— Я очень мало общалась с мужчинами, — призналась она и ускорила шаг.

Бут придержал ее, заставив идти медленнее, и Камилла почувствовала, что его забавляет ее смущение. Бут Хендрикс изумлял и одновременно отталкивал, вселял чувство тревоги — и при этом не терял своей привлекательности. Камилла испугалась, как бы ее интерес к этому человеку не привел к опасным последствиям.

— Мы должны восполнить упущение, — заявил он. — В противном случае ты окажешься уязвимой перед любым мужчиной, который проявит к тебе интерес.

Он зашел слишком далеко, но Камилла не знала, как его осадить, и не была уверена, хочет ли сделать это.

Когда они приблизились к дому, их оглушил шум, поднятый плотниками на лесах над передней дверью, и Камилла с удовлетворением посмотрела на обновленный участок стены.

— Дом уже выглядит лучше. Представляешь, каким он будет после ремонта!

Бут скептически взглянул на плотников, явно не разделяя энтузиазма Камиллы.

— Боюсь, что согласен с моей матерью: это напрасная трата денег и энергии. Но если ремонт доставляет тебе удовольствие, значит, он служит самой благородной и возвышенной цели.

Внезапно Бут отпустил Камиллу и, оставив ее у крыльца, поспешно зашагал прочь. Подобные эскапады, характерные для Бута, производили на Камиллу гнетущее впечатление: ей казалось, что, скрываясь из виду, Бут мгновенно вычеркивает ее из своей памяти. Она вошла в дом, не в силах разобраться в теснившихся в груди противоречивых чувствах. В этот момент Камилла не могла сказать, как она относится к Буту Хендриксу.

Летти встретила ее в коридоре второго этажа.

— Ты поговорила с Бутом? Как он отнесся предложению о переносе студии в детскую?

— Как я и предполагала, он был недоволен, — признала Камилла. — Но Буту не хотелось меня огорчать. Кажется, он очень сердит на Росса. В общем, я рада, что разговор с Бутом остался позади.

Летти отнеслась к словам Камиллы с пониманием.

— Ты выглядишь расстроенной, дорогая. Почему бы тебе не прилечь ненадолго в своей комнате? А я принесу туда чая с отваром, и тебе сразу полегчает.

Проще было позволить тете Летти себя опекать, чем сопротивляться, отказываясь у нее лечиться. Вернувшись в свою комнату, Камилла поняла, что не может спокойно лежать в постели. Визит к Буту выбил ее из колеи. Она почувствовала, что в душе художника зреет гнев, который в один прекрасный день вырвется наружу, обернется взрывом. Оставалось только надеяться, что, когда это произойдет, острие гнева Бута не будет направлено против нее. А может быть, именно этого она и желала? Не стремилась ли она в глубине души вступить в более тесные отношения с Бутом, чем бы ни грозило ей такое сближение?

Она все еще беспокойно ходила по комнате, когда в дверь постучала Летти. Сперва через порог перескочила Миньонетта, за ней медленно вошла Летти с подносом в руках.

— Вот и я, дорогая, — обратилась она к Камилле. — В салфетку завернут тост и немного джема из лепестков роз. Через пару минут чай настоится, и его можно будет пить.

— Спасибо, тетя Летти, — поблагодарила ее Камилла, тронутая искренней заботой.

Летти ласково потрепала племянницу по плечу и ушла. На этот раз Миньонетта не последовала за своей хозяйкой. Она села перед столиком, на котором стоял поднос, выжидательно глядя на него снизу вверх.

Камилла засмеялась.

— Так ты осталась, чтобы получить блюдечко чая?

Кошечка мяукнула в знак согласия.

— Хорошо, — сказала Камилла. — Я налью тебе немного, но будь осторожна: чай очень горячий, просто обжигающий.

Камилла поставила блюдце для кошки козле камина, подстелив под него кусок оберточной бумаги. Затем налила чай в свою чашку, подула на нее и решила подождать; пока жидкость остывала, Камилла вдыхала острый и не слишком приятный аромат, напоминавший запах маргариток. Миньонетта уже лакала чай, деликатно передвигаясь вокруг блюдца, у краев которого лакомство было не таким горячим. Камиллу это определенно забавляло. У Миньонетты странный для кошки вкус. Наверное, Летти приучила ее к отварам, когда та была еще котенком.

Камилла сказала себе, что должна выпить чаю с отваром, хочется ей того или нет, и поднесла чашку к губам. В этот момент кошка издала какой-то хриплый звук; она корчилась от боли.

Увидев это, Камилла так испугалась, что не могла пошевелиться, а Миньонетта тем временем судорожно изогнулась, и ее вытошнило; кошка освободила желудок от жидкости, которую только что с такой жадностью лакала.

Камилла поставила чашку на стол и подбежала к двери, чтобы позвать Летти. Однако коридору в этот момент проходила Гортензия.

— Летти пошла вниз, — сообщила она Камилле. — Что случилось?

— С Миньонеттой творится что-то неладное. Я только что дала ей блюдечко чая, и ее вытошнило.

На лице Гортензии появилось странное выражение. Мельком взглянув на кошку, она взяла нетронутую чашку Камиллы, принюхалась и покачала головой.

— Я об этом позабочусь, — заявила она, взяла другую руку чайник и вышла из комнаты. Камилла налила в блюдечко воды для Миньонетты и начала складывать оберточную бумагу. Через минуту вернулась Гортензия.

— Ты не должна позволять моей сестре накачивать себя снадобьями ее изготовления, — предостерегла она Камиллу. — Летти переоценивает свои познания в ботанике, так что лучше не поддаваться ее уговорам. Страшно подумать, что могло произойти, если бы ты выпила свою чашку, а избавиться от ее содержимого на манер Миньонетты тебе бы не удаюсь.

Гортензия снова ушла, не дожидаясь ответа, Камилла продолжала наблюдать за кошкой. Миньонетта делала слабые попытки почиститься и умыться, с мольбой глядя на Камиллу. Тогда она взяла кошку на руки и пошла вниз, чтобы передать ее Летти.

Грейс сообщила, что мисс Летти в кладовой, и Камилла спустилась в подвал. Она застала Летти в кладовой: тетя занялась уборкой, а Бут помогал ей в своей небрежной манере. Они снимали с полок бутылки и банки, протирали их и ставили на место.

Камилла протянула тете кошку.

— Только что Миньонетта выпила немного моего чая, и ей стало нехорошо. Я ужасно испугалась. Хотя сейчас ей, кажется, немного лучше.

Летти повернулась, и Камилла увидела, как бледнеет ее лицо. Она почти вырвала кошку из рук племянницы и прижала к себе, нежно поглаживая маленькое тельце. Камилла никогда прежде не видела Летти разгневанной, но сейчас тете просто кипела от негодования.

— Не смей ничего давать Миньонетте без моего указания! — кричала она. — Никогда, никогда не делай таких вещей!

Камилла с изумлением смотрела на Летти, не зная, что сказать.

— Может быть, мы подумаем еще и о Камилле? — вмешался Бут. — Ты пила этот чай, Камилла?

— Нет. — Она покачала головой. — Я его даже не попробовала. Когда я сказала тете Гортензии, что кошке стало от него нехорошо, она унесла чашку и чайник.

После этих слов племянницы Летти пришла в себя. Не выпуская из рук Миньонетту, она слабо улыбнулась племяннице.

— Прости меня, дорогая. Миньонетта много для меня значит, что я… я немного рассердилась. Мне не следовало вести себя так эгоистично.

Бут вопросительно и тревожно смотрел на Летти.

— Что это был за отвар? — спросил он.

Придерживая рукой кошку, взобравшуюся на ее плечо, Летти быстро подошла к полкам, висевшим на стене за дверью, и сняла с одной из них пустую банку.

— Ну, это был всего-навсего обычный майоран, в который я добавила мяты. Я взяла остатки со дна этой банки — посмотри.

Бут снял крышку, понюхал и вернул банку из-под майорана Летти.

— Ты уверена? Иногда я удивляюсь, как ты умудряешься различать все эти травы и истолченные листья, особенно при изготовлении сложных смесей.

— Это очень просто, — с достоинством возразила Летти. — Я различаю травы так же, как различаю лица окружающих меня людей. К тому же у каждой — свой собственный запах.

Она поставила банку обратно, и Камилла невзначай заметила пустое место, пробел в плотном ряду бутылок, размещавшихся невдалеке, на этой самой полке.