За спинами этих двоих вдруг показался человек в белом халате, который, по-видимому, был врачом, он быстро подошел к месту стычки, чтобы решить проблему.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась девушка врач. Отвечал левый.
— Так здесь вот она рвется в бокс, к жениху своему. А мы говорим, что не положено…
— Мозги вам обоим не положены, — резко оборвала его врач, — посторонним нельзя, а родственникам можно. Девушка проходите.
Варя, оттолкнув двух мужчин, прошла в бокс. Когда она и врач отошли на порядочное расстояние девушка в белом халате заговорила.
— У вашего жениха тяжелое отравление. Мы пока не знаем, чем он отравился, но судя по всему это какая-то техническая жидкость, скорее всего охладитель для реакторных колонн. (???) Сейчас, слава Богу, все в порядке, но ему нужно набраться сил. Поэтому пусть он пока побудет у нас, а позже он сможет вернуться в каюту, — пояснила врач. Варя долго раздумывала огорчаться ей или радоваться.
Все что происходило с Платоном, никогда не являлось случайностью, но он жив, а это самое главное.
— Как, как он отравился? — спросила девушка.
— Мы не знаем, я думаю, что-то может сказать мужчина, который принес его сюда. Он утверждал, что они лишь пили чай и все. Может вам он расскажет, что-то более весомое.
О каком именно человеке в тот момент говорила врач, Варя так и не поняла, и искать его соответственно не стала.
Ночь Платон провел в медицинском боксе. Современный мед комбайн с помощью непонятных биохимических новшеств очищал его организм от наличия вредоносных веществ. Поэтому утром юноша выглядел не очень положительно. Белый как простыня он был, как будто его полоскали.
— Я себя чувствую таким чистым, что даже противно, — говорил Андропов сам про себя.
Полдня юноша провел в их с Варей совместной каюте. Он сидел за своими бумагами и что-то опять считал. Варя никогда не решалась заглядывать в записи своего спутника, потому что то, что Платон писал, казалось ей сущим бредом. Иногда юноша откладывал бумаги и играл в шахматы или карты с исинном Максима Желтышева. В шахматах у исина не было шансов, а вот в карты умная электроника мухлевала, как могла…
Если верить часам, то в тот момент, когда планетолет начал замедлять скорость (а это как нестранно очень ощущалось), было около одиннадцати утра. В космосе очень легко запутаться во времени, потому что там за окнами вечная ночь. Планетолет в течение следующей половины дня должен был добраться до расчетной точки стыковки с одной из орбитальных станций типа «Уют» на Юпитере, там он разгружал весь свой багаж и преспокойненько отправлялся на Хэйхэ.
Эту информацию озвучил капитан корабля, выступая со своей ежедневной утренней речью во время завтрака. Но в этот раз капитан немного слукавил, сказав всем, что на горизонте как всегда все чисто и дальнейшему путешествию ничто не мешает. На самом же деле уже второй день на радарах то появлялись, то исчезали странные объекты, которые, по-видимому, преследовали планетолет попятам. Объекты эти находились вне зоны досягаемости, и поэтому увидеть их с помощью стократного увеличения картинки на бортовых визирах было невозможно. Конвоирующие планетолет корветы уверяли, что в космосе из-за разнообразных физических явлений подобные вещи случаются часто, да и просто если это какие-либо вражеские цели, то они находятся так далеко, что им просто не догнать планетолет. Экспериментировать «догонят, не догонят» капитан Максима Желтышева не стал, он приказал включить маршевые на полную тягу, используя дополнительные источники энергии.
На самом же корабле творились непонятные вещи. Пассажир из 16 каюты, Индрит Васильевич Прокофьев пропал. Пропал в прямом смысле этого слова. Никто не знал где он и чем занимается. Было такое чувство, что он просто исчез с корабля. Подобные догадки соответственно не дружили со здравым смыслом. Вместе с исчезновением библиотекаря в общей системе планетолета обнаружился вирус довольно сложного строения и исин пустил все свои силы на его искоренение. Внешне же это не отобразилось никак, если не считать того что играть в шахматы Платону теперь было не с кем.
— Мы сойдем на «Уюте» — решил юноша и озвучил свое решение вслух. Варя до этого что-то читавшая лежа на кровати вдруг повернула к нему свою голову.
— С чего это? Мы же собирались к бабушке на Хэйхэ, — возмутилась девушка.
— У меня плохое предчувствие, мне кажется, нас там уже ждут.
— Но ведь Арарат постарался сделать все, чтобы наш отлет был абсолютно секретным.
— Не в этом дело. Просто те, кто за нами охотится очень могущественные люди. Для них найти нас ничего не стоит. Поэтому мы сойдем на «Уюте», а следующим же рейсом отправимся на Хэйхэ.
Варя отложила книгу и села на кровати, она долго сидела, раздумывая, стоит ли соглашаться с планом Андропова, основанном лишь на догадках и предчувствиях.
Вывод же был таковым, что они все равно ничего не теряют, кроме времени, но ведь и торопиться то им по сути некуда.
Так и сделали. Максим Желтышев в течение ближайших трех часов причалил к орбитальной станции «Уют». От нее до Хэйхэ было буквально рукой подать.
Сама орбитальная станция, на величественном фоне гигантской газовой планеты выглядела довольно непримечательно. Полосатый Юпитер, на столь близком расстоянии казался каким-то невероятным, несуществующим. Сложно было поверить, что в природе существует, что-то подобное. Когда смотришь на планету из обзорных залов по правому борту «Уюта», в душе начинает шевелиться комплекс неполноценности. Юпитер не просто большой он гигантский. И эта холодная красота попросту захватывает дух.
Неужели люди смогли забраться так далеко от своего дома. Землю здесь было не видно, только Солнце, очень маленькое и какое-то не настоящее.
Штормы, грозы и прочие погодные явления, происходившие на газовом гиганте, и казавшиеся с «Уюта» небольшими, заставляли задуматься: там, в толщах водородо-гелиевой атмосферы твориться истинный ад. От подобных мыслей становилось довольно неуютно.
Юпитер имел при себе, по меньшей мере, больше ста спутников, самыми большими из которых являются Ио — излюбленное место всех спелеологов, Европа — гигантский океан, Калисто и Ганимед. Прочая же мелочь, относящаяся к разряду космического мусора, не привлекало внимание человечества, кроме групп троянских астероидов.
Так называемые троянцы юпитера, скопления метеоров и прочих обломков, возникших на конечных этапах формирования Юпитера (вместе с веществом были захвачены планетозимали, на которые тоже шла аккреция, а так как механизм был эффективным, то половина из них оказались в гравитационной ловушке) и занимающих точки Лагранжа 4 и 5.
Сотни бесформенных булыжников, имеющих имена великих героев Греции и Трои, состояли на большую свою половину из оксида кремния и литиевых соединений, но подчас они скрывали в своих недрах кое-что куда более интересное, чем обычный SiO2. Например, Берелид скандия, меркуриевый концентрат, желтую ртуть.
Человечество где-то уже полвека занималось добычей полезных ископаемых в зоне троянцев и подобные работы, несмотря на свою высокую стоимость, оплачивались с лихвой.
Сотни бесценных полезных ископаемых превращались в реальные деньги, очень большие деньги. Для современного кораблестроения подобные природные ресурсы были необходимы как воздух, что соответственно приносило немалую прибыль.
Платон и Варя сидели в одном из многочисленных кафе на «Уюте». Их столик как раз был расположен возле обзорного окна.
Космос здесь был не такой, через который почти неделю летел Максим Желтышев. Если там вакуум был черный однообразный и по большому счету не вселяющих никаких светлых чувств, то здесь все было совсем наоборот.
Вселенское пространство тут и там было перечеркнуто десятками голубоватых линий, по орбите Юпитера то и дело проносились болиды, ярко сгорающие в его плотной атмосфере. Возможно, это была лишь искусно произведенная голограмма, но Платона это восхитило. Еще внимание Андропова привлек странной технологии корабль, который приближался к «Уюту». Корабль был похож на китайского дракона или на змею, летящую в космосе. Длинный сегментированный корпус как у многоножки, способный изгибаться в любую сторону, и проблесковые огни, идущие по боковой линии корабля, заставляли задуматься о функциях подобного сооружения.
