Сыграли спектакль, отпраздновали юбилей кружка, новое дело подоспело. Пора было готовиться к съезду художников. Это ведь не просто съезд, а первый съезд. Савва Иванович вошел в Предварительный комитет вместе с Поленовым, Савицким, Владимиром Маковским. Всего в комитете было пятнадцать человек. Добровольных помощников нашлось много, все люди замечательные, историк И. Е. Забелин, например. Кто речь приготовлял, а кто и оперу. Профессор Московской консерватории А. С. Аренский сочинил в дар художникам «Рафаэля», Л. О. Пастернак написал декорации к опере, артист А. И. Ленский режиссировал постановку. Савва Иванович предался поэзии, сложил стихотворный гимн-пролог к живой картине «Афродита».

Декорации писал Поленов. Его «Эллада» — это яркое манящее море, обданные светом и жаром солнца горы, сияющая белизной мрамора безрукая Афродита, портик и ярко-рыжая гречанка, пришедшая молиться богине любви.

Савва Иванович за день до открытия съезда писал Васнецову в Киев о хлопотах по своему спектаклю: «Все говорят, рассуждают, все очень озабочены, мечутся, ломают голову, как одеть „Москву“ — Ермолову в „Апофеозе“. И все-таки должно быть кончат тем, что оденут русской бабой с кулебякой. Наша „фирма“ свое дело сделает, и думаю, что Греция будет, если не строга, то все-таки красива. Поленов чудесно работает декорацию, Кротков написал талантливую музыку, которую сегодня наиграли уже в оркестре, и я был тронут чуть не до слез. Этот жирный медведь имеет в себе какие-то тонкие фибры… А как они смели не обратиться к тебе? Кто кроме тебя может дать русскую красоту? Мне это глубоко обидно, а не обратились только по убожеству. Я сказал им, чтобы они пошли и поклонились тебе, и ты будешь великодушен…»

Заседания съезда открылись в Москве 23 апреля в большой аудитории Исторического музея.

Подъем, патриотизм собравшихся были сродни Пушкинским дням 1880 года.

Съезд приветствовали городской голова К. В. Рукавишников, представители университетов: от Московского — И. В. Цветаев, от Петербургского — Ф. Ф. Петрушевский, от Казанского — Д. В. Айналов.

Речей было много, поднимались вопросы художественного образования, развития искусств в России, говорилось о жизни художников, о творчестве. Съезд длился девять дней и закончился 1 мая большим концертом, где исполнялись опера Аренского «Рафаэль», «Камаринская» Глинки, увертюра Чайковского «1812 год», а заканчивался концерт «Апофеозом», где Савва Иванович Мамонтов отвечал за «Пролог», в котором роль скульптора играл Станиславский, а монолог читала Мария Николаевна Ермолова.

В дни съезда «имени Третьякова» в Москве открылась XXII Передвижная выставка, и впервые на выставке не было Павла Михайловича. Можно сбежать от почитателей, но нельзя скрыться от славы. Съезд назвал собрание Третьякова «Первой национальной галереей».

Последнее слово Первого съезда художников было сказано Николаем Николаевичем Ге. В нем отразились новые веяния. «Мы, небольшая группа людей, любивших искусство, искали друг друга, работали, сплотились, разносили искусство, насколько могли, по всей России, сделали ту перемену во взглядах, в которую далее наши братья внесли новые взгляды, стали искать новые идеалы…»

Эта речь об идеалах была завещанием старейшего передвижника. Он умер ровно через месяц, 1 июня 1894 года. Репин на съезде не был, и Врубель не был. Репин уехал в Париж, а Врубель сопровождал по Италии Сергея Мамонтова.

Искусство для Саввы Ивановича Мамонтова — радость, отдых, счастье, но у него была работа. Жестокий труд промышленника, не только владеющего миллионами, но постоянно пускающего эти миллионы в созидание, в дело, которому нет конца. В начале 1894 года Мамонтов подал министру финансов Сергею Юлиевичу Витте записку о богатстве Русского Севера, предлагая оживить эти мертвые сокровища единственно доступным образом — провести через нехоженые дебри, через леса и болота железную дорогу. Эту дорогу Савва Иванович брался построить за три с половиной года. Витте был внимательным чиновником. Карьеру сделал головокружительную. Начав службу на Одесской железной дороге начальником движения, он вырос в директора Департамента железнодорожных дел, пробыл на этом посту три года, был назначен министром путей сообщения, а через несколько месяцев, в конце 1892 года, получил наиважнейший государственный пост — министра финансов. Уже через несколько месяцев после этого назначения хозяин и редактор «Нового времени» Алексей Сергеевич Суворин в январе 1893 года записал в дневнике: «Витте стал неузнаваем. Когда делают доклад, он смотрит вверх, точно мечтает о вещах не от мира сего или о величии своего призвания. Когда говорят с ним — почти не отвечает. Царю, говорят, нравится его авторитетная манера… Кривошеин (Аполлон Константинович — министр путей сообщения. — В. Б.) от себя сделал доклад о том, чтобы вывозить рельсы и вагоны из-за границы, чтобы заставить горных заводчиков понизить цены, но говорят, что его побудил к этому Витте. Витте же сказал против него речь, разбив его доводы: правительство 140 миллионов употребило на заказы с целью поднятия этого производства, были два специальных распоряжения государя, чтобы отнюдь не заказывать за границей… Теории Витте оригинальны, но он не хорошо рассчитывает и хочет рубить сплеча. Петра Вл. Антоновича содержали еврейские банкиры. На Жуковского (управляющий государственного банка. — В. Б.) Витте смотрит свысока и хочет сделать директором банка Антоновича, но он просит 100 тысяч рублей жалованья. Витте, когда был в Киеве, субсидировал Антоновича, который защищал юго-западные дороги». Итак, финансами России заправлял человек большого ума и больших скрытых связей с международным капиталом, с богатейшими еврейскими домами Европы, друг главы дома Ротшильдов Альфонса и президента Франции Лубэ. Через много лет, в 1907 году Суворин записал в дневнике: «Граф Витте давно занимается экспроприацией. Он делал конверсии, девальвацию, винную монополию».

Думается, мы до сих пор не знаем всю правду о Витте, о его связях и о его тайной службе. Многие, прочитав «Воспоминания» Витте, до сих пор принимают его за благодетеля России. Савве Ивановичу Мамонтову этот царедворец, чиновник новой формации, ответчик за будущее государства, доверенное лицо Александра III казался светочем. Витте тоже приметил Мамонтова, Мамонтов был ему нужен. В ответ на «записку» Сергей Юлиевич пригласил Савву Ивановича совершить почти фантастическое по тем временам турне по Северу. Таким образом, мысль о скорейшем преобразовании Севера становилась мыслью, желанием Витте, который собирал вокруг себя достойных исполнителей своих замыслов.

Уже 10 июня Савва Иванович писал своему младшему сыну Всеволоду, которого он провел в Директора Правления Московско-Ярославско-Вологодско-Архангельской железной дороги: «Дорогой Вока! Я вернулся из Петербурга вчера. Дело по Северной дороге кончено и нами подписано. Теперь, благословясь, будем приступать к нему. Я еду завтра вечером в Ярославль, где в воскресенье прибудет Витте и в воскресенье же вечером мы выедем в Вологду… Беру с собой в качестве секретаря Голубева. Вернусь, вероятно, через две недели. Тебе поручается вся канцелярия и все делопроизводительство по строительному отделу, т. е. все будет проходить через твои руки и ты должен быть больше всех в курсе дела. Я очень счастлив, что могу так деловито и ответственно поставить тебя. Благодаря этому ты сразу станешь нужным серьезным человеком при живом и крупном деле. От тебя уж будет зависеть влезть в хомут и пойти солидным ходом. Вознаграждение тебе будет назначено солидное, какое следует самостоятельному человеку. От Сергея опять нет известий… Еду сейчас на свадьбу Третьяковых».

Мистическая закономерность семейства Мамонтовых! Дело отца наследует третий сын. Недоверие Ивана Федоровича Мамонтова к старшему сыну Анатолию было вызвано непослушанием последнего, женитьбой на певице. Старший сын Саввы Ивановича Сергей — гусар-поэт — оказался человеком легкомысленным. Получив офицерский чин, служил недолго, вышел в отставку по болезни, уехал в Рим, где и женился на маркизе Виктории да Пассано. У маркизы был титул, но не было средств. Жил Сергей Саввич на акции железных дорог, писал стихи, пьесы, дружил с художниками. Пьесы его шли в московских театрах, в издательстве дядюшки Анатолия Ивановича напечатал в 1902 году солидный сборник своих стихов и прозы «Были и сны».