Мне было нетрудно представить, как она произносит эти слова своим голосочком.

— Вернелл, — сказала я, — сарай все равно останется сараем, какой краской его ни крась — белой ли, черной ли. Давай займемся делом.

— Каким, Мэгги? Шейлы здесь нет, наверное, нужно обзвонить ее подруг.

— Вернелл, мы не знаем ни одной ее подруги — если, конечно, ты не бывал в ее школе гораздо чаще меня и не знаешь чего-то такого, что неизвестно мне. И еще одно. Представь себе, что твой лучший друг сбежал из дому, неужели ты скажешь его родителям, где его искать?

Вернелл надолго задумался, а я не могла терять времени. Нужно найти телефонную книжку или еще что-нибудь, что поможет нам найти Шейлу. Я стала выдвигать ящики туалетного столика.

— А ее приятель, этот, как его, Кит? — спросил Вернелл. — Может, она с ним?

— Я не знаю его телефона. Придется к нему заехать, только вряд ли Шейла у него. Кит живет с родителями.

Выдвижной ящик был набит письмами, я дернула за ручку, пытаясь выдвинуть его до конца. Несколько писем вывалилось на пол, но ящик застрял, что-то мешало ему открыться. Я сунула руку в ящик, но мне не удавалось ухватить эту штуку.

— Ну заехать-то к нему мы можем, — недовольно пробурчал Вернелл. — Дай я открою.

Он отстранил меня и с силой дернул за ручку ящика. Лампа со стеклянным абажуром, стоявшая на столике, покачнулась, розовый телефон заскользил к краю, ящик вылетел наружу. Бумаги разлетелись во все стороны. На пол выпала записная книжка в сафьяновом переплете. Обложка погнулась и сморщилась, не устояв в борьбе с Вернеллом.

— Вот она, — сказал Вернелл.

— Это не телефонная книжка. — Я подняла книжечку и пролистала. — Это ее дневник.

Я села на кровать и начала перелистывать исписанные фиолетовыми чернилами страницы в поисках последней записи. Мне стало неловко: я никогда не рылась в вещах Шейлы, но сейчас было не до этикета.

«Я выйду на пляж с букетом, — писала Шейла своим крупным округлым почерком. Я похолодела. — У меня будут красные розы. Кит говорит, у него есть знакомый священник Церкви высшей любви, который может нас обвенчать».

Я прочитала последние фразы вслух. Вернелл плюхнулся на кровать рядом со мной.

— Нет, — тихо застонал он, — только не это!

«Конечно, это будет не такое венчание в церкви, как хочется маме, — писала дальше Шейла, — но зато у нас состоится свадьба на пляже. Кит говорит, что наши жизни навсегда соединятся, нас ждет общее будущее. Все, что его, станет моим, а все мое будет принадлежать и ему. У нас никогда не будет так, как у мамы с папой, наша любовь продлится вечно».

У меня из глаз полились слезы, капая на страницы и оставляя на них расплывающиеся бледно-фиолетовые пятна. Вернелл, заглядывая мне через плечо, пододвинулся и обнял меня.

— Мне так жаль, дорогая, — тихо сказал он, — правда, очень, очень жаль.

— Сейчас у нас нет времени во все это вникать. — Я захлопнула записную книжку и подняла голову. — Мы должны их остановить.

— Ты собираешься ехать к Киту?

Я поднялась и достала из коробки на тумбочке бледно-розовую бумажную салфетку.

— Сначала — да, просто на всякий случай, но потом нам придется поторопиться.

Вернелл был все еще грустен и казался озадаченным.

— Что это значит?

— Вернелл, ты и правда не понял, куда они отправились?

— Она пишет про какой-то пляж, Мэгги, но ведь они могут быть где угодно. Черт, да они могли, к примеру, податься в Дайтону со всякими байкерами или…

Я оборвала его на полуслове:

— Вернелл, они должны быть в доме твоих родителей. Это единственный дом на пляже, известный Шейле, туда она и поедет. К тому же она знает, что в это время года там никого нет.

Вернелл уставился на меня с таким видом, будто читал слова по губам и пытался осмыслить увиденное. Его дочь, его малышка собирается выйти замуж за какого-то бритоголового, и это должно произойти на пляже возле загородного дома его родителей? У него в голове это явно не укладывалось. И вдруг что-то произошло. Вернулся Вернелл — не тот опустившийся человек, которого я частенько видела пьяным и не владеющим собой, а Вернелл, который всего добился сам, Вернелл, сохранившийся от прежних времен, отец, который не допустит, чтобы какой-то юнец испортил жизнь его дочери.

— Ладно. — Его сильный, уверенный голос громко раздался в спальне. — Поехали.

Он прошел мимо меня, вышел в коридор, спустился по лестнице и направился к входной двери. Там он снял с вешалки белую ковбойскую шляпу, потом задержался у столика, захватив с собой ключи и сотовый телефон. И только когда мы оказались на улице и холодный воздух привел меня в чувство, я вспомнила, что моя машина сломалась.

— Вернелл, погоди. У меня заглох мотор на подъездной аллее, давай возьмем машину Шейлы.

Вернелл замер на месте и посмотрел на меня.

— Не выйдет.

— Почему?

— У меня нет ключей, они у Шейлы.

— А твоя машина где?

Я начинала нервничать — мы слишком долго разговаривали, теряя драгоценное время. По-моему, они могут повенчаться завтра рано утром, а дорога до Голден-Бич займет несколько часов, да и то если ехать с хорошей скоростью.

— Успокойся, дорогая, моя машина осталась возле конторы. Придется взять трейлер, идем!

Вернелл открыл дверцу и сел за руль. Не успела я еще забраться на пассажирское место, как он уже завел мотор. Да уж, на этой громадине трудно подкрасться незаметно. Как только трейлер тронулся с места, спутниковая антенна на крыше начала вращаться. Вернелл дал задний ход, мы выехали из подъездной аллеи на улицу. Предутреннюю тишину респектабельного района прорезали звуки церковного гимна. По мере того как мы ехали, в окнах зажигался свет. Представляю, как костерят Вернелла его соседи!

— Вернелл, ты не можешь выключить музыку?

— Что ты говоришь? — крикнул он. — Говори громче, я тебя не слышу из-за музыки.

— Выключи ее! — заорала я.

Вернелл спокойно протянул руку, нажал какую-то кнопку под приборной панелью, и музыка прекратилась.

— А орать вовсе не обязательно.

— Ладно, едем. — Я со вздохом отвернулась к окну. Иногда мой бывший муж бывает совершенно несносен.

— Куда ехать?

— Кит живет через два дома от меня, думаю, имеет смысл проехать мимо и посмотреть, там ли его машина. Если нет, останавливаться не будем, проедем ко мне, и я загляну домой. Может, Шейла вернулась после моего отъезда. — Но интуиция мне подсказывала, что это бесполезно, Шейла в Голден-Бич.

Вернелл вел грузовик как спортивный автомобиль: мчался напролом, гнал на полной скорости, вылетая на бордюры, заворачивая так резко, что меня отбрасывало к дверце. Не будь наша миссия столь серьезной, мы бы, наверное, наслаждались такой поездкой, как два подростка. Мне вспомнилось, как в школьные годы мы гоняли по сельским дорогам Виргинии, высовываясь из окон и чувствуя, как ветер бьет в лицо. Тогда мы были беззаботными и бесшабашными, на спор могли сделать все, что угодно. Но теперь то же самое удел нашей дочери, и надо во что бы то ни стало спасти ее от самой себя.

— Ее здесь нет, — сказала я.

По улочке, где стоял мой дом, мы мчались на скорости пятьдесят миль в час, едва не задевая автомобили, припаркованные по обеим сторонам дороги. Одно из двух: либо Вернелл на сто процентов протрезвел, либо он очень мастерски водит машину в пьяном виде.

— Затормози перед моим домом, я сбегаю проверю, нет ли там Шейлы.

Вернелл ударил по тормозам, трейлер, скрипя покрышками по асфальту, остановился.

— Не задерживайся!

Мы оба знали, что проверять не имеет смысла, разве что для очистки совести. Я взбежала по ступенькам, одним ударом распахнула входную дверь, вошла в темный дом, погруженный в тишину.

— Шейла? — Я включила свет и быстро прошлась по комнатам. — Шейла?..

Как и следовало ожидать, Шейлы не было. В ее комнате все осталось нетронутым, не считая чуть примятого одеяла в том месте, где она лежала на кровати, когда я в последний раз к ней заходила. Я заглянула к себе и проверила автоответчик: красная лампочка не мигает, сообщений нет.