– Что вы делаете? – Она тотчас пришла в себя, отводя прочь его руки.

– Ты в этом костюме как какая-нибудь викторианская девственница, – проворчал Рэнсом. – Выбирай: либо мы втроем будем стоять в стороне и спокойно наблюдать, как ты теряешь сознание, – или постараемся тебе помочь. Выбор за вами, мисс Баррингтон.

Мадлен открыла рот от изумления: подумать только, он посмел обратиться к ней на «ты»!

– Послушайте, мне кажется, ваш тон… – не выдержал Престон, но Мадлен оборвала его:

– Нет-нет, Престон, пожалуйста, прошу тебя, не надо его провоцировать…

– О да, это сущая правда – меня провоцировать не надо, иначе никто не знает, что я выкину в следующий момент, – усмехнулся Рэнсом, отводя руки Престона от Мадлен. – Я становлюсь просто сволочью: насилие, непристойный язык, вандализм и все такое… – Он помолчал и выразительно добавил: – Шантаж, наконец…

– Пожалуйста… – почти простонала Мадлен.

– Вот вода, Мадлен. – Теккери Баррингтон протянул ей стакан.

– Спасибо, папа, – в бессилии прошептала Мадлен. Она сделала несколько глотков и протянула руку, чтобы поставить стакан на стол.

Однако Рэнсом не дал ей этого сделать – выхватив нее воду, он смочил пальцы и щедро обрызгал лицо Мадлен.

– Что вы делаете? – возмутился Престон.

– Небольшой холодный душ ей явно не повредит.

– Не думаю, чтобы… – снова заговорил Престон, но Рэнсом не дал ему закончить фразу:

– Не думаете? Это уж точно. Кстати, кто вы такой, чтобы встревать в беседу? – Только тут Рэнсом вспомнил, что этот Престон назвал Мадлен «дорогая».

– Я – жених мисс Мадлен Баррингтон, и я должен сказать…

– Да ну? – изумился Рэнсом, снова не дослушав несчастного Престона. Он пожал плечами, чтобы скрыть боль, которую причинило ему это заявление. В довершение всего она еще и помолвлена?

– Престон… – слабо запротестовала Мадлен.

– Ну, точнее говоря, почти жених, – поправился Престон.

– Вижу, вижу. И что, она может быть беременной от вас?

Мадлен задохнулась от ярости. Теккери Баррингтон деликатно кашлянул.

Престон покраснел и ответил:

– Конечно, нет! Что за вопросы?

– Вопрос вполне разумный, – спокойно объяснил Рэнсом. – Головокружение, тошнота… – Он снова пожал плечами. – Хотя, может быть, это обыкновенная простуда. Или она вообще не слишком крепкого здоровья? А с нервами у нее все в порядке?

– Довольно! – на этот раз Рэнсому ответила Мадлен, причем довольно громко: она начинала понемногу приходить в себя.

Разумеется, этот человек мог довести ее до обморока, мог обращаться с ней грубо, воспользовавшись ее растерянностью, мог облить холодной водой, рискуя испортить дорогой костюм, – но оскорблять себя она ему никогда не позволит. Мадлен отстранила Престона и поднялась на ноги. Пристально посмотрев на Рэнсома, она заявила:

– Послушайте, вы не доктор и не психолог, поэтому лучше держите свои вопросы и замечания при себе.

– Мадлен, – мягко вмешался Престон, – честно говоря, сходить к врачу тебе не повредит.

– Со мной все в порядке! – Она гордо вскинула голову.

– Но ты ведь едва не потеряла сознание!

– Вовсе нет!

– Однако, – не сдавался Престон, – слабость, головокружение, внезапная бледность… И, дорогая, согласись, ты ведешь себя… несколько странно…

Мадлен внимательно посмотрела на Престона и не сразу нашлась что ответить. Престон и отец смотрели на нее так, как будто у нее вдруг выросла вторая голова. Она ведь никогда не падала в обморок на деловых встречах и уж тем более не выходила из себя подобным образом. Да, надо следить за своим поведением. Иначе отец и Престон, чего доброго, еще догадаются, что они с Рэнсомом уже где-то встречались. Она глубоко вздохнула и прокашлялась.

– Да, вы правы, я веду себя странно. Мое поведение достойно всяческого порицания. Приношу свои извинения. Я просто… слишком волнуюсь из-за предстоящей поездки в Монтедору. – Она посмотрела прямо на Рэнсома и продолжила: – По-моему, это ужасное место, где ничего хорошего с нормальным человеком произойти не может. У меня остались жуткие воспоминания от моей последней поездки туда полгода назад…

Зеленые глаза Рэнсома, которые, как она хорошо знала, могут излучать такое тепло и нежность, на сей раз были холодны как лед.

– Неужели? – поинтересовался он, с трудом сдерживая ярость.

– О да. Точно, – заверила она его.

– Но, дорогая, – обратился к Мадлен Престон, – может, ты передумаешь и пошлешь кого-нибудь вместо себя?

– Это совершенно не обязательно, – ответил ему Рэнсом. – Со мной она будет в полной безопасности.

– Думаю, вы не рассердитесь, если я вам скажу, что не слишком в этом уверен. – Престон холодно посмотрел на Рэнсома.

Тот в свою очередь глянул на него с явной неприязнью:

– Почему это я не рассержусь?

К своему ужасу, Мадлен не могла удержаться от смеха, хотя и постаралась превратить его в легкий кашель, чтобы не шокировать окружающих окончательно. Она повернулась к отцу и обратилась к нему чисто формально – так, как делала, впрочем, всегда, когда находилась в его офисе:

– Простите, сэр, я, конечно, понимаю, что вам стоило больших денег и хлопот нанять телохранителя, но, думаю, будет лучше, если я поеду в Монтедору одна.

– Я вполне уважаю твои чувства, Мадлен, – ответил ей Теккери Баррингтон, – но на сей раз полностью уверен в обратном: будет лучше, если в Монтедору тебя будет сопровождать мистер Рэнсом. В отличие от Престона я в нем совершенно уверен и точно знаю, что он сумеет как следует защитить тебя в случае необходимости. И вы, Престон, пожалуйста, поверьте моей интуиции, – добавил он, видя, что друг Мадлен собирается что-то возразить.

Рэнсом пристально посмотрел на Мадлен:

– Ваш отец совершенно прав, мисс Баррингтон. Монтедора – слишком опасная страна, чтобы молодая женщина могла поехать туда одна. Я удивляюсь, что, когда вы были там в прошлый раз, с вами не произошло никаких неприятностей…

– Почему не произошло? Еще как произошло… – с горечью ответила Мадлен.

– Дорогая! Мадлен! – почти одновременно вскрикнули Престон и Теккери Баррингтон.

– Ты никогда мне не рассказывала! – испуганно закричал Престон.

– Да что вы, мисс Баррингтон? – спокойно удивился Рэнсом. – Неужели происшедшее с вами было так уж неприятно?

– Еще как! Но все это пустяки, – ответила Мадлен, стараясь главным образом успокоить отца. – Я ведь живая вернулась, не так ли?

– И тем не менее, Мадлен, ты должна была мне рассказать, – не уступал Престон. – Что за секреты между нами?

Рэнсом фыркнул, переводя насмешливый взгляд с Мадлен на ее «почти жениха».

Потом заговорил Теккери Баррингтон – на сей раз тоном, не допускающим ни малейших возражений:

– Боюсь, что твое признание в корне меняет всю ситуацию, Мадлен. Если раньше я мог только просить тебя – как отец, – чтобы ты согласилась поехать в Монтедору с телохранителем, то теперь я настоятельно требую. Выбирай, либо ты поедешь в Монтедору с мистером Рэнсомом, либо не поедешь вообще.

– Пожалуйста, дорогая, прошу, откажись от поездки! – И Престон опасливо посмотрел на Рэнсома.

– К сожалению, ехать туда я должна, – слабо возразила Мадлен.

– Моя дочь прекрасно знает свои обязанности, – сухо вмешался Теккери Баррингтон. – Она никогда не отступала и всегда умела настоять на своем.

– По-моему, и шутить она умеет неплохо, – подал голос Рэнсом.

– Не рассчитывай на это, – чуть слышно ответила ему Мадлен.

– Когда я был в Монтедоре в последний раз, мисс Баррингтон, – учтиво ответил ей Рэнсом, – то меня научили там не рассчитывать ни на что.

Они посмотрели друг на друга и поняли, что им придется ох как нелегко…

Мадлен умылась холодной водой, но кровь по-прежнему стучала у нее в висках. Ей было ужасно жарко, щеки пылали, невыносимо болела голова. «Он здесь, Господи, он здесь!»

Пять минут назад она и извинившись, вышла из приемной отца и направилась в собственную ванную комнату, располагавшуюся неподалеку. Там она почувствовала себя в относительной безопасности – особенно после того, как закрыла дверь, отделяя себя от того человека. Однако увы, этого показалось недостаточно. Мадлен беспомощно посмотрела на свое мокрое отражение в зеркале.