Из сборника «ДЖОН МАРР И ДРУГИЕ МАТРОСЫ» (1888) ДЖОН МАРР Ночною вахтой, братцы, снова Стоите молча почему Передо мною — и ни слова? Вспарывая криком тьму, Раньше глоток не щадили — Океан в ушах шумит! — Марсель весело крепили: В шторме жизнь! И пусть што рмит! Жизнью вы не дорожили — Ваша жизнь у вас в руках! Вы по-детски, просто жили — Счастье ваше в парусах! Буревестники на воле — Куропатки на приколе… Нет, как и песни прежних дней, Вы сердцем старым не забыты — И дружба наша все тесней. Со мною вы навеки слиты И юны в памяти моей! Приливом, двинувшимся вспять, Явились вы ко мне опять — И лица ваши чередою Во мгле всплывают предо мною, Как сон, который не прогнать. Моряки по духу братья! Всех бы заключил в объятья! Но разъяты морем вы, Как пуки морской травы… Не сумею вас собрать я — Что могу, когда без сил Ветер к берегу прибил? Тенями пусть, но в час заката В беде не бросили вы брата — Явились дружною толпой: С наколкой этот, тот с серьгой… Просты и дики ваши души — Вы миру пасынки на суше. И вот вы все пришли ко мне — И те, кто жив, и кто на дне! Эй, купцы! Куда вы мчитесь В Желтом море штормовом? Китобои! Не боитесь Схватки с раненым китом? Что, военные? Отбой? Или дробью барабана Над пучиной океана Вы ведомы в смертный бой? Если брата вдруг волнами Смоет за борт в злую ночь, Не стоите ль с фонарями, Чтоб хоть чем-нибудь помочь? Лишь тех, зашитых в мешковину Иль в старый парус, пушкарей Команда «Все наверх!» не в силах Поднять от сна со дна морей. И трубами из черных вод Не вызвать никого — Но, если сердце вас зовет, Вы слышите его! Оно зовет… В закатный час Я подле мачты вижу вас — Так спойте мне еще хоть раз! ЭОЛОВА АРФА В ПРИБРЕЖНОЙ ГОСТИНИЦЕ Стон стекла под ветром шквальным, Словно арфы скорбной стон, Вот в немыслимом крешендо Взмыл и вновь сникает он. Это мнимость. Нам же в Яви Горше скорбь и величавей Ариэль открыл. И вот День тот в памяти встает. Ладной оснасткой ветра зазывая, Из Аликанта идет «Фокион» В Балтимор. Синь океана живая Синью небес неподвижной объята. Вдруг, наш фор-марсовый сам изумлен: «Бог мой, корабль! Нет, он был им когда-то!» Без мачт и без руля, Давно забывший чащи Снастей, дрейфует он — Так плыл бы крэкен спящий — Не радуясь ветрам, Не замечая штилей, Без экипажа, сам, Он поглощает мили. Без имени — с фальшборта Давно вся краска стерта, Лишь в трюме верный груз Лежит — сосновый брус. Так и жив плавучий остов Сплошь в коросте из наростов; День за днем он дрейфовал, Мхом зарос резной штурвал, Дрейфовал, плетя из тины Шлейф осклизлый, бурый, длинный, Ночь за ночью плыл во мраке, Плыл без факелов на баке, Плыл без колокола он, Скорбный предвещая звон. К столкновениям готовый, — Что ему страшиться течи, Коли в трюме брус сосновый, — Встреча с ним — со смертью встреча! Гибельней подводных рифов, Ведь на якорь не встает он, Затаившийся в засаде Вечной, все вперед плывет он. О корабли, в подводные ущелья Сошедшие, о вас молчит молва! Выплакивает арфа Ариэля То, что не в силах выразить слова! ВДАЛИ ОТ БЕРЕГА Перевод С. Сухарева и С. Шик Волны плот пустой несут: Будто флаг, Бьется на ветру лоскут — Бедствий знак. «Где вы, где вы?» — птичий стон Над водой; И встает, как испокон, Вал морской. МАЛЬДИВСКАЯ АКУЛА Акула — пьяница морей — Апатией больна, А рыба-лоцман рядом с ней Целеустремлена. Ей не страшна акулья пасть И голова Горгоны, Она в сторонке шасть да шасть — Но целеустремленно. Она порою проскользнет Меж самых челюстей, Но створ чудовищных ворот Не сходится на ней. Что ест она? Не знаю сам. У них с акулой дружба. Добыча ей не по зубам, Зато по нраву служба. |
