— Только для сумасшедшего.

— Я постараюсь не принять это на свой счет

Морган рассмеялась и покачала головой слегка ошеломленно.

— Поверь мне, я называла тебя и похуже. Тебе нужно было слышать меня, когда я обнаружила кольцо любовницы.

Теперь была очередь Куина смеяться.

— Наверно, я должен сказать, что сожалею об этом, но я солгал бы, Моргана. Так получилось, что та копия была со мной, и я не смог противостоять искушению. Я знал, что ты узнаешь его, конечно, и знал, что ты будешь в ярости.

Он поколебался и затем произнес:

— Ты не упоминала об этом, когда я жил в твоей квартире.

— Я также не спрашивала, кто в тебя стрелял, и не задала еще несколько логичных вопросов, которые должна была бы задать. Ты, кажется, оказываешь своеобразное влияние на мои мозги.

— Это самая приятная вещь, какую ты когда-либо мне говорила.

Она знала, что должна ответить на это чем-нибудь небрежным, чтобы поддержать легкий разговор, но ее собственные слова напомнили ей, насколько, вероятно, опасен Куин.

С тех пор, как она первый раз встретилась с ним, как с Куином, она очень быстро осознала, что газетные сообщения о его бесстрашии и железных нервах не были преувеличением. Он был, думала она, мужчиной, который всегда будет реагировать на опасность или с невозмутимым спокойствием или с небрежным юмором — смотря, что он счел бы лучше подходящим к ситуации и что увеличивало бы его шансы на успех.

Даже когда встанет вопрос о его выживании, Куином никогда не будут управлять страх или неуверенность. Как только он решает сделать что-либо, даже пуля не заставит его сменить курс. Возможно, это была решительность или только простое упрямство, но, чем бы это ни было, оно сделало его идеальным человеком для любой запутанной и сложной жизни.

Это было нетрудно понять. Кроме того, Морган также было ясно, что Куин наслаждался своей жизнью, даже преуспевал в ней, и вряд ли он изменится. Если Интерпол действительно решил, что он гораздо полезнее, работающий на них, чем томящийся в тюрьме, то он, без сомненья, будет продолжать жить своей опасной двойной жизнью.

То, чего не знала, она чувствовала.

Морган была по натуре импульсивной женщиной, а порой и безрассудной, но далеко не бесстрашной. Если она когда-либо умышленно подвергала себя опасности — как это было, когда она следовала за шайкой головорезов, чтобы помочь Куину — то всегда потому, что она слушала свое сердце и инстинкты, а не разумные причины и острый ум, который у нее тоже был. Она была из тех людей, которые блистают в критической ситуации, только чтобы потом, когда будет время, тихо разваливаться на части.

— Моргана? Ты совсем притихла.

Слегка вздрогнув, она поняла, что они почти добрались до ее многоквартирного дома.

— Извини.

— Что-то случилось? — спросил он спокойно.

Она хотела промолчать и не говорить ему ничего, но что-то в ней восстало.

— Случилось? Не знаю. Я только думала о том, что вы делаете. Все вы, я имею в виду. Макс рискует своей коллекцией. Вульф рискует своей работой. Джаред носит оружие большую часть времени. И в тебя не так давно стреляли.

— Я был небрежен, — сказал Куин легкомысленным тоном, как будто это совсем не имело никакого значения, — И я никогда не совершаю одну и ту же ошибку дважды.

— Значит, я не должна волноваться? Хорошая попытка, но я уже получила хорошее представление о том, что пуля может сделать с тем, кто стоит под дулом пистолета.

Куин притих на мгновение и потом сказал посерьезневшим голосом:

— Все, что мы делаешь в жизни, несет риск, ты же знаешь это.

— Да, но большинство людей не ищут себе неприятности.

— Нет? Мы водим автомобили, летаем на самолетах, и некоторые даже преследуют опасных преступников в заброшенных зданиях.

— Тогда я не мыслила ясно, — пробормотала она уныло, понимая, что он ловко выиграл этот раунд.

Куин не стал заострять на этом внимание, а спокойно продолжил:

— Как тот, кто рисковал последние 10 лет, могу сказать тебе, что гораздо лучше встречать проблемы лицом к лицу, даже если это действительно кажется опасным.

Морган решила пока что оставить эту тему. У нее было чувство, что она не сможет победить в этом споре.

— Я только надеюсь, что ты будешь осторожен.

Он поставил машину перед домом Морган и выключил двигатель.

— Я так и намеревался, — произнес он.

Он вышел из машины и обошел вокруг, чтобы открыть для нее дверь.

— Ты будешь завтра в музее? — спросила она его, в то время как они вместе зашли в здание и поднялись по лестнице к квартире Морган на третьем этаже.

— Конечно. Я коллекционер, помнишь? И, так как я приехал в город уже после частного показа, то у меня не было пока что возможности увидеть коллекцию.

— О, правильно, — сказала она, — Я постоянно забываю.

Он усмехнулся, наблюдая, как она нашла ключ и отперла дверь квартиры.

— Если ты забудешь об этом рядом не с тем, с кем нужно, то у нас у всех будут большие проблемы.

Он не выглядел сильно обеспокоенным, и это понравилось Морган. Ей не раз говорили, что она слишком много болтает, но Куин, очевидно, доверял ей, верил, что она не выболтает все его секреты. Ну, по крайней мере, те, которые она знала.

— Не забуду, — сказала она, открывая дверь квартиры.

— Хорошо. Увидимся завтра в музее.

Морган почувствовала острую боль разочарования, думая, что он собирается уйти, сказав только вежливое «до свидания», но прежде чем эта боль успела овладеть ею, Куин взял ее за плечи, нагнул голову и накрыл ее рот своим.

Это движение было немного неожиданным, но в нем не было ничего грубого, и она, наверно, в любом случае не смогла бы предотвратить свой ответ. Ее тело, казалось, имело собственный разум, безвольно приникая к нему, а ее пальцы беспомощно сжимали отвороты его пальто. Огонек возбуждения, зажженный где-то глубоко в животе, распространился так быстро, что даже ее кожа стала разгоряченной. По ней прокатилась дрожь чистого удовольствия, когда она почувствовала, как его пальцы легонько погладили ее горло и шею. Когда же он, наконец, поднял голову, она не смогла сдержать тихого звука разочарования.

Лицо Куина было немного напряженным, глаза потемнели, но его голос был только слегка хриплым, когда он произнес:

— Спокойной ночи, Моргана.

С огромным усилием она сумела отпустить его пальто и отвернуться. Она зашла в квартиру, где пара ламп проливали гостеприимный свет, и мягко закрыла дверь. Долгое время она стояла, прислонившись к ней, не то чтобы размышляя, но все-таки смутно чем-то обеспокоенная.

Она поняла, что изменилось, когда дотронулась до своего голого горла и обнаружила там свое небольшое рубиновое ожерелье. Он вернул его, подсунув на место так же ловко, как и снял две недели назад.

Морган упрекнула себя в этом позже, но истина заключалась в том, что она большую часть пятницы искала Куина. Это было нелегко, учитывая толпу людей, жаждущих увидеть выставку «Тайны прошлого» в первый день ее открытия. Но она все равно его искала.

Даже ее одежда была подобрана с большей тщательностью, чем обычно: черная юбка, длиною до щиколотки, подчеркивающая стройность фигуры, белая блузка с длинным рукавом и красивый, вручную отделанный бисером жилет в роскошных черном, золотом и рыжеватом оттенках. Образ завершали черные туфли-лодочки на высоком каблуке, а ее длинные темные волосы были уложены в изящный французкий узел.

Морган уверяла себя, что выбирала одежду так тщательно только потому, что это был день открытия выставки, а директор просто обязана выглядеть хорошо… но она сама не верила этому. Когда она одевалась, то думала в первую очередь о Куине и знала это.

Она хотела выглядеть… изысканной и утончённой. И высокой. И даже если ей и пришло в голову добавить к описанию внешности «сексуальной», она не стала претворять это в жизнь. Она искала Куина весь день, выискивая в толпе того, чье лицо она запомнила навегда. Она думала, что делает это незаметно, но ее радостное заблуждение было разрушено, когда около трех дня из компьютерной комнаты выплыла Шторм.