Прочитав заметку, я возвратил газету Холмсу.

— Ну, что? — спросил он у меня.

— Крайне любопытное дело! — ответил я.

— А как вам нравится выступление Ната Пинкертона?

— Ничего не могу сказать относительно этого.

Шерлок Холмс посмотрел на меня с улыбкой.

— Ведь вы знаете, дорогой Ватсон, что я страшно люблю спорт, — проговорил он.

— Знаю, — ответил я. — Но к чему вы задаете мне этот вопрос?

— Потому что нахожу выход моему спортивному азарту.

— То есть?

— Я берусь, инкогнито, за это дело. Мне просто-таки хочется проверить свои способности и узнать: кто из нас, я или Пинкертон, доберется до истины.

Я невольно улыбнулся.

— Надеюсь, мы будем работать вместе? — спросил Холмс.

— Конечно! — пожал я плечами.

Холмс достал из портсигара сигару, не спеша закурил ее и произнес:

— У Ната Пинкертона есть огромное преимущество. Он узнал о преступлении на сутки раньше меня и это все равно, что получить на бегу сотню сажен. Ну, да посмотрим. Если я буду побежден, это не будет для меня унижением. Не правда ли, дорогой Ватсон?

— Само собою разумеется! — ответил я.

— Но мы не должны терять ни одной минуты, если не хотим очутиться слишком позади. Надевайте ваше пальто, дорогой Ватсон. Нам надо очень спешить.

Недолго думая, я накинул пальто.

Холмс сделал то же самое и, выйдя на улицу, мы направились к дому Мюрева.

Однако нам не суждено было сохранить на этот раз наше инкогнито.

Едва мы подошли к дому Мюрева, как из подъезда его вышел высокий, худощавый господин лет сорока с бритыми усами и бородой и быстрыми шагами направился в нашу сторону.

— Нат Пинкертон, — тихо сказал мне Шерлок Холмс, указывая глазами на господина.

В свою очередь, и вышедший из дому господин заметил нас.

Он бросил на Холмса пристальный взгляд и, поравнявшись с нами, вдруг снял шляпу со словами:

— Привет мистеру Шерлоку Холмсу!

— От души желаю того же мистеру Нату Пинкертону! — ответил Шерлок Холмс.

Оба знаменитых сыщика остановились и пожали друг другу руки.

Казалось, они читали все мысли друг друга.

И поэтому я не удивился, когда весь их разговор свелся лишь к нескольким словам.

— Итак, вместе? — спросил Нат Пинкертон.

— Да, — ответил Холмс. — Есть следы?

— Конечно. Если хотите — возвратимся.

— Вы сделаете мне большую любезность.

Больше они ничего не сказали друг другу.

Оба сыщика понимали друг друга без слов, считая совершенно излишним тратить много слов на разговор.

Втроем мы возвратились в дом Мюрева.

В доме царило уныние.

Нечего и говорить, что приход Шерлока Холмса страшно обрадовал Мюрева и его супругу.

Теперь-то для них уже не было сомнения, что вещи будут найдены.

Не теряя лишних слов, Нат Пинкертон провел Холмса по всему дому, показал ему расположение комнат и в коротких словах рассказал про все подробности преступления.

— Дело, кажется, не так запутано. Я надеюсь, что скоро преступник будет найден, — проговорил Нат Пинкертон. — Мною уже найден след и мне остается сделать лишь маленькую проверку.

— Да? — спросил Холмс.

И в его голосе послышалось легкое разочарование.

— Что делать! — пожал плечами Пинкертон.

— Нет ничего хуже, как являться слишком поздно, — проговорил Холмс. — Кого же вы подозреваете?

— О, в нашем деле не может быть секрета! — воскликнул Пинкертон. — Вещи украл один из домашних служащих, кучер Никита Панкратов.

— Можно спросить вас, как вы дошли до этого убеждения? — спросил Холмс.

— С удовольствием, — ответил Пинкертон. — Не угодно ли вам пройти в спальню? С момента открытия преступления в нее никто, кроме меня, не входил и она все время заперта.

— Прекрасная мера! — согласился Холмс.

Вслед за Натом Пинкертоном, мы с Холмсом вошли в спальню, которую Пинкертон отпер ключом.

Остановившись на пороге, Пинкертон заговорил:

— Вон там были оставлены снятые драгоценности. Сначала я думал, что вор проник сюда через столовую или через дверь, ведущую из будуара в коридор, но внимательный осмотр разубедил меня в этом. Не угодно ли вам подойти к окну?

Пройдя вдоль стенки, мы подошли к первому окну, в котором имелась форточка настолько большого размера, что средней комплекции человек мог свободно проникнуть через нее в комнату.

Указав рукой на наружный подоконник, Нат Пинкертон произнес, обращаясь к Холмсу:

— Конечно, вам виден след ноги на пыльном наружном подоконнике. Это след грубого сапога с подковкой на каблуке. Рядом с ним виднеется другой след, круглый, более нажатый в центре и расплывающийся по краям…

— Совершенно верно. Он походит на след колена, — вставил Шерлок Холмс.

— Так решил и я. Хозяева не доглядели, что форточка не заперта, и вор воспользовался этим. Вне всякого вероятия, вор действовал с помощью еще одного человека. Этот человек исполнял роль сигнальщика. Он мог поместиться на крыше сарая и, конечно, видел, когда хозяйка, сняв драгоценности, вышла к гостям. По его сигналу вор моментально взобрался через форточку в комнату, схватил вещи и, вылезая из форточки, стал на подоконник сначала ногой, затем, держась рукой за ручку рамы, опустился на колено и слез вниз.

— Снаружи было что-нибудь приставлено? — спросил Шерлок Холмс.

— Да. Во дворе, около окна, я нашел на земле валяющуюся лестницу, а около нее след той же ноги с подковкой на каблуке.

— Это все, что вы нашли в этой комнате? — спросил Шерлок Холмс.

— Да. А теперь я попрошу вас пожаловать во двор, — пригласил Нат Пинкертон.

— Я попросил бы вас подождать одну минутку! — сказал Холмс.

С этими словами он вынул из кармана большое увеличительное стекло и, опустившись на колени, стал что-то разглядывать на полу, переползая с места на место.

Окончив осмотр пола, он проделал то же самое с внутренним подоконником.

Вероятно, что-то обратило на себя его внимание, так как его лицо сделалось вдруг серьезным и сосредоточенным.

Вынув из кармана мерку, он произвел какое-то измерение.

Нат Пинкертон с улыбкой посматривал на его работу.

Наконец, он не выдержал.

— Вы работаете так, словно нашли совершенно новые следы! — проговорил он. — Но… могу вас уверить, что ваша работа совершенно излишня. Точно так же, как и вы, я нашел едва уловимые следы на внутреннем подоконнике, но я не придаю значения. Во-первых, на подоконник изнутри постоянно становятся или для того, чтобы протирать стекла, или чтобы открыть форточку, но самое главное это то, что следы идут дальше.

— Весьма может быть! — ответил Холмс как-то загадочно.

— Вы в этом убедитесь сию минуту, — проговорил Пинкертон, выходя из спальни и запирая ее снова на ключ.

Мы вышли во двор и подошли к тому месту, куда выходили окна спальни.

Тут место было огорожено и небольшой квадрат прикрыт рогожей, укрепленной на кольях так, что она не касалась земли.

Осторожно приподняв ее, Пинкертон указал на ясно выделявшийся на песке след.

С первого же взгляда на него, я узнал тот же след, который был отпечатан на наружном подоконнике, с той же подковкой на каблуке.

— Только один след? — спросил Холмс.

— Только один, — ответил Нат Пинкертон. — Направление следа — к конюшне. Лишь только я заметил это, как тотчас же бросился в конюшню и перешарил в ней каждую соломинку.

— И, вероятно, что-нибудь нашли? — спросил Холмс.

— Да.

— Прислуга была уже арестована?

— Да.

— Задолго?

— Часа за три перед тем, как я начал розыски в конюшне.

— И что же вы нашли там?

Нат Пинкертон достал из кармана женское кольцо с бирюзой, окаймленной розанами.

— Вот эту вещь.

— Где?

— В яслях. В этом месте есть как раз ход на сеновал. Вор, схвативши вещи, бросился в конюшню и оттуда, вероятно, на сеновал, потеряв по дороге одну из краденых мелочей. Можно предполагать, что его сообщник, сидевший для наблюдения на крыше конюшни, соскочил на сеновал, где принял от главного вора краденые вещи и вместе с ними скрылся. А вор возвратился во двор.