Пауза затягивалась. Китайцы, явно, ждали ответной реакции Гумилева, но он демонстративно молчал, предпочитая, чтобы хозяин сам выходил из столь щекотливой ситуации.
— Хорошо, я поясню, почему мы выдвигаем такие жесткие условия, — Синьпину, явно, не нравилось, что приходится уговаривать этого русского.
— Андрей Львович, как я уже сказал, средства, которые мы планируем инвестировать в проект, более чем значительны. Ставки высоки, а уверенности в реализации «Искусственного солнца» у нас нет.
— Поэтому вы хотите получить доступ к технической документации и превратить российскую идею в китайскую разработку? — Андрей решил больше не сдерживаться и говорить все напрямую. Это был его любимый проект и отдавать его кому бы то ни было, он не желал. Даже за очень большие деньги.
— Боже упаси, — на лице хозяина отразилось неподдельное удивление, — ни в коем случае. Все дело в том, что наши аналитические спецслужбы уверены в существовании информационных утечек в Вашей корпорации. Прямых фактов, пока, мы не имеем, тем не менее, посудите сами — все ваши новейшие разработки, техническую реализацию, которых вы размещаете на китайских предприятиях, очень часто уже выполняют другие наши предприятия по заказам других IT-компаний.
Казалось, что зажатая в руке Андрея салфетка сейчас даст сок. Он чувствовал, что бешенство захлестывает его.
— Кто? — прохрипел Гумилев.
— Да не волнуйтесь, Вы так, Андрей Львович, — на лицо китайского партийного функционера была надета маска вежливого участия.
— Уверен, что Вы имеете информацию о том, кто бы это мог быть, — Андрей впился в глаза Синьпину. Он снова залпом выпил чай.
— Андрей Львович, я бы предложил Вам выпить что-нибудь покрепче, но думаю, что это лучше сделать позже, — на лице хозяина не было и тени улыбки. Чен и Ван сидели, словно две статуи, не издавая ни звука.
— Вы не ответили на мой вопрос. Даже если это государственная или коммерческая тайна, вопрос слишком серьезный. Конечно, внутреннее расследование мы проведем, но от контракта с Вами я вынужден буду отказаться.
Казалось, воздух потрескивает от пронизывающего его электричества.
— Хорошо, это компании, которые контролирует ваш соотечественник — господин Беленин. Видите, я предельно откровенен с Вами.
Еще одна чашечка чая… «Значит, Санич был прав. Кто-то из наиболее информированных людей, имеющих доступ ко всей технической документации, ведет за его спиной двойную игру».
— Благодарю за откровенность, но согласиться на ваши предложения я не могу. Предлагаю, вернуться к нашим переговорам после расследования, которое я проведу лично, — Андрей встал из-за стола, давая понять, что переговоры окончены.
— Жаль, господин Гумилев, что мы не смогли договориться, возможно, в ближайшее время мы уже не сможем так посидеть и поговорить в столь непринужденной обстановке, — на лице партийного бонзы читалось искреннее огорчение.
— Думаю, мы сможем встретиться уже через неделю. Ставки действительно, высоки. А необходимые распоряжения я отдам немедленно. Еще раз, прошу меня извинить. Уверен, что в самое ближайшее время мы снова встретимся.
В отель Андрей вернулся один. Быстро побросал вещи в чемодан, сувениры решил купить в магазинчиках, которые были в холле отеля и в Duty Free, пока будут готовить его самолет к вылету. Когда он вышел из сувенирного магазинчика с большой коробкой, в которой была бережно уложена кукла в национальной китайской одежде, расшитой драконами и неимоверной красоты птицами, машина уже стояла у подъезда и вещи были в багажнике.
Гумилев не мог избавиться от мыслей о предательстве в своей корпорации. Несмотря на то, что в ней работало уже несколько тысяч человек, Андрей всегда строго следовал правилу — лично встретиться с кандидатом на работу и только сам давал «добро» на трудоустройство.
Это был своего рода ритуал. И секретарь ежедневно резервировал полчаса в напряженном рабочем графике главы корпорации для этого мероприятия. Собеседование было, как правило, коротким. Андрей очень доверял первому впечатлению. Интуиция его подводила редко. Гумилева не могли смутить ни ирокез панка, торчащий над курткой, которая когда-то, возможно, была сшита из кожи, ни строгий темный костюм и аккуратный пробор короткой стрижки. Он видел человека сразу и целиком: доброта и затаенная озлобленность, стремление разбогатеть или безбашенный альтруизм, стремление научиться чему-либо или надежда «просачковав» месяц и, получив хоть какие-то деньги, свалить. Конечно, редко перед ним присаживались парень или девушка, в которых все было прекрасно. Каждый из нас — это букет из ромашек, роз и репейника с крапивой. Но Андрей, перебросившись парой фраз, уже понимал, кто перед ним сидит, и будет ли толк от этого кандидата. Поэтому новость о предательстве, предательстве среди ближайших коллег, была для него непереносима. Андрей пытался убедить себя, что китаец ошибся, а Санич стал жертвой какой-то хитросплетенной интриги, которую затеяли конкуренты.
Из состояния сосредоточенного обдумывания слов китайского политика его неожиданно вывел звонкий женский смех. Андрей поднял глаза и в который раз за сегодняшний день испытал дежа-вю. Перед ним стояла незнакомка, которую он как будто уже видел. Она разговаривала с высоким европейцем. Мужчина рассказывал ей что-то очень смешное и девушка заливисто смеялась. На груди в глубоком вырезе декольте поблескивал странный кулон, издалека напоминающий паука. Паук тоже показался Гумилева чем-то знакомым. Портье, отворивший дверцу лимузина, на мгновение отвлек его внимание, а когда Андрей снова взглянул туда, где стояла веселая пара, там уже никого не было.
Андрей едва дождался, когда ступит на борт самолета, чтобы можно было связаться с Саничем по защищенному каналу связи. Он был уверен, что его переговоры по мобильному, китайские «товарищи» начали писать раньше, чем он ступил на землю Поднебесной.
Распорядившись, чтобы его не беспокоили ближайший час, он набрал номер Олега.
Санич был еще на работе, когда зуммер аппарата с биркой «Генеральный директор» вывел его из задумчивости.
— Добрый вечер, Андрей Львович! Хотя это у нас вечер, — приветствовал шефа Санич и поперхнулся. Понял, что «сморозил» глупость — Гумилев мог подумать, что ему намекают на поздний звонок.
— Привет! Хорошо, что ты еще на посту, — с облегчением произнес Андрей. До него только сейчас дошло, что в Москве уже десятый час вечера. Дошло и насторожило. Несмотря на то, что Олег всегда очень ревностно относился к исполнению своих обязанностей, он никогда без необходимости не сидел на работе.
— Андрей Львович, — без лишних слов начальник службы охраны перешел к делу, — есть две новости, вернее три, — поправился он, — две хорошие и одна плохая. С чего начать?
— Не тяни резину! Конечно, с плохой.
— У нас в Корпорации выявлен «крот». Считаю, что виноват в этом я, лично, и сейчас, как раз, пишу рапорт об «уходе по собственному».
— Так — это две плохих, а что хорошего?
— Гада взяли. Бунин непричем.
Гумилев достал бутылочку минералки и с удовольствием, не спеша выпив ее до дна, откинулся в кресле.
— Олег, ты еще на связи? — по сопению в трубке он понимал, что Санич его внимательно слушает, но Андрею очень хотелось, чтобы друг почувствовал сейчас, как он ему сейчас рад.
— Слушаю, Андрей Львович?
— Во-первых, заявленьице свое отправь-ка в корзину. Во-вторых, срочно организуй запрос «Покрову» по Беленинским IT-активам, и как они с нами пересекаются. Подозреваю, кто-то начал против нас серьезную операцию. Олег, как будто паутиной обволакивают. Ты же знаешь, я сегодня беседу имел с нашими китайскими друзьями. Так, вот, они мне прямо сказали — Беленин наш конкурент и оборудование, которые китайцы для него делают на местных предприятиях — полный наш аналог.
— То же самое я сегодня от Бунина услышал. Как выяснилось, кто «крысятничал», я ему позвонил, все-таки наши подозрения его непосредственно касались, а он меня напрямую спросил — уж, не на Беленина ли «крот» трудился.
