Нет, не толпы, гудящие, как пчелиный улей, стекались на смотрины царской славы — тощие, тихие ручейки. Люди не теснились, не толкались, всем хватало места видеть и слышать. А Москва любила поглядеть! И было на что.

Вели племенных царских коней. Их было двадцать четыре, под золотыми седлами, в драгоценных каменьях, в сверкающей сбруе.

За конями следовали царские алые сани. За санями три кареты, две в серебре, одна в золоте, с дверцами из стекла, прозрачными и чистыми, как лед.

Вслед за каретами, разметая метлами снег, шли богатыри-стрельцы — дорогу царю чистили.

Алексей-то Михайлович одет был в кафтан из алого бархата, в золоте, в каменьях. Шел без шапки, глядел на тихую свою столицу и слезы с глаз смахивал, а перед Спасскою башней расплакался, как ребенок. Два кирпичных свода рухнуло. Статуи попадали наземь, поразбивались, пал и треснул большой колокол.

Никон, утешая государя, взял его под руку, говорил царю что-то ласково, проникновенно. Чего — люди не слышали издали, но видели. Видели — крепка и прекрасна дружба двух великих столпов государства.

Перед девичьим Вознесенским монастырем царь стал и, молясь на надвратную икону, трижды пал на землю.

Принял от игуменьи и монахинь огромный хлеб с серебряной солоницею и пошел в Успенский собор. Отстоял вечерню, которую служил патриарх Никон, и только поздней ночью прибыл наконец в свои царские палаты. Пока разоблачался, кликнул бахаря.

— Утешь на сон грядущий.

— Да про что сказывать-то?

— Любое.

— Про птицу знаю. Жила-была птица-синица. Летала птица за море, уносила за море птичье свое горе. Возвращалась птица домой — песни петь да гнездо вить, а тебе бы, царь-государь, спать-почивать, сны видеть легкие, чтобы был ты поутру здоров и счастлив, народу твоему на счастье.

— Эко! — сказал Алексей Михайлович, блаженно садясь на лавку.

Он очень устал за день и за все прочие долгие дни, проведенные в тревогах о семье, о Москве, о битвах.

— Ну, вот я и дома.

Бахарь ушел, и тотчас в спальню вошла Мария Ильинична.

— Ложись, государюшко.

Он послушно лег, потянулся.

— Про птицу бахарь сказывал. — Губы у него дрогнули.

— Плохое, что ли? — спросила царица, ложась рядом.

— Да нет, хорошее. За море синица горе свое относила, а домой летала песни петь да гнездо вить.

— Хорошее сказаньице, — согласилась Мария Ильинична. — Нам бы так, царям…

И услышала — спит.

— Ишь как навоевался, — сказала Мария Ильинична и тоже стала думать про птицу-синицу. Думала-думала, пока слезы из глаз сами собой не покатились.

А Никон не спал: сочинял, как будет встречать патриарха Антиохийского…

Мантию надо надеть из рытого узорчатого бархата с красными скрижалями. Херувим на них шит золотом и жемчугом. Жемчуг очень даже хорош. А на голову — белый клобук с золотым куполом, с крестом из жемчуга и каменьев и с жемчужными херувимами над самыми глазами. Посох-то надо с изумрудом взять. В кулак изумрудище. И еще надо сказать царю, чтоб за обедом посадил он их, патриархов, по левую от себя руку. Валашский да молдавский князья сажали Макария от себя по правую руку. Себя-то выше ставили. А у нас — иное. У нас духовная власть превыше царской. Пусть о том и Макарий знает, и весь белый свет.

Россия — государство духовное! Не царь — первый человек, но патриарх.

— Никон! — сказал вслух и еще раз повторил: — Никон!

Имя звучало и грозно, и серебряно, словно в колокол ударяли.

— Ни-кон!

Агнечная просфора —просфора без части, называемой агнецом, символом Спасителя.

Антиминс —освященный плат, где изображено положение во гроб Иисуса Христа.

Антифон —краткий стих из псалмов, поется поочередно на обоих клиросах.

Архимандрит —настоятель архимандрии, монастыря.

Бахарь —сказочник, краснобай.

Бучило —водоворот, яма, омут.

Верлиока —персонаж русских сказок.

Верховные подьячие, подьячие тайных дел —личная канцелярия царя, из которой был образован Приказ тайных дел.

Войт —городской голова.

Гиль —бунт.

Горлатная шапка —шапка из горлового меха.

Дискос —блюдце с поддоном, на которое кладут вынутый из просфоры агнец.

Евхаристия —таинство Святого причащения.

Жадать —жаждать, хотеть.

Зёв— просторечное: шум, крик.

Каламарь —чернильница.

Каштелян —второе лицо после воеводы в польских городах.

Копец —хищная птица.

Кортель —летник, подбитый на зиму мехом.

Коршак —коршун, хищная птица.

Кустодия —крышка для печати.

Ламуты —северный народ.

Литургия —обедня, при которой совершается таинство евхаристии.

Ловчий —придворный, ведающий царской охотой.

Наряд —артиллерия.

Обавник —чародей, колдун.

Обарный мед —заварной.

Огненик —свеченосец.

Окольничий —второй государственный чин в России XVII в.

Омофор —часть архиерейского облачения.

Опашень объяринный —верхний летний кафтан с коротким широким рукавом из волнистой ткани.

Охабень —верхняя одежда с прорехами под рукавами и с четвероугольным откидным воротом.

Панагия —икона, носимая архиереями на груди.

Поручник —то же, что поручик.

Послушничество —монашеский обет, исполнение любого приказания, любой работы духовным лицом.

Потир —чаша для святых даров.

Привилей —грамота на владение.

Разрядные дела —дела Разрядного приказа, занимавшегося разбором местнических дел.

Рапида —предмет культа.

Саккос— архиерейское облачение.

Скопа —хищная птица.

Скрижали —здесь: нагрудник на мантии архиерея или архимандрита.

Сочни —пресные постные лепешки.

Стадий —мера длины.

Тарка —слоеное печенье.

Тюфяк —легкая пушка.

Ферязь —ферезея, мужское платье с длинными рукавами, без ворота.

Челиг кречатый —самая ценная ловчая птица, бьющая добычу сверху, в небе.

Четь —четверть, четвертая часть, 25 пудов.

Шаньги —род ватрушки, сочня.

Шлёпы —орудие наказания.