«Смертный, покорствуй Судьбе и будь созидателем жизни…» Смертный, покорствуй Судьбе и будь созидателем жизни; В бурном потоке времен светлые миги лови; Помни, что время придет по тебе собираться на тризне, Помни, что мчится, не ждет краткое счастье любви. 1930 Извечно ты покоился в Нирване,
Извечно ты покоился в Нирване, Ты, совершенство бытия не быв. Ты был один и, свет твой отразив, Предвещество бездушное в тумане. Тогда пространства не было, и лёт Неумолимый не стремило время. В Тебе одном тогда таилось семя Всей жизни той, что будет, что придет. И вот на лоне высшего блаженства, И благости и мудрости предел, В самом своем покое усмотрел Ты, совершенный, тень несовершенства. И сам себя тогда Ты бросил в мир. Пространство стало, всё пришло в движенье, И началось веков круговращенье, И жизнь твоя наполнила Сансир. И божий дух живет во всем живущем. Его томит безжалостный закон Причин и следствий, и стремится он Вновь слиться навсегда с предвечно сущим. И человек, и мошка, и змея Сквозь тьмы и тьмы своих перерождений Идут путем тяжелых искуплений К источнику живому бытия. И на путях мучительной дороги Туда, к концу великого всего, Им помогают благостные боги – Лучи живые лика Твоего. 1933 «Ленты дорог – в полдневном жаре…» Ленты дорог – в полдневном жаре. Ветер веселый бьет с тополей. Знаешь – на нашем сайдекаре Третье место – для тени твоей. Вместе мы будем там, где были, Вместе увидим те же места… Прошлые дни возникнут из пыли, Сердца не сдавит пустота. Мы из обломков счастье построим – Столько их было, снов и душ! Старый мотор споет обоим Милую песенку – бруш, бруш, бруш! Весело вместе играть с судьбою Здесь ли, на спуске – иль там, на горбу? Лишь позови – пойду с тобою: Милый, ты слышишь ли там, в гробу? Август 1934 «На смену всего живого…» На смену всего живого Пришла, захлестнула тишь. Помолодевший, снова Ты с прежней улыбкой спишь. Так спят, улыбаясь, дети, Весенних полные сил, Таким тебя на рассвете Я столько раз будил. Веселый, лукавый, милый, Мой спутник безумных лет, Донес тебя до могилы Твой верный мотоциклет. И не в мировом пожаре Тебе было пасть дано: Стирается на тротуаре От крови твоей пятно, – А там, по большим дорогам, Где мчались мы в жизнь с тобой, Несется под лунным рогом Теперь только призрак твой. Лето 1934 ОТРЫВОК Города, как змеи, меняют шкуры: Строят дома, заканчивают метро… Помнишь: ты был жив еще; небо было хмуро; Мы вдвоем смотрели на башни Трокадеро. Их теперь сносят – а ты лежишь в могиле; И если ты выходишь – ночью, при луне – На мотоцикле-призраке кататься, где мы жили, – Твой Париж тебе кажется странным, как во сне. На рабочих улицах, где вместе мы бродили, Белые, высокие построили дома; Непривычно-низкие скользят автомобили, Фильмы незнакомые ставят cinema. 1934 «Сколько было в качанье вагона…» Сколько было в качанье вагона Порастрачено мной вечеров, И туманных кустов перегона, И чужих освещенных домов… Но когда эти окна мелькали И скользил в неизбежное я, Твердо знал я одно: на вокзале Будешь ты дожидаться меня. И в душе что-то теплое тлело, И светлела туманная ночь. И тяжелое горе летело Вместе с яркими искрами прочь. А теперь никого – ни собаки, Ни тебя не увижу теперь. Одному мне придется во мраке Отпирать непослушную дверь. И усну я не с ласковым словом, А с томящею мыслью о том, Что лежишь ты на ложе дубовом Под твоим деревянным крестом. 1934 «Для тебя минуты бег остановили…» Для тебя минуты бег остановили. Спи спокойно, милый: над тобою Бог. Так же солнце светит на твоей могиле, Как над летами широкими дорог. Огражден решеткой от всего земного, Ты спокойно слышишь ветерок в кустах, И моторов рокот не пробудит снова Милую улыбку на твоих устах 1934? |
