Рэнсом! Это все-таки случилось! Разве могла она в ту душную, жаркую ночь в Монтедоре представить, что однажды снова встретится с этим человеком – да к тому же в офисе отца?

– Монтедора! – простонал Мадлен, осознавая безвыходность ситуации, в которой оказалась Он поедет в Монтедору вместе с ней! Внезапно все поплыло у нее перед глазами, и она почувствовала, что ей дурно. Мадлен с трудом опустилась на стул.

Сколько раз – в тишине собственной спальни, в успокаивающем, приятном тепле ароматизированной ванны, в сумасшедших дорожных пробках на улицах Манхэттена, в неясном беспокойстве предрассветной полудремы – спрашивала она себя, что же незнакомец делал в Монтедоре полгода назад. И, планируя очередную поездку в эту страну, Мадлен в глубине души боялась, что встретится с ним снова, – хотя и успокаивала себя: вероятность такой встречи минимальна.

Однако в глубине души она хотела встретиться с ним. Ее измучили, извели эротические фантазии, навязчивые воспоминания о той ночи, полной томительного удовольствия. Мадлен Баррингтон жестоко подавляла мысли и мечты о новой встрече с незнакомцем.

Дрожащими руками Мадлен провела по волосам и поняла, что ей необходимо причесаться. Она открыла сумочку и достала серебряный гребень, несколько лет назад подаренный ей матерью. Резкими взмахами руки Мадлен пригладила непослушные локоны.

Тот человек… Он ведь ни капли не изменился. Худощавый, стройный и в то же время на удивление сильный. Конечно, идя на эту встречу, он как следует причесался, но одна непослушная прядка – озорная, выгоревшая на солнце – все-таки упала на лоб. Глаза, опушенные длинными ресницами, оказались более зелеными, чем помнила Мадлен. Правда, сейчас они горели гневом, а не искренней и нежной страстью, как тогда.

Слезы волнения выступили на глазах Мадлен – она вдруг ощутила себя совершенно беспомощной. Она проглотила комок в горле и сделала несколько глубоких вдохов – в конце концов, надо наконец взять себя в руки и успокоиться. «Макияж, – растерянно подумала она, – надо подправить макияж…»

Он выглядел таким же неукротимым и опасным, как и тогда, в Монтедоре, – пожалуй, даже диким для цивилизованного большого города. Мадлен испугалась, что Престону от него достанется…

Престон! Глаза Мадлен в одно мгновение расширились от ужаса, и нервная тяжесть в желудке снова дала о себе знать. Нужно как можно скорее увести Рэнсома от Престона! Да и от отца! Господи, и о чем только она думает, сидя здесь! Как может она прятаться – в тот самый момент, когда этот человек, возможно, рассказывает о ней бог весть что отцу и человеку, за которого она, возможно, выйдет замуж?! Рэнсом не должен оставаться наедине ни с кем из ее близких, до тех пор пока она не выяснит, что с ним делать.

Поправляя макияж, Мадлен гадала, сумел ли Рэнсом ее выследить или же был от сегодняшней встречи в таком же шоке, как она сама. И чего он, собственно, может теперь от нее хотеть? Денег? Влияния и власти? Еще секса? Мадлен изо всех сил сжала край мраморной ванны, пытаясь успокоиться. Нет никакого смысла в том, чтобы, сидя тут, пытаться понять и отгадать, чего хочет этот человек. Надо пойти к нему и все выяснить. Причем не откладывая. Прямо сейчас.

Слегка подкрасив губы, Мадлен глубоко вздохнула, открыла дверь и вышла из ванной, мысленно готовя себя к худшему.

Рэнсом внимательно следил за тем, как Мадлен входит в комнату. В отличие от Престона и Теккери Баррингтона он не удосужился подняться. Теперь она выглядела на все сто, цинично заметил он. В ее походке, выражении лица и во взгляде читались холодность и надменность, которых не было еще пять минут назад. «Да, девочка высший класс», – невольно признал Рэнсом. С любопытством следил он за тем, как непринужденно вступила она в беседу, предложив своему жениху увидеться позже и высказав предположение, что у ее отца много дел, а потому пришло время расстаться.

– Да-да, конечно, – любезно произнес в ответ ее жених.

Интересно, что такая женщина, как Мадлен Баррингтон, нашла в этом типе? Разве только богатство и высокое социальное положение, равные ее собственным.

– Я заеду за тобой завтра в семь, хорошо? – добавил Престон, прощаясь с Мадлен.

– Замечательно, – ответила она с отсутствующим видом.

– Прощаюсь с вами до завтрашнего вечера, сэр. – Престон пожал руку отцу Мадлен.

– М-м-м? – промычал тот в ответ.

– Завтра вечером вы устраиваете ужин, – напомнил ему Престон.

Тот кивнул:

– Да-да, конечно. До завтра.

– Мое почтение, мистер Рэнсом, – сухо проронил Престон и ушел.

– Хороший мальчик, – небрежно бросил Рэнсом – Ты и вправду собираешься за него замуж?

– Вас это не касается, – резко ответила Мадлен и тут же обратилась к отцу: – Нам пора идти, папа. Уверена, у тебя, как всегда, куча дел, а мы уже и так тебя задержали.

– Да-да, конечно, – отозвался Баррингтон и, пытливо посмотрев на дочь, повернулся к Рэнсому: – Весьма рад был встретиться с вами, мистер Рэнсом. Мне приятно сознавать, что моя дочь в надежных руках.

Рэнсом кивнул и поднялся. Он заметил стальной блеск в глазах Баррингтона, когда тот пожал ему на прощание руку и сказал:

– Уверен, вы сдержите свое слово.

– Не беспокойтесь, со мной она будет в полной безопасности, – повторил Рэнсом, жалея о том, что дал Баррингтону обещание. Какого черта он сразу не отказался от этой работы?

Баррингтон, к изумлению Рэнсома, хлопнул его по плечу, потом снова повернулся к дочери:

– Итак, мы ждем вас с Престоном завтра к восьми.

– Я помню, папа. Мистер Рэнсом? – Не дожидаясь ответа, она вышла из офиса отца.

Рэнсом последовал вслед за Мадлен через огромную приемную, к лифту. Она, казалось, больше его не замечала. Нажав кнопку вызова кабины, она не произнесла ни слова, молча уставившись на растущий рядом в огромном горшке декоративный папоротник. Через минуту-другую двери кабины лифта распахнулись и они оказались в роскошной маленькой комнате – по величине она напомнила Рэнсому его первую квартиру. Мадлен повернулась с Рэнсому спиной и нажала кнопку нужного этажа.

– Ну, наконец-то мы одни.

Мадлен вздрогнула и отскочила от Рэнсома, словно боясь, что он на нее набросится.

– Помолчите, – сказала она сухо.

– Но ты…

– Не нужно ничего говорить, – оборвала Мадлен.

Он нахмурился:

– И как же долго мне придется молчать?

– Пока не придем в мой офис.

Рэнсом почувствовал в себе непреодолимое желание позлить Мадлен, вывести ее из равновесия.

– А, понимаю – лениво протянул он. – В твоем офисе есть большая кровать, да?

Он ожидал, что она по меньшей мере закричит на него.

Вместо этого Мадлен смерила его презрительным взглядом:

– Не смешно.

– Точно, совсем не смешно – Рэнсом почувствовал, что больше не может сдерживаться: – Слушай, какого черта а? Что ты вообще о себе воображаешь? Где ты…

– Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне? – возмутилась Мадлен, – Кто тебе дал право…

– О каком праве ты говоришь? – заорал Рэнсом.

– Прийти сюда…

– Это моя работа…

– И выслеживать меня!

– Выслеживать тебя! Да кто ты такая, чтобы я тебя выслеживал? Не слишком ли много чести? Откуда я знал, что меня приглашают на работу к тебе? – Рэнсом совершенно не думал о том, что кто-нибудь может их услышать. – Послушайте, леди, ведь вы сами отказались назвать себя. Откуда же я мог знать, что моим очередным клиентом станете именно вы?

– Значит, у меня были серьезные причины не называть себя!

– Ты что, совсем…

– Да как ты смеешь…

Двери кабины лифта внезапно распахнулись, но Мадлен и Рэнсом этого не заметили – продолжали орать друг на друга, забыв, что находятся в большом офисе. Мадлен смертельно побледнела, когда увидела, что перед лифтом стоит добрая дюжина сотрудников, в изумлении глядящих на нее и Рэнсома.

Рэнсом засунул руки в карманы и опустил голову, стараясь успокоиться. Он решил, что может окончательно погубить свою репутацию, если, после скандала с Доби Дьюном, возьмет да и придушит Мадлен Баррингтон.