Зазубренный меч застрял в бронзовых доспехах, что позволило Кратосу развернуться, с силой наступить на вражеский клинок и обезоружить легионера. Спартанец вскочил на ноги — меч все еще торчал из его наголенника — и едва успел защититься клинками Хаоса от яростных ударов костлявых кулаков и бронированных локтей. Мертвец норовил выпотрошить Кратоса прикрепленными к локтям длинными шипами, но тот ловко ушел от удара, получив лишь кровавую царапину на животе.

Легионер попытался ухватиться за свой меч, чтобы снова повалить человека, но тщетно. Кратос предпочел клинкам собственные кулаки, и вскоре его противник рухнул на колени. Ничего другого спартанцу и не требовалось. Увернувшись от шипастого наплечника, он подошел к легионеру со спины, схватил его облаченную в шлем голову за подбородок и мощным рывком сломал шею.

Наклонившись, Кратос вытащил из наголенника застрявший меч и отшвырнул в сторону, потом внимательно посмотрел на доспехи поверженного противника. Они были лучше, чем та импровизированная амуниция, которую спартанец бросил в Афинах. Стирая с открытых участков тела засохшую кровь, он прикоснулся к своей красной татуировке — отличительному знаку спартанских полководцев. Снова вокруг начала сгущаться тьма. Кратос с трудом контролировал себя, однако сумел отогнать воспоминания прочь — только нечеловеческое усилие воли помогло ему противостоять глубокому отчаянию и ужасным кошмарам. Он надел крепкие доспехи из бронзовых пластин и с удовлетворением обнаружил, что они сидят на его могучей фигуре лучше, чем большинство из тех, которые ему доводилось носить, не считая амуниции, изготовленной специально для него. И только потом подошел к огромному ящику.

— О боги, возможно ли это?

Кратос приложил руку к гладкой стенке ящика, надеясь почувствовать энергию, которую наверняка излучает столь мощный артефакт. Ничего. Тогда он подпрыгнул, зацепился руками за верхний край ящика и подтянулся. Крышка закрывалась на простой крюк, и, откинув ее, Кратос увидел, что ящик пуст! Боги издевались над ним, сначала подарив надежду, а потом отняв! Но не успел спартанец послать в их адрес проклятия, как в его только что обретенные доспехи врезалась горящая стрела. Поначалу он пытался сохранить равновесие, но затем понял, что лучше этого не делать, и упал позади ящика. В следующий миг уже десяток огненных стрел пронеслись над его головой. Там, куда они попадали, от небольших взрывов камни разлетались во все стороны. Кратос оглядел вмятину на доспехах — стрела едва не пробила их.

Проклятый легионер находился под прикрытием отряда проклятых лучников.

Спартанец рискнул на миг выглянуть из-за ящика и заметил на выступе, над дорогой, обвивавшей гору, шестерых живых мертвецов с луками.

— Вперед, — пробормотал он. — Ради самого Зевса, никогда не отступать!

Уперевшись ногами в землю, Кратос изо всех сил толкнул ящик — тот со скрежетом передвинулся на пять пальцев, потом застрял, но наконец под непрерывным натиском спартанца поддался и поехал быстрее. Стрелы одна за другой вонзались в переднюю стенку ящика и взрывались. Выйти под такой огонь без защиты означало бы неминуемую смерть.

Кратос продвигался все ближе к выступу, откуда в него били лучники. Когда ящик врезался в скалу, скрываться за ним стало практически невозможно, кроме того, скрываться было не в характере Спартанского Призрака. Он выхватил клинки Хаоса и бросил правый на всю длину цепи. Меч никого не ранил, но вынудил одного из лучников отпрянуть и выпустить стрелу прямо под ноги остальным, а они, в свою очередь, выстрелили мимо цели и принялись перезаряжать луки одновременно. Кратос воспользовался секундной заминкой и ринулся в атаку. Цепляясь клинками, он взобрался по стенке ящика, прыгнул в самую гущу лучников и закружился юлой. Смертоносные мечи на цепях, описав стремительный круг, отсекли несколько рук и ног, после чего спартанец предпринял направленную атаку.

Двое лучников упали замертво, за ними третий. Остальные отстреливались с весьма небольшого расстояния. Одна из стрел, попав Кратосу в доспехи, взорвалась и повалила его на землю. Еще один мертвец выстрелил, но промахнулся. В том положении, в котором он оказался, спартанец не мог воспользоваться клинками Хаоса. Защититься от стрел ему тоже было нечем.

Тогда он схватил голову Медузы. Лучники, пригвожденные к месту ее взглядом, вмиг обратились в камень. Но Кратос знал, что в его распоряжении всего несколько секунд. Он вскочил на ноги, размотал цепи и снова описал клинками яростный круг, чувствуя, как они врезаются в окаменевших врагов. Затем встал на одно колено, убрал мечи за спину и окинул поле боя быстрым взглядом бывалого воина. Такую картину он часто видел раньше, может быть, даже слишком часто.

Повсюду были разбросаны останки его врагов, тут рука, там нога; неподалеку валялась отрубленная голова. Два лука стали похожи на щепки для растопки. Только Кратос остался в живых.

Он побежал вверх по дороге, высеченной в склоне горы, что держалась на спине Кроноса. Вскоре горная тропа снова превратилась в туннель, ведущий внутрь горы, и спартанец увидел на своем пути минотавра. Вместо левой руки у него был боевой молот. Чудовище угрожающе ударило им по земле — гора загудела, а дрожь от удара отозвалась у Кратоса в коленях.

— Если попробуешь меня задержать, то умрешь, — крикнул Кратос.

Он не надеялся напугать минотавра — чудовище могла остановить только смерть. Спартанец прислушивался к эху собственного голоса, чтобы оценить размеры комнаты, находившейся за спиной огромного противника, готового размозжить ему голову, сделай он еще хоть шаг.

Расставив ноги пошире, он ждал неизбежного. В следующий миг минотавр набросился на Кратоса — тот увернулся, но противник оказался проворнее, чем можно было ожидать. Высоко прыгнув, он обрушил бы свой молот прямо на голову спартанцу, не обладай тот мгновенной реакцией.

Кратос перекувырнулся, и тяжелая кувалда пронеслась на волосок от его черепа. Развернувшись, он взмахнул клинком, но лишь слегка поцарапал человека-быка. И снова минотавр показал себя более грозным противником, чем его обычные собратья, опасные и непредсказуемые. Кратос вынужден был постоянно уклоняться от молота и пользовался малейшей возможностью ранить своего врага: полоснуть по запястью, под коленом, по ребрам. В какой-то момент ему удалось отсечь черный как смоль рог минотавра, но тот тряхнул головой так, что спартанцу пришлось отпрянуть. Как ни старался Кратос, он не смог нанести ни одного смертельного ранения.

Они кружились, уворачивались и отскакивали друг от друга. Понемногу противник начал уставать. Избежав очередного удара тяжелого молота, Кратос было улучил момент, чтобы вонзить меч чудовищу в живот, но вместо этого почувствовал, как ему самому в плечо впился острый рог. Хлынула кровь, тело начало неметь, и клинки Хаоса выскользнули из ладоней.

Минотавр решил, что пришло время прикончить человека, и, наклонив голову, ринулся в атаку. Но откуда было монстру знать, что Кратос, хоть и не может защититься выкованным в Аиде оружием, вовсе не безобиден. Спартанец же, ловко избежав натиска, приблизился вплотную и левой рукой обхватил врага за шею — тот попятился, мотнул головой и попытался вырваться, но Кратос вцепился в него мертвой хваткой, держась за обрубок рога. Затем, закинув правую руку за покатое плечо противника, он дернул что было сил, но это только разозлило монстра.

Минотавр отнюдь не выглядел травмированным, он даже снова попытался воспользоваться молотом, однако попал не в спартанца, а самому себе в плечо. Это позволило Кратосу еще крепче сжать мускулистую шею противника правой рукой, а левой схватить его за невредимый рог. Он выгнул спину в неимоверном усилии.

— Заклинаю богами, умри, умри, умри!

Кратос перекувырнулся в воздухе и врезался в стену, но тут же вскочил на ноги, готовый сражаться дальше. Этого не потребовалось — он сломал минотавру шею голыми руками. Гигант лежал на полу, жалобно мыча и подергивая конечностями, пока наконец не затих, отдавшись в объятия смерти.