаешь?

— Такого же, какого и ты. Ищу, чего бы украсть. Вы уже обнаружили что-нибудь ценное?

— Только то, что «обгадиться от страха» — не просто образное выражение. Это ты раскурочил окно в сортире?

— Раз-два, и в дамках, — подмигивает Норрис. — Постой, тебя же вроде бы увезли копы?

— Ты что, следил?

— Бери круче. Это я заставил сработать сигнализацию, — хвастает Норрис, напрашиваясь не то на комплимент, не то на крепкий удар в челюсть. — Здорово я придумал, а?

— Эй, меня за это загребли!

— Нет-нет, я тут ни при чем. Идея была такая: если соседи завалят полицию жалобами на сигнализацию, копы приедут и отключат ее, а когда уберутся, я спокойненько обчищу дом, — поясняет Норрис.

— Блестящий план. Тебе мало просто ограбить кого-то, нужно еще непременно вовлечь в процесс всю улицу.