– Мне нужен кто-нибудь из старших офицеров, – сказал я дежурному.

– Зачем?

– Если бы я с любым мог об этом толковать, мне бы и офицер не был нужен.

Дежурный, хоть и поворчал, но доложил обо мне.

Офицер с сонным видом застегнул китель и посмотрел на меня так, словно от всей души желал мне провалиться ко всем чертям.

– Ну, что у тебя?

– Разрешите обратиться, господин лейтенант!

– По какому делу?

– Меня хотели завербовать в шпионы.

В любой казарме можно увидеть плакаты:

ЕСЛИ ТЫ ЗАПОДОЗРИЛ ШПИОНАЖ, НЕМЕДЛЕННО СООБЩИ В ВОЕННУЮ КОМЕНДАТУРУ

– Рассказывай!

– Одна женщина пригласила меня к себе, назвалась графиней Ларошель и сказала, что если я сообщу ей сведения по делу об одном воинском преступлении, она заплатит мне…

– Погоди! Это не по моей части. Посиди в соседней комнате, пока я позвоню, куда следует…

Я уселся в соседней комнате. Вскоре офицер вышел ко мне.

– За мной!

Мы сели в машину, стоявшую у ворот. Офицер молчал, а я не решался задавать вопросы. Ехали мы уже минут пятнадцать.

Куда он везет меня? Мы выехали из центра Орана и мчались вдоль берега мимо платанов и кустов олеандров. Наконец мы остановились перед окруженным высокой решеткой, красным, похожим на крепость зданием.

У ворот стояли два часовых с винтовками.

– К майору Жуаку в отдел Д…

Я уже прослужил достаточно, чтобы знать, что это контрразведка.

Попасть сюда было не так-то просто. Даже офицеру. Мы стояли и ждали, пока один из часовых доложит о нас.

К нам вышел майор. Худой, с желтоватым лицом, светлыми глазами и узким ртом. Не знаю, почему, но мне пришла в голову мысль, что с этим человеком шутить опасно.

– Спасибо, лейтенант…

Лейтенант откозырял и уехал. Полный самых противоречивых чувств, я вошел в ворота.

Когда я вслед за майором с холодным желтым лицом вошел в пахнущую погребом, сумрачную старинную приемную, у меня сжалось сердце.

Мы молча шли по сводчатым коридорам и переходам…

За каждым поворотом часовой, в каждом переходе железная дверь с зарешеченным окошком, которая отпирается, а потом вновь захлопывается за нами…

Мы спускались все ниже и ниже, по все новым и новым лестницам. Все более сумрачные и холодные, затхлые коридоры, стиснутые толстенными стенами.

Куда он ведет меня? В камеру, что ли?… Служебные кабинеты не бывают в подвалах – это уж точно…

Это «Красная цитадель». Я уже слышал о ней. Для тех, кто попал сюда, время останавливается. Шпионы и политические авантюристы исчезают здесь. Говорят, что не стоит особенно интересоваться людьми, которых в последний раз видели тут…

Но что им могло понадобиться от меня?

Мы шли по подземному коридору. Слева и справа зарешеченные двери. И в каждой закрытой решеткой каморке сидел или стоял какой-нибудь человек. Все были повернуты лицом к стене. В каждой камере только по одному заключенному.

Шпионы и изменники!

В коридоре стоял тяжелый запах селитры и грязной одежды… Часовые щелкали каблуками, когда мы проходили мимо.

Майор шел молча. Молчали и безликие, оборванные заключенные – почти все до ужаса худые. Только позвякивали изредка широкие кольца на их лодыжках… Все они были прикованы…

У меня сжалось сердце…

Отворилась двойная железная дверь, и мы снова вышли на лестничную клетку. Теперь мы уже поднимались все вверх и вверх.

Куда ведет меня майор?

И тут у меня в мозгу молнией сверкнула мысль. Чего ради мы спускались вниз, если теперь снова поднимаемся? Что же – неужели нет другой дороги, как только через тюрьму? Хо-хо!

Шевели мозгами, Копыто! Майор вел тебя через подземелье для того, чтобы напугать! Такая прогулка как раз годится, чтобы подготовить человека к допросу. Даже решительный, готовый упорно лгать человек может стать жалким заикой, пройдясь вслед за этим желтолицым майором по немым коридорам и подземной тюрьме.

Будь настороже!

Я взял себя в руки и постарался выглядеть равнодушным… успокоиться хотя бы внешне…

Коридор вел дальше под грубо выбитыми в скале, сырыми сводами… Часовой распахнул дверь, и мы вошли в небольшую комнату. Несколько офицеров вскочили со своих мест. Майор кивнул им.

Посредине комнаты сидел какой-то человек в изорванной одежде, с перепуганным лицом, бегающим взглядом и дрожащими руками. Перед ним стоял высокий офицер без кителя. Другой, скрипя пером, что-то писал за столом. В комнате было страшно жарко.

Мы прошли дальше.

Сейчас я был так же спокоен, как если бы прогуливался по улице. Я уже знал, в чем дело, и только с любопытством поглядывал по сторонам. Майор обернулся ко мне, чуть приподнял удивленно брови, но ничего не сказал.

Теперь мы уже шли по светлым, с большими окнами коридорам верхней части здания. На стенах местами висели даже картины.

У одной из дверей майор остановился, постучал и вошел. Через несколько секунд он вернулся.

– Войдите.

Приосанившись, я отворил дверь. Напротив, у стены, за черным письменным столом сидел губернатор! Вот теперь я действительно испугался.

– Подойдите ближе.

Два крупных шага, кепи прижато к бедру, щелкнули каблуки.

– Джон Фаулер?

– Так точно.

– Прозвище «Копыто». Несколько судимостей, известный контрабандист. Родился в Бирмингеме в 1904 году. Мать – Каролина Фидлер, работница родом из Голландии. Отец – Густав Фаулер, штурман. Правильно?

– Т… так точно… ваше превосходительство!

Он говорил по памяти, не заглядывая ни в какие бумаги. Господи! Неужели он о каждом рядовом знает, кто была его мать и даже ее девичью фамилию?…

– Четыре года назад вас вычеркнули из матросских списков. Почему?

– Начальник порта загорелся в моем присутствии…

– С вашей помощью?

– Я только бросил в него зажженную лампу.

– За что?

– Он обвинил меня в нарушении санитарных правил. Сказал, что на нашем судне заразный больной.

– Это было неправдой?

– Осмелюсь доложить – я не врач.

– Но начальник порта сказал, что у вас на борту больной.

– Начальник порта тоже не врач.

Он смотрел прищурившись. Его умные, спокойные глаза, казалось, взвешивали меня, видели насквозь.

Маркиз де Сюрен – очень высокий и сильный, повелительного вида мужчина. Он встал, звякнув орденами, чуть наклонился вперед и посмотрел мне прямо в лицо. Густые, длинные, седые волосы, зачесанные назад, закрывали затылок, делая его похожим на ученого со старинной картины. Он скрестил руки на груди.

– Теперь можно поговорить, друг мой. О чем вы хотели доложить?

– Ваше превосходительство, произошло странное событие, о котором я не берусь судить своим простым умом.

Он стоял рядом, почти касаясь меня.

– Так ли уж он прост, ваш ум? – Он постучал пальцем по моему лбу. – Стояли бы вы так же спокойно, если бы знали, что я могу читать ваши мысли? И тогда не боялись бы? Отвечайте, дружок.

– И тогда не боялся бы, ваше превосходительство.

– Так. И на чем же основана ваша уверенность?

– На том, mon excellence, что легионер никогда и ничего не боится!

– Эй! Не виляйте, друг мой, говорите прямо и не пытайтесь выкручиваться!

– Я прошу у вас разрешения доложить…

– Начали вы неплохо: не стали лгать. Однако, прежде чем докладывать, ответьте еще на несколько вопросов. Каким образом вы вместо караульного помещения оказались во дворце – и к тому же в офицерском плаще?

– Я отдал на время свой мундир одному человеку.

– Кому?

– Капитану Ламетру.

Резко повернувшись, он снова остановился передо мной.

– Вы знаете, чем это грозит?

– В лучшем случае – пожизненное заключение в крепости.

– Здесь… в этих подземельях… Это вас не пугает?

– Я ничего не боюсь.

– Что произошло в тот вечер?

– Я узнал, что это Ламетр, только после того, как уже обменялся одеждой, и пошел за ним во дворец, чтобы вернуть свои вещи!