В темноте я подошла к прикроватной тумбочке и взяла трубку радиотелефона. Включила ее. Длинный гудок почему-то немного ободрил меня. Я выглянула в щель между занавесками. Никого — наверное, у меня просто разыгралось воображение.

— Это просто нелепо, — сказала я вслух, — тебе нужно ложиться спать.

Я порылась в темноте в ящиках комода, ища полосатую бело-голубую фланелевую пижаму, доставшуюся мне от брата в прошлое Рождество. Мама каждый год дарит Ларри на Рождество новую пижаму, а он каждый год тайком сплавляет ее мне, когда мама не видит. Ларри терпеть не может пижам.

Я начала раздеваться, но остановилась и снова прислушалась. Сердце выпрыгивало из груди и билось где-то чуть ли не у горла. Наверное, спальня — слишком открытое место, слишком не защищенное от любопытных взглядов, достаточно заглянуть в щель между занавесками. Я зашла в ванную, но на всякий случай оставила дверь открытой и захватила с собой телефон. Там я как можно быстрее разделась и влезла в пижаму, затем аккуратно подвернула длинные штанины и рукава. Из ванной, молниеносно проскочив через освещенную кухню, я вернулась в темную спальню. Выключить свет в других комнатах у меня не хватило духу — пусть горит всю ночь. Я снова прислушивалась, стараясь уловить малейшие шорохи. Где-то хлопнула дверца машины, этот звук заставил меня подпрыгнуть. Было непонятно, где стояла машина, может, у соседнего дома, а может, дальше по улице.

Я взяла пульт, включила телевизор и нашла канал, по которому передавали музыку кантри. На экране возникло лицо Клинта Блэка, он томно смотрел на меня своими черными глазами, изливая душу в песне. Я послушала всего несколько секунд, потом выключила звук: меня вдруг осенило, что если возле дома кто-то околачивается, то я могу не услышать, как он проникнет внутрь. Снова проверила телефон — работает. Я вскочила с кровати и выглянула в окошко на двери черного хода. Во дворе, освещаемом одинокой лампочкой, никого не было.

Зазвонил телефон. Я резко схватила трубку.

— Алло?

Тишина, щелчок и короткие гудки. У меня волосы встали дыбом, пальцы, все еще сжимающие телефонную трубку, взмокли и онемели от напряжения.

— Ничего страшного, просто кто-то ошибся номером, — пробормотала я.

Телефон снова зазвонил, и я не раздумывая схватила трубку.

— Алло?

— Что ты там делаешь? — требовательно спросил Джек.

— Это ты мне только что звонил?

— Нет, не я, не уходи от ответа. Почему ты там?

У меня вдруг ослабли колени, и я присела на край кровати, чтобы не упасть.

— Джек, пора мне возвращаться домой, не могу же я поселиться у тебя насовсем. Рано или поздно мне все равно нужно вернуться, со мной все в порядке.

Разговаривая с Джеком, я с трубкой в руках перешла в кухню и взяла со стола деревянную стойку с кухонными ножами, потом снова вернулась в спальню. На тумбочке возле кровати кухонные ножи смотрелись очень даже неплохо.

— Мне не нравится, что ты там одна, — сказал Джек.

— По правде говоря, мне здесь тоже не очень-то нравится, но это мой дом. Должна же я когда-то вернуться. — Я как могла старалась говорить спокойно и рассудительно. — Кроме того, подумай об Эвелин. По-моему, как-то нехорошо, если в твоем доме живет другая женщина.

— А с чего ты взяла, что я ей рассказал? — Джек рассмеялся.

— Пожалуй, на твоем месте я бы тоже рассудила, что чем меньше говорить, тем лучше. — Я взглянула на часы со светящимся циферблатом: было почти четыре. — Между прочим, Джек, с какой стати ты звонишь мне в такой час?

— Я только что вошел, ждал тебя на улице и очень беспокоился. — Помолчав, Джек заметил: — Эй, а ведь у тебя не очень-то сонный голос, не похоже, что я тебя разбудил.

— Наверное, потому мы и работаем по ночам, — беззаботно ответила я. Краем глаза я заметила какое-то движение за окном.

— Да, даже в выходной день трудно лечь спать рано, только весь режим собьешь.

Слушая Джека, я подошла к окну и слегка раздвинула планки жалюзи. На заднем дворе никого не было видно, но кто знает?

— Ну, если ты уверена, что хочешь именно этого, я не буду больше тебя отрывать от… Уж не знаю, чем ты там занималась. — Голос Джека звучал немного грустно. — Мне будет тебя не хватать, я уже привык спать не один.

— Спасибо, Джек, я тебе очень благодарна за помощь.

— Не забудь, в моей постели для тебя всегда найдется местечко. — Он рассмеялся. — Шучу.

Я снова села на кровать, держа в руках телефонную трубку. Короткие гудки, казалось, разносились по всей комнате.

— Сейчас четыре часа утра. — Я снова заговорила с собой вслух. — В это время никто не станет ломиться в дом, слишком мало осталось до рассвета.

Я потянулась и встала. Может, выключить кое-где свет? Я еще раз прошла в заднюю часть дома, по дороге гася светильники и оставляя в каждой комнате только по одной лампочке. В гостиной я выключила верхний свет и лишь потом вспомнила, что настольную лампу выключила из розетки, когда передвигала буфет. В комнате стало совсем темно.

За окном свет фонарей отражался от крыш припаркованных автомобилей, я чуть-чуть отодвинула край занавески и посмотрела в окно. Улица казалась безлюдной, на дороге не было ни одной машины. Даже мой сосед, студент колледжа, и тот угомонился. Через час или два окрестности снова оживут, люди начнут выходить из домов, отправляясь кто в школу, кто на работу, о прошедшей ночи никто лишний раз и не вспомнит.

Я стала задергивать занавески и вдруг замерла. Снаружи кто-то есть. Из-за угла дома упала чья-то тень и скрылась. На этот раз я была уверена, что мне это не почудилось. Задернув наглухо занавески, я прислушалась. Со стороны мусорных баков, которые стояли в узком проулке между моим домом и соседним, послышался какой-то лязг. Где-то залаяла собака, к ней присоединилась еще одна, и вот уже ночь оглашал целый хор собачьих голосов. У соседей сработала сигнализация.

Я спрыгнула с дивана и побежала в спальню. Телефон. Мне нужно добраться до телефона и набрать девять-один-один раньше, чем убийца вломится в дом или перережет телефонные провода. Торопливо ступая на цыпочках, я впопыхах налетела в темноте на угол прикроватной тумбочки и, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за нее. Та накренилась, и все, что на ней стояло — лампа, телефон и стойка с кухонными ножами, — полетело на пол.

Лампа разбилась, телефон, заскользив по полу, отскочил в темный угол комнаты, ножи выпали из стойки и разлетелись во все стороны.

— Проклятие!

Я попыталась на ощупь найти телефон, но безуспешно, вместо этого мои пальцы наткнулись на рукоятку огромного ножа для разделки мяса. Я схватила нож. В это время на заднем крыльце промелькнула чья-то тень. Он здесь, он идет к двери!

Я вскочила, сжимая в руке нож, и, стараясь ступать бесшумно, двинулась к двери. В тот самый момент, когда я до нее дошла, дверная ручка повернулась — совсем чуть-чуть. Усилием воли я заставила себя остаться на месте, замерев возле двери. Конечно, можно было бы включить свет и найти телефон, но успею ли я — ведь при свете я стану еще более легкой мишенью!

Я привстала на цыпочки и припала к окошку в верхней части двери. Может, это собака или мне вообще померещилось? Ничего подобного. Снаружи над ручкой моей двери склонился какой-то мужчина. Пока я его разглядывала, он неожиданно выпрямился, и я вскрикнула. Передо мной стоял Маршалл Уэдерз и свирепо смотрел в дверное окошко.

Я повернула защелку и распахнула дверь. Уэдерз все еще угрюмо хмурился, глаза покраснели, лицо было мрачным.

— Какого черта вы пытаетесь вломиться в мой дом? — возмутилась я.

— Вломиться в дом? Вы что, спятили, никуда я не вламываюсь! А вы чем думали, поднимая такой грохот в четыре часа утра? Я слышал, у вас что-то разбилось.

Мы стояли на пороге, сердито глядя друг на друга, и ни один не желал уступать. Уэдерз улыбнулся первым.

— Над чем вы смеетесь? — вспылила я. — Я задала вам серьезный вопрос.