— Олег, ты мне самое главное не сказал, кто «крот»? — Андрей замер, с нетерпением ожидая ответа.

— Системный администратор Иван Иванович Иванов, 23 года, пришел к нам на работу полгода тому назад. Сразу после окончания института. В прошлом году проходил у нас стажировку. Зарекомендовал себя хорошо. Никаких нареканий.

Андрей вспомнил этого парня. Рыжая шевелюра. Очень бледная кожа. Зеленые глаза. Постоянно улыбался. Гумелеву даже показалось, что улыбка эта искусственная. Однако, у Иванова был красный диплом. Имел одно оформленное изобретение. Никаких «грехов» по линии МВД или, не дай Бог, ФСБ за ним не числилось. Конечно, Андрея немного насторожило, что должность младшего специалиста, на которую претендовал Иван Иванов, не соответствовала его «блестящему» резюме. Но, сам кандидат уверил Гумелева, что хочет «пощупать» работу с самых низов.

— Да, помню я его, — откликнулся он на доклад Санича, — странный он был немного, что-то мне тогда показалось странным, но, видно, и меня моя хваленая интуиция иногда подводит. Теперь, «задним умом», меня даже его ФИО настораживает — «Иванов-Иван-Иваныч», как в анекдоте. Олег, а как он действовал, почему мы были уверены, что это Степан?

— Да все достаточно просто, входил в систему под паролями Бунина, от его имени открыл счет и сам с этого счета денежки и снимал. На «обналичке» его и взяли. К сожалению, когда мы уже точно определили, кто этот «казачок засланный», он почти все хвосты за собой подчистил на всех компьютерах, где работал, даже Бунинский прочистил. Только на своем ноуте всю информацию оставил, балбес. Говорит, что контактировал с неизвестным пользователем через интернет. Мы «пробили» айпишники, то да се, и след вывел на Китай. Дальше — ничего. Так что Степан оказался чистым, зря на мужика напраслину возвели.

— Да-а, уж, — протянул Андрей. Он чувствовал, что, когда прилетит, ему предстоит непростой разговор с Буниным.

— Олег, а где сейчас наш «шпион»?

— Пока держим его в офисе. У него никого нет — круглый сирота.

«Вот, что меня тогда насторожило, — вспомнил Андрей, — „сирота“! Студент престижного ВУЗа, отличник, изобретатель, должен быть амбициозен, он должен доказывать всем и вся, что он лучший. Не может он проситься на самую нижнюю должность!» — Гумилев даже успокоился от того, что смог ответить на вопрос, о котором уже и забыл.

— Как он себя ведет, что говорит?

— Ничего не говорит. Талдычит, что виновность его может только доказать суд и, что ничего нам не доказать. Когда прилетите, Андрей Львович, решите сами, что с ним делать.

— Олег, скажи, какую информацию Иванов успел передать?

— Это тоже очень интересно, проекты «Искусственное солнце», ИСИН и терроформирующая станция «спросом» не пользуются. А вот, программные компоненты и аппаратную часть коммуникаторов, почти полностью «увели».

Гумилев от неожиданности даже крякнул. «Ягодное» направление, как он обычно называл разработку комплекса мобильной защищенной связи «Черника», его, главу корпорации, интересовало менее всего. Подобную аппаратуру, кроме Гумилева, даже в России теперь выпускало несколько производителей, а в мире, так сразу и не перечислишь.

— Олег, а ты-то, что по этому поводу думаешь? Мысли есть какие-нибудь?

— Вот, я и сижу, пытаюсь пазл этот сложить. Впечатление такое, что это некая акция прикрытия чего-то более серьезного. Думаю, сегодня утром побеседовать с нашим «Джеймсбондом». Припугну. Если «расколоть» не получится, передам его ФСБ. Доступ к государственным секретам по нашим «закрытым» проектам это позволяет. Там, я думаю, скажет, — чувствовалось, что Олег продумал уже все возможные варианты.

— Олег, иди отдыхай. Утро вечера мудренее, — Андрей понимал, что творилось в душе Робокопа, — давай, бросай все и домой. Самолет в Москву прилетит часов через 7–8, и я сам подключусь. Успеем выспаться, и на свежую голову разберемся. Слушай, а как Бунин на все это отреагировал?

— По-моему, сильно его задело, что мы его «под колпак» определили. Сразу мне ничего не сказал, но по глазам видно было — сильно напрягся.

Гумилев еще долго сидел, размышляя под гул двигателей. Тот факт, что наиболее важные и, естественно, засекреченные проекты не интересовали этого странного шпиона, наводил на мысль, что они с Саничем что-то упускают из виду.

Его не оставляло ощущение, что кто-то внимательно за ним наблюдает.

6:45. 11 октября 2012 года. Москва. Квартира Бунина.

Когда Бунин открыл глаза и огляделся, он понял, что находится дома в своей постели. Сильно болела голова.

Пошатываясь, он добрался до кухни, налил из-под крана стакан воды и выпил залпом. Полегчало не особенно. Из зеркала в ванной на него исподлобья смотрел больной, небритый и жалкий профессор Бунин. На лице пышно расцвели признаки абстинентного синдрома, проще говоря, похмелья. Если верить часам, на работу он еще не опоздал. Но появляться там в таком виде он позволить себе не мог.

Набрав секретаря, хриплым голосом, будто простыл, просипел: «Вика, извините, что так рано, но я сегодня если и приеду, то попозже, видимо, простыл где-то. Предупредите секретаря Андрея Львовича» — и не дожидаясь ответа, отключил мобильный.

Воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи вспыхивая отдельными яркими картинами, постепенно складывались в единое целое. Степан старался не думать о вчерашнем дне, но мысли постоянно возвращались в подвал бывшего борделя.

После прохладного душа, чашки крепкого сладкого чая и бутерброда с куском «докторской», он вернулся в спальню.

Он уже знал, что сейчас увидит и его немного трясло от возбуждения.

Спрут ждал его в миниатюрной бархатной шкатулке, которая лежала на стуле подле кровати.

Вчера, прикосновение к предмету вызвало физиологический шок такой силы, что он потерял сознание. Сегодня Степан был уверен, что сейчас ему ничего не грозит. Предмет ждал своего «хозяина».

Бунин заставил себя плотно позавтракать. Принял контрастный душ. Завернувшись в теплый халат, вышел на лоджию покурить. Собравшись с силами, чувствуя, что готов к контакту с предметом, Степан решительно вернулся в комнату.

На этот раз, ничего «ужасного» не произошло. Спрут слегка обжог холодом руку, но, прежде чем перед мысленным взором профессора раскинулась сверкающая панорамная карта предметов, Степан Борисович Бунин отчетливо вспомнил все события двухлетней давности. Гибель арктической экспедиции, захват терроформирующей станции «Земля-1» «безумными» нацистскими фанатиками, извержение подводного вулкана, себя с пистолетом, нацеленным в грудь Гумилева.

Последнее воспоминание, к которому его допустила память, было наиболее четким и болезненно подробным. Мрачное подземелье. В неверном свете фонарей и мерцающей линзы Ева с маленькой Марусей на руках держит перед собой фигурку Орла. Тяжело дышит Андрей Гумилев с умирающей Марго на руках. Между его пальцев толчками пробивается кровь из раны женщины. Будто задремав, прислонившись к скальной стене, лежит убитый генерал Свиридов. И жгучий огонь испепеляющей ненависти к Гумилеву, который вечно стоял у него на пути, и презрение к себе, за свою позорную слабость, что не смог его убить…

Через пару часов профессор Бунин положит перед главой корпорации заявление об уходе «По собственному желанию». На вопрос Гумелева — «Почему?» Степан Борисович слукавит, что не может работать среди людей, которые подозревали его в предательстве и воровстве.

20.05. 28 декабря 1968 года. Москва. Кутузовский проспект.

— Софья Ивановна, ну что Вы задумали, давайте, лучше чай пить, у нас еще Ваше варенье из райских яблок осталось. Беляши сегодня удались — Ваня на рынке купил парного мяса: и баранины, и говядины.

Про то, что мясной фарш она готовила не из двух, а из трех сортов мяса, добавляя парную конину для остроты вкуса, Анна помалкивала. Она боялась, что свекровь откажется есть ее татарские пироги, если узнает, что в них есть конина.