СТАРУХИ Ну и ну, ну и дела, как сажа бела… Игорь Чиннов Две дамы-старухи нудно Суются в мои дела. Дела эти скучны и скудны: Дела – как сажа бела. Одна – хлопотлива, седая, Бубнит всё время под нос. Другая – в тени оседает; Вот эта – совсем без волос. Почтительно им уступаю, Но сердце так и кипит! – Тенета плетут, наступают: Ни та, ни другая не спит… Помочь не может мне ярость В неравной глупой борьбе-с. – У одной фамилия – «Старость». У другой – ну,тоже на «С». Х = 0 Алгебраического смысла Ищи и в счастье, и в тоске: Мы для кого-то только числа На разлинованной доске. Выводит Высший Математик Для нас неведомый итог, И каждый маленький квадратик Зовет всё это словом: «Рок». Мне рок запутал уравненье, Свел в нерешимый интеграл И, дав мне мнимое значенье, Стереть с доски не пожелал. Но я нашел ответ короткий, Анестезирующий боль, И мне осталось только четко Теперь в конце поставить ноль. МОЗГ * * * Разделю себе скальпелем голову, Серо-розовый мозг извлеку, И с него, беззащитного, голого, Струйки боли и кровь потекут. И его по курчавым извилинам Буду рвать остриями ногтей. Распластаются мысли бессильные И мой мозг не захочет хотеть. И останется мертвое месиво На стекле синеватом стола, Но двойник засмеется, и весело Отзовется дрожанье стекла. СВИДЕТЕЛЬ Я блуждаю в сырых переходах, В погребах и ямах промозглых, Заключенный на долгие годы… Или это – извилины мозга? Точно вздохами, мерной капелью: «Это ты? Это там? Кто со мною?» Шелестит в тишине подземелье. Или это шаги за спиною? Он не виден. Он как паутина. Точно тень, в закоулках таится. Он двойник. Он тебя не покинет, Он подходит к самой границе. Ты не знаешь – когда, но когда-то Вдруг блеснут зрачки пред тобою, И тебя на прощанье, крылатый, Он коснется холодной губою. ПРИВИДЕНИЕ Настойчивый ветер обшаривал Весь вечер извилины труб, И с ветром, сипя, разговаривал Сугроба горбатого труп. Я знал, что готовятся ужасы, Но некуда было уйти. Я слышал, как пухнет и тужится, Как близится что-то в пути. А ночью кладбищенским выходцем В окошко царапался снег. А ночью с глазами на выкате За тьмою следил человек. И утро еще не маячилось, И брезжить ему было лень, Как в дальнем углу обозначилась Костлявая белая тень. ОНИ Эти возятся ночью и стелются, Греются на свете фонаря, Прилипают на миг к постели, Шелестом со спящим говоря. И льются из комнаты в комнату, Но любят там, где не спят. Собираются целые сонмы там, В одеяниях серых до пят. Они – из потемок варево, Но это – не наша еда: Увидишь – и не заговаривай, – А не то тебе скажут – когда… ВЕТЕР Это – как будто костлявые пальцы: Ветер по крыше ветвями скребет. Это – как будто подкрышные мальцы Возятся, бегают взад и вперед. Всё — как обычно: и садик, и дом… Только, как взломщик, вползает тревога. Только, как ветер, метет чередом Темной судьбою в душе у порога. Этот порог – между «было» и «будет»… Это – под крышкой моей черепной Возится житель проворный ночной… Это – царапает ветер и будит. ДРАКОНОГРАММЫ ОТВЕТ Степану Стаскевичу …И бросьте во тьму внешнюю… Матф. 22, 13 Ну вот, луна – сухая россыпь, И оспины от падавших камней; Рубцы калош – тугая поступь Людей, свой след оставивших на ней. И мячик Марса красноватый, И кратеры, – такая же луна, На снимке мутном автомата Из тьмы, с бездонного пустого дна. Да, и Венера – ад нездешний, Смертельный газ и тусклый, пыльный жар И жизни нет, и тьмою внешней Одет наш голубой и белый шар. Мы знать хотели непременно. Нам всё изведать надо до глубин. И вот ответ – во всей Вселенной Ты, человек, – один! |
