— Дракис, вы с Энкиду должны как можно лучше все спланировать, хотя времени у вас на это немного. Я хочу, чтобы вы оба подумали о том, что может пойти не так, и о том, что тогда вы станете делать. Каждый из вас должен выбрать себе замену на тот случай, если вы будете убиты. Вы должны быть уверены, что ваши люди знают, что они должны делать и как. Продумайте сейчас, как будете действовать, когда доберетесь до башен: как атакуете их, как будете их защищать, когда разместите там ваших людей. И, когда нападете, помните, что все должны кричать изо все сил, как делают варвары. Пусть ваши двадцать человек вопят, как целая сотня. Ничто не пугает людей больше, чем крики в ночи, сулящие смерть и разрушение.
Эсккар говорил всего несколько минут, но Дракис и Энкиду все еще пытались продумать все вопросы, о которых упомянул их предводитель, и найти ответы на них. Дракис запомнил последние слова командира:
— Удержи ворота, Дракис. Если враг подумает, что мы пытаемся запереть его в Аккаде, это сломает его храбрость. Продолжайте кричать, что никто не уйдет живым. Тогда половина из них в панике начнет карабкаться через стену, чтобы спасти свою жизнь.
Дракис понимающе кивнул и положил руку на плечо своего командира.
— Я удержу ворота, командир.
— Это будет нелегко. Но если ты сумеешь продержаться, Дракис, никто из верховых не сможет ускакать, а те, что перелезут через стену, поутру станут легкой добычей всадников. Но тебе придется очень нелегко. Если мне и Бантору будет сопутствовать удача, каждый разбойник в Аккаде ринется в сторону ворот, пытаясь спастись, и в отчаянии вступит в бой с твоими людьми, чтобы выбраться с безопасное место, за город. Останови их, Дракис. Убей их всех.
Вспоминая этот разговор, Дракис понял, что Эсккар высоко оценил его, отдав под его команду отряд и решив, что Дракис сможет сам продумать детали. Он наблюдал, как Эсккар потом отправился поговорить с Бантором, Клексором и Явтаром. Их заданием было взять речные ворота. После они нападут на казармы, чтобы попытаться освободить воинов, которых там держат в плену. Если Бантору повезет, он погонит остаток людей Кортхака к главным воротам, прямо к Дракису, который будет сдерживать их, пока не подоспеет помощь. Если он до нее доживет.
Дракис ускорил шаг. Его людям предстояло одолеть огромное расстояние, пройдя из конца в конец почти весь Аккад, и он хотел добраться до места прежде, чем поднимется тревога. Но он много лет жил в этом городе и узнавал извилистые улочки и переулки даже в темноте.
Им оставалось миновать всего одну улицу, и тут Дракис пробормотал проклятие, услышав громкий шум, поднявшийся у речных ворот. Шум длился всего несколько мгновений и стих так же внезапно, как и начался. Молчание вновь воцарилось над ночным городом. Что еще важнее, не протрубила труба, не поднялась всеобщая тревога. Может, жители привыкли к воплям и звукам боя, даже после наступления темноты.
В этот ночной час улицы были пустынны, но, вполне возможно, все не спали и наблюдали от своих порогов или с крыш домов. Ребба заверил Эсккара, что жители города не выдадут их, но достаточно будет всего одного врага или какого-нибудь глупца, который поднимет крик.
Стиснув зубы, Дракис молился богам, прося даровать ему еще немного времени, и крепко прижимал к боку лук. Он ускорил шаг; сердце его бешено колотилось. Наконец он увидел, что улица впереди раздалась, повернув к широкому, теперь пустому, пространству перед воротами. Он добрался до цели.
Перед ним были две высокие деревянные створки, закрытые и заложенные засовом, а слева и справа от них возвышались квадратные башни, поднимавшиеся над самой высокой частью ворот.
В каждую башню вел вход снизу, но ни одна из них не имела выхода на стены, простиравшиеся влево и вправо. Внутри башни были почти пустыми, там стояло несколько лежанок, на которых могли спать стражники, и имелось помещение для оружия — за ступеньками, прильнувшими к стене, поднимающимися к окаймленной зубцами открытой площадке наверху.
Дракис остановился и поднял руку. Спустя несколько мгновений его люди заняли места по обе стороны улицы, выстроившись лицом к воротам, приготовив луки и ожидая команды к атаке.
У них осталось совсем немного времени. Луна потускнела, превратившись в смутный, едва различимый отблеск в небе, но стражники развели маленький огонь в яме у подножия левой башни, примерно в семидесяти шагах от Дракиса и его отряда. Дракис знал: этого света более чем достаточно, чтобы выстрелить ночью с такого расстояния. Стрелы его людей нанесут удар из темноты.
Три воина Кортхака стояли вокруг мерцающего огня. Дракис не знал, сколько еще стражников находится внутри башен, но Ребба полагал, что двадцать или тридцать человек следят за главными аккадскими воротами день и ночь, скорее для того, чтобы остановить тех, кто захочет покинуть город, чем для того, чтобы защитить жителей города от грабителей, которые могут попытаться проникнуть снаружи.
Тревога могла прозвучать в любой момент, и чем скорее Дракис возьмет башни, тем будет лучше. Эти башни помогут его лучникам удержать ворота закрытыми.
Пока что их не обнаружили, и Дракис хотел сохранить за своим отрядом это преимущество как можно дольше, по крайней мере, до тех пор пока не прольется первая кровь…
В ночи позади него поднялся рев, отчетливо долетевший даже до того места, где они стояли, а вслед за тем прозвучал пронзительный напев трубы, медленно растаявший в ночном воздухе. Дракис в ярости заскрипел зубами. Они почти застали врага врасплох, а теперь придется пробиваться с боем.
— Сперва возьмем левую башню. Рассыпьтесь, но не обгоняйте меня. Пошли.
Пока их никто не заметил. Стражник вышел из правой башни, осматриваясь и окликая тех, кто поддерживал огонь. К счастью, какой-то дурак начал подбрасывать в костер еще хвороста, и пламя взметнулось вверх, дав лучникам Дракиса лишний свет.
Дракис наложил стрелу на тетиву и шагнул вперед, на площадку перед башнями. Его люди справа и слева сделали то же самое, растягиваясь цепью по мере того, как они приближались к воротам. Спустя несколько мгновений люди Дракиса растянулись через все открытое пространство, продолжая быстро идти вперед. Дракис сделал еще дюжину шагов, отдал приказ остановиться и стрелять.
Шеренга остановилась, тетива каждого лука натянулась так, что оперение почти коснулось глаза лучника, и стрелы устремились в полет. Едва Дракис отдал приказ, прозвеневший с одной из башен крик предупредил защитников ворот о приближении стрелков, и несколько воинов вгляделись вниз, в улицу, как раз в тот миг, когда стрелы начали поражать людей, все еще не понимавших, что происходит. Предупреждение запоздало.
Те, кто занимались костром, погибли, утыканные стрелами. Другие стражники, спотыкаясь, выскочили из обеих башен, с глупым видом оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, что же произошло.
Стрела Дракиса еще не достигла цели, а он уже побежал вперед, его люди — за ним.
— Стойте! — он прицелился; новая стрела уже лежала на его тетиве. — Стреляйте!
Еще одна туча стрел устремилась к защитникам ворот. Упало еще несколько человек, пронзенные тяжелыми стрелами, на таком расстоянии сбивающими человека с ног. Вопли раненых смешались с криками изумления.
Теперь Дракис одолел уже больше половины расстояния, отделяющего его от ворот. И вновь остановился, как раз перед костром.
— Стой!
Шорох стрелы, скользящей по дереву лука, показался ему очень громким, когда он натянул тетиву.
— Стреляй!
На этот раз он целил высоко, в человека, кричащего на вершине башни. Стрела свистнула в ночи, но Дракис не стал проверять, попала ли она в цель.
Все стражники, которых нападение застало снаружи башен, погибли от третьей волны стрел, ударивших в них с расстояния меньше сорока шагов.
В то самое мгновение, когда его стрела устремилась в полет, Дракис сорвался на бег, направляясь к левой башне, сжимая лук в левой руке и вытаскивая меч правой.
