Не прошло и двадцати минут, как до меня донесся стук вполне приличных каблучков.

– Фреди!

– Я здесь, Никки.

Она забежала в дом и остановилась на пороге кухни:

– Ни за что не догадаешься, кто пришел.

На лице у нее было странное выражение, гневное и решительное.

– Кто?

Из-за ее спины вышла женщина.

– Здравствуй, Фреди.

Мой позвоночник будто сковало льдом.

– Пилар?

Вряд ли я ждала ее к чаю.

– Что тебе надо?

Конечно, я встретила ее не в традициях светского стиля общения, в святость которого верила с детства. Можете говорить, что я повела себя как школьница, но разве можно ожидать, что я буду мила с Пилар Басс? Гордон мог украсть мои деньги, выкинуть меня из дома и посадить на мое место эту дуру, но именно Пилар сделала меня главным предметом сплетен. Кика стояла рядом, и я знала, что она побьет эту строго одетую женщину своей сумкой по первому поданному мною знаку.

– Фреди, – сказала Никки, – ты имеешь полное право выгнать ее вон. Я сама пыталась это сделать. – Она метнула сердитый взгляд, как будто вспомнила, что Пилар предала не только меня. – Но она рассказала нечто, что тебе тоже следует знать.

Никки и раньше отличалась всепрощением, но я никогда не руководствовалась принципом «что было – то прошло», вероятнее всего потому, что никто не давал призов за снисходительность.

– Правда? – воскликнула я как могла обаятельно. – Поговорить? О том, как ты выкрала картину из студии Сойера? – Тут я вспомнила, что он так и не появлялся. Не могу сказать, чтобы мои мысли были все время заняты живописью, художниками или теми вещами, которые могут объяснить пристрастие некоторых женщин к бразильскому воску.

Пилар не дрогнула. Она стояла со своими суровыми темными волосами, доходящими до плеч, и жесткой челкой, пересекающей лоб, голубые глаза за стеклами очков казались ледяными. Единственное, что выдавало ее волнение, – это дрожь пальцев, когда она поправляла волосы. Интересно.

– Или ты хочешь рассказать, как выставила мой портрет на обозрение всего Уиллоу-Крика?

– Я здесь не поэтому.

– Тогда почему?

– Гордон.

Мои глаза сузились.

– Гордон?

– Да. Я пришла поговорить о том, как дать ему пинка под зад.

Слова были не из лексикона леди. Ничего подобного я не могла ожидать от Пилар, но они привлекли мое внимание.

Пару секунд я сомневалась, пытаясь понять, какую игру она может вести на этот раз.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила я.

– Я тайком пронесла картину на выставку ради Гордона.

Я часто захлопала ресницами:

– Что?

Она распрямила плечи, подняла подбородок и начала свою постыдную историю.

– Полгода назад Гордон сказал, что любит меня и хочет на мне жениться. Единственным препятствием была ты.

Кика разразилась целым потоком испанских проклятий. Никки тяжело вздохнула. Мы с Пилар уставились друг на друга.

– У... у тебя тоже был роман с моим мужем?

Я знала, что Гордон был самым популярным мужем среди дам Лиги, но роман с Пилар в дополнение к Джанет Ламберт?

Она переступила с ноги на ногу.

– Ну, может быть. – Она смутилась. – Да. Но клянусь, он сказал, что любит меня.

Я была в шоке:

– Я не понимаю.

Она глубоко вздохнула, а затем принялась рассказывать историю, которая будто сошла со страниц закрученной пьесы Юджина О'Нила.

– Он пришел ко мне и сказал, что, если я смогу сбросить тебя с твоего пьедестала в Лиге, он наконец будет свободен и женится на мне. Он считал, что я единственная ненавижу тебя настолько, что смогу сделать это. – Она усмехнулась. – Он сказал, что ему надоело играть партию второй скрипки, надоело, что вся власть в твоих руках, что все воспринимают его лишь как твоего мужа. Что настало время ему быть королем.

Мы с Кикой переглянулись и скривили губы. Пилар покачала головой:

– Он сказал, что я буду королевой.

Король и королева? Казалось, она испытывала неловкость, произнося эти слова, и даже слышать их было как-то не по себе.

Но Пилар продолжала:

– Я понятия не имела, с какой стороны к этому подойти. Ты всегда была неуязвима. Задача казалась невыполнимой, но я не прекращала попыток что-нибудь придумать. С кем бы я ни говорила, сколько бы раз ни таскала Никки на ленч и по магазинам, никто не сказал ничего такого, что бы можно было использовать против тебя. По крайней мере, так мне казалось. Потом Никки упомянула об открытом тобой художнике, а я не хотела, чтобы все лавры достались тебе. Поэтому я пошла посмотреть его работы. Ты знаешь, что произошло потом.

– Твоя подлая поездка в студию Сойера, где ты увидела картину.

– Да. – Она закрыла глаза. – Сперва я была в шоке. Но потом, признаюсь, я обрадовалась. Настолько, что потеряла голову и унесла картину из мастерской. – Пилар снова посмотрела на меня. – Я не понимала, что Гордон использовал меня, пока он не вернулся женатым на этой Ламберт. Я была дурой, что попалась на это. Но что тут скажешь, Гордон может очаровать и монашку.

Это была чистая правда. Не могу сказать, что я простила Пилар, но мое отношение к ней стало чуточку лучше. Во всяком случае, я наконец поняла, зачем она это сделала. В самом деле, что тут скажешь.

– М-м-м, я рада, что мы с этим разобрались. Кика проводит тебя до двери.

Но Пилар и не думала уходить. Кика двинулась на нее.

Пилар увернулась:

– Подожди! Нельзя позволить Гордону уйти безнаказанным.

– Я знаю. И я над этим работаю.

– Тогда тебе будет полезна эта информация. Почему Гордон связался, более того, женился на ком-то вроде Джанет Ламберт?

Кика остановилась на полпути. Никки смутилась.

– Быть может, я не такая красивая, как ты... – продолжила Пилар. Это уж точно, хотя, могу поспорить, если ей слегка завить волосы и подкрасить, она будет почти не страшная. – ...Но я намного симпатичнее Джанет Ламберт.

Верно, даже без макияжа. Я встряхнулась:

– К чему ты ведешь?

– Почему, скажи мне, он связался с подобной женщиной? Женщиной, не имеющей ничего общего с его кругом, который так много для него значит?

– Полагаю, у тебя есть ответ?

– Назовем это подозрением. У нее есть какой-то компромат на него, нечто, что вынуждает его оставаться с ней.

Мой мозг лихорадочно заработал. Я вспомнила, как сперва меня шокировало то, что у Гордона роман с этой бабой. Затем, после того как он отрицал, что знает ее, они вместе уехали из страны и поженились. В этом не было никакого смысла.

– Думаешь, шантаж?

– Именно об этом она и говорит.

Мы обернулись на голос и увидели Говарда, стоящего в дверях.

Он зашел на кухню:

– Думаю, что предположение Пилар верно. Я только что узнал, что Гордон познакомился с Джанет, когда брал ее на работу бухгалтером.

– Видишь! – сказала Пилар. – Я знала, что-то должно быть. Нам осталось выяснить, что именно.

– Нам?!

– Я хочу помочь.

Я напряглась:

– Да, знаю я твою помощь. Спасибо, не надо. С меня хватит.

Я встала со стула и хотела выйти, но Пилар преградила мне дорогу. Я приподняла бровь.

– Послушай, принести ту картину на выставку было нехорошо, – произнесла Пилар. – Да и какое право я имею вовлекать тебя в скандал из-за портрета, если я была... с твоим мужем. Но давай признаем это – я могу помочь.

– Я сказала, что мы сами с этим разберемся. – Возможно, я была резковата.

– Не торопись, Фреди, – сказал Говард. – Я хочу послушать, что она скажет.

Кика пожала плечами:

– Давайте хотя бы выслушаем ее предложение.

– Да, просто послушаем, – поддержала Никки. Я внимательно посмотрела на Пилар, и если честно, мне самой стало интересно.

– Ладно. Что ты предлагаешь?

– Небольшое обследование ее дома в Твин-Риверсе может оказаться полезным.

Я вспомнила полуразвалившийся дом, куда съездила после ухода Гордона.

– Ты хочешь вломиться в дом Джанет Ламберт? – проревел Говард.