— Да вы понюхайте! — рассмеялся с берега командир группы. — Это трупы животных! Хватит пить! Вышли все из воды!

Действительно… В свежем ночном воздухе очень уж явственно улавливался сладковатый запах гниения. Если там находились трупы убитых, то есть расстрелянных из пушки животных… А тем паче, что это произошло несколько дней назад… То в воду обязательно мог попасть и трупный яд.

Однако ни это неприятное обстоятельство, ни издёвки Весёлого на нас не подействовали. Поскольку вся наша орава попросту переместилась в самый дальний угол водоёма, куда очень неблагоприятные последствия могли добраться в самую последнюю очередь.

Тут-то командир группы и рассердился. Угрожая нам всеми мыслимыми и немыслимыми карами, начиная от марш-броска в полной экипировке от этого вонючего хауза до крепости А. Македонского и заканчивая обещаниями устроить всем заболевшим тройную дозу вкалываемых в задницу медикаментов… Словом, старший лейтенант Веселков всё-таки заставил нас выйти из воды… И, несмотря на это, кое-кто умудрялся на ходу зачёрпывать в котелок воду… Чтобы тут же опрокинуть его прямо на свою голову или же вволю напиться… А то и про запас…

Ведь командир принял решение не наполнять Це Вешку такой водой, а обойтись подаренной нам бочкой с повышенной концентрацией антифриза.

Однако ранним-ранним утром вся наша группа вновь вернулась к этому водоёму. Ведь старший лейтенант Веселков самолично испил водицы из синей бочки. А также убедился в том, что стойкий химический привкус не исчезает даже после кипячения. Поэтому он подумал-подумал… И в результате мудрое командирское решение было отменено им самим.

Мы подъехали к самому дальнему углу хауза. Уже издалека, то есть подъезжая к водоёму, мы опять учуяли сладковатый трупный запах. Ведь под утро ветер переменил своё направление, и теперь он дул прямо на нас. Уже рассвело, и всем нам открылась впечатляющая картина. Как в воде, так и на берегу лежали огромные раздувшиеся туши верблюдов и быков. И вверх торчали не столько длинные рога буйволов, а сколько выпрямившиеся конечности… То есть верблюжьи и бычьи ноги с массивными копытами… Ну и соответствующий запашок лишь дополнял этот афганский натюрморт.

И мы старались на него не смотреть… Первые пять минут. А потом всё позабылось, и мы опять принялись пить эту воду. Затем всеми имеющимися под рукой ёмкостями, передаваемыми по цепочке как на пожаре, группа принялась наполнять водой нашу Це Вешку. Когда уровень воды в ней дошел до середины, прозвучала команда «Отставить». Личный состав заполнил коричневатой жидкостью свои персональные фляги. Каждый зачерпнул напоследок в свой котелок. И только после этого мы отправились обратно на базу — к остаткам военной крепости покорителя Вселенной Александра Македонского.

Ведь там уже проснулись остальные группы… Группы первопроходцев афганской пустыни Регистан.

Вторая разведгруппа расположилась в полукилометре от древней крепости. Если ядро отряда разместилось прямо в доисторической цитадели вместе с её нынешним гарнизоном специального назначения, а подразделение ст. л-та Веселкова устроило днёвку совсем неподалёку, то вторая разведгруппа уехала подальше от всех. И этот выбор был сделан даже не командиром группы. Тут своё веское слово сказал Старый — наводчик-оператор из числа дембелей. Самым убедительным его аргументом стала фраза: «Чем дальше мы будем от всех, тем меньше к нам придёт желающих попить нашей воды!»

Что ни говори в данной ситуации, но афганская пустыня и тут диктует свои железобетонные правила.

Но мы втроём всё же пошли. Агапеев Вова, Юлдашев Бахтиёр и я. Ведь надо же было совершить ответный визит вежливости и поблагодарить механика Муху за мешок алычи. Она-то очень здорово помогла нашей группе на обратном пути. Правда, мы шли с пустыми руками… поскольку у нас сейчас практически ничего не имелось. Ну, не патроны же или гранаты нести им в подарок. Этого добра у них и самих достаточно-предостаточно.

Зато у нас было огромное желание встретиться со старыми знакомыми и даже друзьями из второй разведгруппы. Чтобы послушать свежие новости об их военных приключениях в афганской пустыне… Да и о своих злоключениях рассказать.

Как и положено, первым нас встретил самый главный представитель солдатского сообщества второй разведгруппы. А именно — командир отделения сержант Хацуков Аскер. Но его заинтересовала почему-то моя персона.

— Зарипов! Иди сюда! — произнёс Аскер, подзывая к себе только лишь меня. — Это ты сейчас замкомвзвод?

Я уже подошёл к Хацукову, который был по призыву на полгода меня старше, а потому мой ответ прозвучал несколько настороженно.

— Ну, да. А что?

Фазан Аскер смотрел на меня спокойно и без каких-либо скрытых эмоций. Он вообще-то был нормальным и, самое главное, уравновешенным солдатом третьего периода службы. Тогда как я относился ко второму, то есть моя армейская действительность не превышала одного года. Но сейчас мы с ним встретились как два младших военачальника…

— Так это ты будешь замкомвзводом вместо Ермакова? — продолжал интересоваться Аскер.

— Точно не знаю, — ответил я честно и откровенно. — Может, буду я. Или ещё кто! Но сейчас замкомвзвод — это я.

— Ну, понятно, — произнёс Хацуков будничным тоном. — Ну, иди.

Я ничего ему не сказал, а просто пошёл к второй их БМПешке. Предварительная и ознакомительная встреча двух новых замкомвзводов вроде бы прошла в спокойной и дружелюбной обстановке. Старшина Алиев, который ранее являлся заместителем командира второй группы, нынче увольнялся в запас. И теперь вместо здоровенного азербайджанца Техрана солдатами будет «рулить» сержант Хацуков Аскербий… Его кабардинское отчество я так и не запомнил. Но телосложения он был очень крепкого. И, честно говоря, не в пример моему.

А вот в нашей третьей группе замкомвзводом был Серёга Ермаков — не обиженный мускулами и сообразительностью парень из тверского городка Торжок. Но и он сейчас готовился к демобилизации в запас. Как старшина Алиев, так и сержант Ермаков, да и все остальные дембеля первой роты… Все они остались в пункте постоянной дислокации. И на нынешнюю войну отправились только те дембеля, которые входили в экипажи боевых машин. Так получилось, что это были сплошные наводчики-операторы. Во второй группе — это рядовой Меликян и солдат Останков по прозвищу Старый. А в нашей третьей — это Абдулла и Лёнька Пайпа.

А механик-водитель Мухаммадиев уже вовсю угощал гостей нехитрыми солдатскими сладостями: Всё той же сушёной алычой, чёрными сухарями, сахаром-рафинадом и даже крепким чаем. Судя по всему, худощавый таджик только-только собирался позавтракать, однако слегка передумал и решил проявить всё своё восточное гостеприимство. Наш усть-каменогорский парень Вовка Агапеев тоже оказался хлебосольным малым, достав из карманов две небольшие банки сгущенного молока.

— Хотел утром «заточить» их. — будто бы оправдываясь, говорил Бадодя Бадодиевич. — Но…

— А у меня парочка шоколадок сохранилась, — признался я.

Я прихватил их с собой, чтобы не идти в гости с пустыми руками. Ведь самаркандское радушие ничем не хуже или лучше всего остального советского гостеприимства. Вот и Бахтиёр достал из своего кармана полпачки импортного печенья. Которое осталось у нас как самый распоследний НЗ.

— А ты вот что скажи! — балагурил механик Муха, разливая чай по кружкам и обращаясь непосредственно к Володе Агапееву. — Почему тебя Бадодей прозвали? Или Бадодиевичем?

Бывший житель города Усть-Каменогорска сначала залился бледно-розовой краской, но после короткого смеха всё же стал объяснять первопричины столь загадочного своего прозвища.

— Когда я в первый раз пошёл в детский сад, то меня родители научили представляться по-взрослому. То есть Владимир Владимирович. А я же был маленьким и всё позабывал. И когда пришёл в детсад… Короче, я помнил только своё имя Володя. Так и представился воспитательницам: Володя Володиевич!