— Осторожнее, господин, — сказал первый помощник.

В следующий миг он уже приказывал тем, кто наверху, понадежнее закрепить только что развернутый парус.

Кратос поднялся на ноги и поблагодарил Афину, пославшую ему в помощь опытного и верного моряка. Мощный порыв ветра, казалось, вытолкнул судно из воды, и оно заскользило по самой поверхности со скоростью мысли. Нос перескакивал с одного гребня волны на другой и летел вперед, ни разу не опустившись на подошву.

— Берегите паруса! — приказал Кратос, но его слова поглотил голодный ветер, нещадно трепавший снасти, отчего они начали рваться. — Привяжите их!

— На реях не хватает людей, — крикнул Койус ему прямо в ухо. — Если не убрать паруса, мы пропали. Слишком сильный ветер.

— Оставь паруса как есть, — откликнулся Кратос.

Судно то и дело налетало на обломки, которые на кладбище кораблей дрейфовали повсюду.

— Но мачта сломается. Буря уничтожит нас!

— Полный вперед! — скомандовал Кратос.

Койус начал было возражать, но спартанец оборвал его. Видя, что кормчий мужественно борется с рулем, но сил явно не хватает, спартанец оттолкнул Койуса и устремился на помощь, по пути прихватив одного из рабов.

— Нет, отпусти меня! Мы все равно умрем. Нам не пережить этой бури. Мы все попадем к Посейдону, в его водную могилу!

— Помоги кормчему держать руль прямо.

— Мы все погибнем! — Невольник рухнул на колени. — Заклинаю, спаси нас. Олимпийские боги, молю, избавьте от ужасной гибели!

— Помоги, или прочь с дороги! — С этими словами Кратос отшвырнул раба в сторону.

Тот неловко поднял руки над головой, как вдруг сильный ветер подхватил его и понес по воздуху, словно чайку. Спартанец даже не посмотрел в его сторону — этот человек сам упустил свой шанс.

— Хочешь, чтобы я оказался за бортом, господин? Не думаю, что смогу и дальше сражаться с рулем. — Кормчий, устав держать курс в разгар шторма, повис на румпеле.

— Только если ты не справишься.

Внезапно румпель будто ожил. Рулевой изо всех сил вцепился в него, силясь удержаться на уходившей из-под ног палубе. Кратос поспешил на помощь, и вдвоем они выровняли курс. Корабль трещал так оглушительно, что временами казалось, он вот-вот разломится пополам.

Когда в небе заплясали молнии Зевса, Кратос заметил, как все судно вместе с мачтами и парусами окуталось разноцветными искрами, и понял, что Афина даровала передышку, защитив его и корабль от разгула стихии. И огненные шарики, не способные причинить вреда, были тому доказательством.

Они благополучно избежали объятий вечности, прошли мимо последних плавучих островов кладбища кораблей и оказались в открытом море. Ветер был по-прежнему сильный, но дождь унялся. Не чувствуя рук, с такой болью в спине, будто она была сломана, Кратос опустился на палубу.

— Солнце! Кратос, солнце вышло!

— Слава Аполлону, — отозвался Кратос. — Слава Афине.

Он подумал, что уже как минимум три олимпийских бога благоволят ему. Посейдон отблагодарил его, даровал особую силу и не призвал к себе в водное царство ни корабль, ни команду. Впервые с тех пор, как оказался на этом судне, Кратос не сомневался, что его нога еще ступит на твердую землю. И это случится потому, что он служит богине Афине.

— Держать прямой курс, — приказал он.

— Будет сделано, капитан, даже если мне придется для этого привязать себя к рулю, — заявил кормчий. — Как же я соскучился по земле! Чем скорее мы доберемся до гавани, тем раньше я смогу поваляться в высокой траве.

Кратос оставил его одного, а сам спустился в каюту к Лоре и Зоре. Войдя, он сразу же запер за собой дверь.

— Господин! — вскричали обе в один голос.

Спартанец устал до изнеможения; он мог лишь смотреть на прекрасных близнецов.

— Вы ослушались меня, — произнес он. — Не нашли подходящей одежды.

На девушках были лишь коротенькие туники.

— Тогда мы должны искупить свою вину, господин, — ответили они. — Ведь ты нас накажешь? Накажи нас!

Хотя в постели с близнецами едва ли находилось место отдыху, путешествие в гавань Зея оказалось приятным: благодаря их нежным ухаживаниям кошмары не посещали Кратоса. И лишь за день до того, как великий город показался на горизонте, огромный столб черного дыма возвестил о грядущей опасности.

Афины были охвачены огнем.

С большой сторожевой башни, которая возвышалась над городскими стенами Пирея, Кратос мог видеть все тридцать с лишним стадий знаменитых Длинных стен, соединявших порт с Афинами. Будучи спартанцем, он всегда почитал афинян за слабый, трусливый и в целом бесполезный народ, однако сегодня почувствовал к ним невольное уважение. Охраняемые лишь городским гарнизоном, эти две параллельные стены до сих пор стояли практически невредимые. Даже в сражении с обычной армией это было бы подвигом. А в борьбе с таким врагом, как полчища гарпий, живых мертвецов, циклопов и еще неведомо какой мерзости, собранной Аресом в самых темных уголках Аида, стойкость афинян вызывала настоящее восхищение. Не наблюдай Кратос этого собственными глазами, он никогда бы не поверил, что подобное возможно.

— Говорят, сам бог войны Арес противостоит нам, — заметил начальник гарнизона, измученный, с провалившимися глазами человек. — Спартанский Призрак, это правда?

Кратос ничего не ответил. Давать этим жалким ополченцам повод сбежать — последнее дело. Его мысли были заняты другим. Он обернулся к морю в надежде бросить последний взгляд на исчезающие за горизонтом паруса корабля, так недолго принадлежавшего ему.

Койус и многие другие на деле доказали ему свою верность. Будь они сейчас рядом, это, конечно, не изменило бы исход сражения, а лишь позволило бы кораблю и его экипажу достойно погибнуть в бою. Пусть уж лучше идут своей дорогой. Впрочем, если не остановить здесь Ареса, уход лишь ненадолго отсрочит их неминуемую кончину.

Перед рассветом, когда Кратос решил незаметно уйти с корабля, статуя Афины снова говорила с ним. Она напомнила, что смерть Ареса будет служить ему искуплением всех грехов — впрочем, он и так думал об этом каждую минуту. Еще богиня упомянула о своем афинском оракуле, который научит, как победить бога войны.

Спартанец снова повернулся к картине битвы за Афины. Основная часть войск Ареса сосредоточилась ваше самого города, однако весьма неравномерно. По какой-то непонятной причине они старались держаться подальше от рощ и пещер, которыми была усеяна местность вокруг Афин. Кратос озадаченно покачал головой — не проще ли сжечь эти рощицы? Но бог войны никогда не отличался тактической изобретательностью.

В отличие от Афины, знаменитой своим тонким искусством ведения войны, Арес предпочитал просто гнать войска вперед, снова и снова, пока наконец эти волны смерти не прорывали вражескую оборону и не уничтожали на своем пути все живое.

Кратос знал это не понаслышке. Многое годы он сам был таким погонщиком, превращавшим армию в гигантский кровавый таран из человеческой плоти. Многие годы он хохотал, словно опьяненный кровью изверг, когда его войско сжигало заживо целые народы. И это продолжалось бы до сих пор, если бы не та деревенька… не тот скромный храм Афины… Если бы не те, кто укрывался там.

Он стряхнул воспоминания. Безумие, беспрестанно тлевшее в глубине мозга, снова грозило поглотить его, подобно зыбучему песку, и утопить в неотступном кошмаре.

Положение у осажденных было тяжелое. По широкой дороге между Длинными стенами двигалась жалкая вереница телег. Судя по тому, как обстояли дела в Пирее, большинство вьючных животных уже зарезали на мясо. Ни одно судно со свежим продовольствием не вошло в гавань, десятки сгоревших корабельных остовов с еще дымящимися трупами моряков, которые выносило за волнорезы, служили красноречивым предостережением для всех, кто хотел причалить. Заметив отливавший красным столб дыма над городом, Кратос понял, что приспешники Ареса нашли способ перебросить через городские стены греческий огонь. А может быть, это гарпии на лету сбрасывали на землю горшки с тлеющими углями.